Тиамат - ЭКЛИПСИС
Обзор книги Тиамат - ЭКЛИПСИС
ЭКЛИПСИС
Глава 1
– Мужам, имеющим гордость, не подобает никуда торопиться. Мы устроим большую охоту, игры воинов, танцы и пир, чтобы оказать тебе подобающий почет и уважение, посланник великого северного короля. Поговорим о делах после пира, благородный Альва Ахайре.
Альва с достоинством кивнул, постаравшись скрыть досаду. Он приехал в становище кочевников-эссанти послом от короля Даронги Дансенну, чтобы убедить их вождя присоединиться к походу против энкинов, с недавних пор нападающих на западные границы Криды. Дорога заняла две долгих и скучных недели, и сейчас он ничего так не желал, как поскорее перейти к переговорам. Однако вождь эссанти Кинтаро, похоже, желал прямо противоположного. Альве это не понравилось. Без сомнения, Кинтаро подозревал, какое дело привело к нему «посланника великого северного короля», и эта проволочка могла означать, что он хочет потянуть время до того, как ответить Даронги отказом. Или обдумывает, как бы половчее и повежливее сказать «нет», что, в общем, одно и то же.
Еще две недели кавалеру Ахайре почти не приходилось слезать с седла. Кочевники совершенно явно ожидали, что он будет принимать живейшее участие в их развлечениях, так что Альва на практике узнал, что такое большая охота у эссанти. Они носились по степи на своих могучих жеребцах, с которыми чистокровный верлонский скакун Альвы едва мог тягаться в выносливости и быстроте бега, и сотнями били диких быков и оленей. Привалы устраивали прямо там, где застигла ночь, обжирались жареным мясом, танцевали и пели у костров, состязались в беге, владении мечом, борьбе врукопашную, а потом спали вповалку на траве, не ставя шатров. К концу второй недели Альва уже валился с ног от усталости, однако упрямо лез в каждую тренировочную схватку: надо же держать марку северянина перед дикими кочевниками. На мечах он дрался неплохо и заслужил много одобрительных возгласов. В скачках и прочих конных развлечениях ему тоже сопутствовала удача – не просто так в столице говорили, что кавалер Альва Ахайре родился в седле. Однако Альва не питал большой склонности к военным утехам, считая себя скорее поэтом и дипломатом, чем воином, и потому вздохнул с облегчением, когда эссанти наконец вернулись в становище, где рабы и слуги уже приготовили все необходимое для праздничного пира.
На пиру Альва сидел по левую руку Кинтаро – очень хороший признак, ибо чести такой удостаиваются немногие. Вино в его чашу подливал красивый черноглазый раб, полностью обнаженный, и кавалер Ахайре лениво размышлял, не может ли он хотя бы сегодня преодолеть свое предубеждение против неумелых ласк и нечистоплотных привычек жителей степей. С легким вздохом он решил, что не может. Альва слишком любил изящество, утонченность, нежность, о которых кочевники не имели никакого понятия. Первый же молодой воин эссанти, пробравшийся в его палатку ночью, начал с того, что сдернул с него штаны и накинулся жадным ртом, как голодный на кусок хлеба. Альва вежливо, но решительно выставил его вон. Так же как и остальных, кто по обычаю эссанти предлагал себя гостю вождя. А среди них были очень достойные экземпляры…
Альва задумчиво обвел взглядом толпу, веселящуюся у костров. Красивый народ эти кочевники! Высокие, стройные, бронзовокожие; узкие лица с высокими скулами и чуть раскосыми глазами, длинные черные волосы, которые они заплетают в косы или просто отбрасывают за спину распущенными. Многие юноши не носят ничего, кроме набедренных повязок, открывая взгляду сильные тела с развитой мускулатурой, на которых суровая степная жизнь не оставила ни унции лишнего жира. Если б они только мылись хоть раз в месяц и не вели себя так напористо и развязно! В этом случае Альва не отказался бы завести легкую интрижку. Ему было всего двадцать семь лет, он славился буйными сексуальными аппетитами и не делал различий между мужчинами и женщинами. Собственно, потому именно его и послали к кочевникам, чьи нравы были широко известны. Зато при дворе Трианесса в последние несколько лет в моду вошли умеренность и верность, и блестящий кавалер Ахайре даже стал испытывать затруднения с поиском новых партнеров, чего с ним не случалось с момента, как ему исполнилось пятнадцать. Поэтому он с радостью принял порученную королем миссию. Ну почему его никто не предупредил об этих вонючих дубленых шкурах, о привычке за едой вытирать об себя жирные руки, об отвратительном запахе перебродившего кобыльего молока, которое степняки пьют кувшинами! Концепция мытья водой у эссанти, кажется, напрочь отсутствовала. Сначала Альва дивился, как они охотятся, ведь такое благоухание должно отпугивать зверей за милю. Ну что ж, за прошедшие две недели он имел счастье лицезреть процесс неоднократно и во всех подробностях. Оказалось, что перед выходом на охоту они раздеваются донага и мажутся с ног до головы грязью и пылью. Брр! Альва содрогнулся, вспомнив это кошмарное зрелище. Неудивительно, что он не почувствовал ни малейшего желания ответить взаимностью ни одному из юных немытых красавцев.
Он вздохнул и отвел глаза от Кинтаро, на которого невольно засмотрелся. Вождь эссанти был красив, как молодой бог, и сложен не хуже. Он моложе Альвы, и тем не менее, его уже выбрали вождем за воинскую доблесть. Ахайре не видел Кинтаро в бою, но достаточно было посмотреть на него во время охоты и состязаний воинов, чтобы понять: он держится в седле и владеет оружием с несравненным искусством. Эссанти ценили превыше всего военное мастерство и физическое совершенство – разумеется, из чисто практических соображений, ведь вождь сам вел воинов в битву и всегда сражался в первых рядах. Альва гадал, не ждет ли от него Кинтаро попытки перевести общение в более интимную плоскость, и не поэтому ли он все время откладывает беседу о миссии кавалера Ахайре. Может быть, здесь у них принято проводить переговоры в постели. Ну ладно, решил Альва, ради вождя и ради дела он, пожалуй, сделает исключение и пересилит свою брезгливость. В конце концов, всегда можно заткнуть нос, закрыть глаза и предварительно осушить пару кувшинов вина.
Однако Кинтаро никаких шагов к сближению не делал, хотя иногда и бросал на Альву откровенные взгляды. Вот и сейчас, когда кавалер поднял голову, он встретился с испытующим взглядом черных глаз вождя.
– Наслаждаешься ли ты праздником, доблестный Альва Ахайре? – спросил он, беззастенчиво оглядывая кавалера с головы до ног.
– Праздник великолепен, доблестный Кинтаро, – церемонно ответил Альва, отметив про себя, что он уже стал из «благородного» «доблестным» – тоже очень хороший признак. Не иначе, он произвел самое благоприятное впечатление во время охоты и состязаний.
