Запретный французский (ЛП) - Грей Р. С.

Возле главного здания замечаю отца, он увлеченно обсуждает что-то с директором, вероятно, дает советы, как лучше управлять школой. Рядом стоит его помощник Уилсон с iPad наготове. Пожилой и суровый, он работает у отца с начала существования GHV, и я сравниваю его с верным слугой. Если бы отец горел, Уилсон бросился бы за ним. Он с ним каждую минуту. Понятия не имею, какая у него зарплата, но сколько бы ни платил ему отец, он должен удвоить ее.

Подхожу к ним, пытаясь сорвать пластырь. Чем скорее мы начнем этот фарс, тем скорее он закончится.

Отец замечает меня, когда я нахожусь в нескольких шагах, и отпускает директора скучающим взмахом руки. Когда подхожу, он рассматривает меня, выискивая любые недостатки. Думаю, он разочарован, что не может ничего найти — в конце концов, я так похож на него. Мог бы быть точной копией, такой же высокий и внушительный, как он. У нас одинаковые черные волосы и темные глаза. Отец чисто выбрит, так что я вижу ямочки на щеках и подбородке, такие же, как у меня.

Он заглядывает мне за спину, глаза сужаются.

— Где твой брат? — спрашивает он с сильным французским акцентом.

Мой почти исчез из-за стольких лет, проведенных в Сент-Джонсе.

Засовываю руки в передние карманы и пожимаю плечами.

— Занят, полагаю.

Ему это не нравится. Губы складываются в неодобрительную гримасу.

— Ты скажешь ему, чтобы он позвонил мне, — говорит он, переходя на французский. Отец чувствует себя более комфортно, говоря на родном языке, хотя его английский просто прекрасен. Лучше, чем мой, правда, но у него есть эго, поэтому мы говорим по-французски, когда позволяет аудитория. — Я проделал долгий путь, чтобы быть здесь сегодня. И разочарован, что не увижу его.

Ну, если уж мы заговорили о семье…

— А как поживает Эмелия? Обними ее за меня.

— Следи за языком, — быстро произносит он, бросая на меня суровый взгляд.

Ему не нравится, что я заговорил о сводной сестре, а значит, мне это нравится еще больше.

Подозреваю, что отец изменял маме до развода, и Эмелия, скорее всего, плод этой измены. Она ничего не значит для меня, дочь второй жены, женщины, на которой он больше не женат. Я никогда не видел ее, никогда не думал о ней.

— Тебе следует записать ее сюда, в Сент-Джонс. Александр мог бы присматривать за ней.

Черты лица становятся жестче, когда он окидывает меня холодным, расчетливым взглядом.

— Жаль, что ты до сих пор так себя ведешь. Ты скоро окончишь школу. Думаю, пора повзрослеть, не так ли?

Отвожу взгляд, стискивая челюсти и скрежеща зубами от раздражения. Наступает молчаливое противостояние. Он знает, что победил, когда говорит:

— Пришло время обсудить твое будущее. Ты оканчиваешь школу через два месяца.

— Десять недель, — подтверждает Уилсон, словно какой-то робот.

— Для тебя есть место в Политехнической школе. — Его альма-матер. — Летом начнешь обучение. Консультант заверил меня, что тебя определят в продвинутые классы и ты сможешь окончить школу досрочно. По вечерам и выходным будешь стажироваться в GHV, работая в отделе рассылки. Когда позволит учеба, также будешь путешествовать со мной и посещать заседания правления. Уилсон будет способствовать этому.

Он оглядывается на своего ассистента, и Уилсон кивает в знак подтверждения.

— А когда окончу учебу? — Я спрашиваю в основном потому, что мне любопытно узнать, как далеко они распланировали мою жизнь.

Он отвечает без промедления.

— Ты займешь свое место в GHV. К тому времени нам понадобится человек, который будет руководить североамериканским подразделением.

Какая-то больная часть наслаждается мыслью, что он хочет, чтобы я пошел по его стопам, исполнил свое предназначение наследника империи. Несмотря на то что я бунтарь, хочу его одобрения и похвалы. Тот одинокий мальчик из Парижа хотел бы, чтобы его папа гордился им.

Теперь я знаю лучше. Мне бы хотелось возвыситься над всем этим, не обращать внимания на его чувства и проложить свой собственный путь, как это пытается сделать Александр. Мой брат может быть кротким и послушным, слишком зависимым от наркотиков и вечеринок, но, в конце концов, у него хватило смелости пропустить этот обед. По крайней мере, он не вылитый отец.

Уилсон делает шаг вперед и поправляет очки.

— Сэр, встреча с Монклер состоится через полчаса. Сигнал здесь плохой. Предлагаю вернуться в аэропорт, хотя решение оставляю за вами.

Мой отец кивает без возражений, уже приготовившись уходить.

Для нас не будет ни пледа для пикника, ни бутербродов, ни краткого общения и фотографий для Facebook. Какой вообще был смысл приезжать? Неужели просто для того, чтобы оценить свои инвестиции? Проверить, должным ли образом ухаживают за его ценными скаковыми лошадьми?

Он в последний раз оглядывает меня, останавливаясь, когда достигает лица.

— Больше не хочу видеть ничего подобного. Ты представитель семьи Мерсье и будешь вести себя соответственно.

Он имеет в виду синяк на щеке, который остался после того удара на футбольном матче.

Затем он поворачивается, жестом просит Уилсона передать ему телефон и исчезает. Возвращается туда, откуда пришел.

Сегодня я жалею, что у меня нет настоящего друга. Когда-то у меня был друг. Его звали Джонатан, но он окончил школу несколько лет назад. Его семья занимается производством вина и крепких спиртных напитков. Вообще-то, отец пытался купить их компанию несколько лет назад, но они устояли. Джонатан — хороший парень. Мы вместе играли в футбол, разговаривали о большем, чем обычная ерунда в раздевалке. Перед отъездом из Сент-Джонса он оставил мне бутылку виски в качестве прощального подарка.

Сегодня я выпил больше, чем следовало. Голова кружится, но делаю еще глоток, потому что хочу крепко держаться за это забвение. Мне нравится здесь, где мир стоит на месте, а хаос приглушен. Я в библиотеке, потому что здесь тихо и никто не будет меня искать. Ребята будут стучать в мою дверь, что-то требуя. Хочу остаться в глубине стеллажей, где книги такие старые, а запах плесени такой сильный и сладкий, что, мне кажется, будто я провалился в сон.

И тут я слышу это.

Кто-то.

— Какого хрена тебе надо? — Рычу я.

Раздается резкий вдох, а затем топот ног. Поворачиваюсь и вижу размытое пятно розового тюля. Это девушка Дэвенпорт.

Я видел ее сегодня. На ней все то же бледно-розовое платье, темные волосы мягко завиты. Она была похожа на куклу, только что вынутую из упаковки. На пикнике в честь родительских выходных она послушно сидела на одеяле рядом с пожилой женщиной, в то время как три строго одетых служанки порхали вокруг.

Все в Сент-Джонсе шепчутся о Лейни. Она хрупкая. Маленькая. Тоненькая. Такая тихая, что это пугает людей до смерти. Она одинока или ее преследуют призраки? Я слышал насмешки в ее адрес, всю эту чушь, которую говорят, хотя она всего лишь ребенок.

Теперь мне стыдно, что именно на нее я накричал.

Из всех в Сент-Джонсе она меньше всего заслуживает моего гнева.

Глава 4

Лейни

Хочу, чтобы этот день поскорее закончился. Терпеть присутствие бабушки в кампусе — все равно что развлекать английскую королеву весь день. Она пришла рано и оставалась допоздна, засыпая меня тысячью вопросами и замечаниями. Кто мои друзья, какие занятия предпочитаю, «не пей чай большими глотками» и «ради бога, перестань сутулиться».

Когда ее «роллс-ройс» выехал на дорогу, мне больше всего на свете захотелось свернуться калачиком в постели с хорошей книгой и кружкой горячего шоколада, но вернувшись в общежитие, обнаружила табличку, приклеенную к двери.

«ИСЧЕЗНИ».

Блайт делает это периодически, фактически выгоняя меня из собственной комнаты. Обычно всего на пару часов, хотя однажды это длилось целые выходные. Пришлось спать под столом в библиотеке, и после этого у меня целую неделю болела спина.

Когда увидела записку, я на минуту задержалась у двери, пытаясь осознать все неудобства. Мне нужно в комнату. По крайней мере, переодеться из этого нелепого платья. Бабушка прислала его на прошлой неделе с четкими указаниями надеть его на сегодняшний обед. Я чувствовала себя пятилетней девочкой на дне рождения, такой розовой и с оборками. Хуже того, ткань ужасно колючая.