Проданная лесорубам (ЛП) - Бразер Стефани

Уэст тоже подходит и кладёт руку мне на спину. Он целует меня в макушку и убирает с лица Хэлли выбившуюся прядь волос, которая щекочет ей глаза.

— Она очень похожа на тебя.

— Ты так думаешь?

Я всегда надеялась, что она пойдёт в меня, а не в Картера, но он любил рассказывать всем, как сильно она похожа на его мать, как будто моя связь с ней была слабее, чем у него.

«Перестань думать о Картере», — говорю я себе.

Они убедились, что он больше никогда не побеспокоит нас. Они сделали именно то, что обещали, и мои молитвы защитили их всех. Пришло время смотреть вперёд, а не назад.

Я ищу Джека и нахожу его прислонившимся к стене, согнув ногу и прижав ступню к штукатурке. Я с удивлением вижу, как он мягко улыбается.

— Джек. — Я подхожу к нему, безмерно благодарная за всё, что он сделал: за планирование, за беспокойство… за всё. — Познакомься, это Хэлли.

Его изумлённый взгляд скользит по пухлым щечкам Хэлли и её маленькому носику пуговкой. Он нежно протягивает свою огрубевшую от работы ладонь и кладёт ей на макушку, как будто понимает, какая она драгоценная и хрупкая. Он быстро отступает назад.

— Спасибо, — шепчу я, затем поворачиваюсь к Финну и Уэсту. — Спасибо вам.

— Мы защищаем то, что принадлежит нам, Скай. Это всё, что тебе нужно знать. А вы с Хэлли, теперь наши. Тебе никогда ни о чём не придётся беспокоиться.

Я моргаю, настолько удивлённая, что мне приходится проглотить комок слёз, который застревает у меня в горле.

— Я тоже забочусь о том, что принадлежит мне, — отвечаю я им. — Этот дом… все вы. Это единственное место, где я хочу быть.

Джек снова отлипает от стены и обнимает меня и Хэлли, и я впервые в жизни чувствую себя по-настоящему в безопасности. Уэст и Финн подходят, и меня передают от мужчины к мужчине, крепко держа в крепких объятиях лесорубов.

Я плачу, потому что счастье и облегчение бьют ключом, словно вырвавшийся на свободу гейзер. Они вытирают мои слёзы, целуют мои влажные щеки, говорят, что я — это всё, на что они когда-либо надеялись, но никогда не верили, что у них будет.

Я опустошена и разбита, но выхожу из их объятий исцелённая и полна любви.

Хэлли начинает суетиться, и мы все смеёмся, чувствуя облегчение.

— Я должна разобраться с ней. Возможно, ей нужно сменить подгузник.

— Возможно. Билл может справиться со многим, но подгузники не входят в его резюме.

Уэст берёт сумку, лежащую на обеденном столе, и протягивает её мне.

— Думаю, у меня есть всё, что тебе нужно, по крайней мере, на данный момент. Мы можем съездить в город завтра, если что-то необходимо.

Когда я впервые встретила его, он делал покупки для меня. Теперь он делает покупки для моей малышки. Кто бы мог подумать, что крутой бывший военный лесоруб будет обладать таким выдающимся опытом в розничной торговле?

В спальне я укладываю Хэлли на своё стеганое одеяло и вынимаю содержимое сумки позади неё. Там лежат салфетки и подгузники, детский шампунь и средства для купания, маленькое полотенце и губка, расческа и маленький тюбик мази. Есть также пара пижамных костюмов её размера и на размер больше, а также маленький плюшевый мишка с милой улыбкой на мордочке и деревом на его футболке.

Я передаю его ей, ухмыляясь, когда она берёт медвежонка двумя пухлыми ручонками.

— Всё, что для этого нужно — это маленький воображаемый топор, — смеюсь я, когда она тут же засовывает медвежье ухо себе в рот. Я снимаю с дочери одежду, осматриваю её маленькое тельце, задерживаю дыхание, пока не убеждаюсь, что на нём нет синяков и повреждений. За последний месяц она немного похудела, но, возможно, это потому, что я больше не могла её кормить. Я прижимаю руки к груди, желая, чтобы ко мне вернулось молоко, но его уже давно нет.

Как только я вытираю её маленькую попку и надеваю на неё свежий подгузник и комбинезон для сна, я возвращаюсь на кухню. Джек, Уэст и Финн сидят за обеденным столом, разговаривая приглушённым голосом, который замолкает, когда они видят меня.

Я знаю, что в сегодняшнем вечере есть много такого, чем они не собираются делиться со мной, и меня это устраивает. Наша жизнь начинается сегодня, и всё, что было в прошлом, может остаться мёртвым и похороненным, насколько я понимаю.

На столе коробка с детскими бутылочками и четыре баночки молочных смесей для голодной Хэлли.

— Кто подержит маленькую мисс, пока я приготовлю ей молоко? — спрашиваю я.

Уэст быстро протягивает руки, и я позволяю ему обнять её за талию и с теплотой наблюдаю, как он сажает её к себе на колени и нежно покачивает. Финн и Джек смотрят на меня ласковыми глазами и мило улыбаются, как будто моя маленькая девочка изгнала тьму из их душ и заменила её нежной привязанностью.

Я быстро убираю бутылочки и готовлю тёплое молоко и неохотно позволяю Уэсту покормить Хэлли, зная, как важно для них чувствовать себя частью этого процесса. Так приятно видеть, как она смотрит на его красивое лицо, скрытое тенью тёмной бороды, но озарённое очаровательной улыбкой.

Финн обнимает меня за талию и сажает к себе на колени. Джек встаёт, чтобы приготовить нам напитки. Для них виски, а для меня горячий шоколад с пряностями. Он даже готовит шоколадное печенье, которое мы поглощаем, пока они задают мне вопросы о первых месяцах жизни Хэлли и о том, когда она начнёт ходить и говорить.

— Что ты думаешь о том, чтобы завести ещё детей? — спрашивает меня Джек.

Финн открывает рот, чтобы отчитать его, но я тянусь к Джеку через стол и беру его за руку.

— Я хочу большую семью, — говорю я. — По-настоящему большую счастливую семью.

Его глаза загораются так, как я никогда раньше не видела, и он сжимает мои пальцы, прежде чем отпустить их и откинуться на спинку стула.

— Это хорошо, — тихо говорит он. — На самом деле хорошо.

***

Позже, когда Хэлли спит в моей постели, окружённая подушками, я принимаю душ и надеваю одну из старых рубашек Финна, застёгивая её ровно настолько, чтобы выглядеть прилично. Я захожу в гостиную и нахожу Джека в клетчатых пижамных штанах с низкой посадкой, а Уэста и Финна в боксерах, расположившихся на диване и стульях у камина.

На заднем плане играет музыка, что-то в стиле кантри. Освещение приглушённое, только лампа в углу и отблески пламени в камине.

Они смеются над чем-то, чего я не улавливаю, но смех быстро затихает, когда они видят меня.

— Хэлли успокоилась, — говорю я, присаживаясь на подлокотник дивана.

— Это хорошо. — Жаркий взгляд Уэста скользит от пальцев моих ног к верхней части бёдер. Когда он облизывает губы, моё лоно сжимается.

Финн обнимает меня и сажает к себе на колени, быстро осознавая, что под рубашкой, которую он мне великодушно подарил, на мне ничего нет.

— Чёрт возьми, — говорит он, когда ткань распахивается, открывая мою обнажённую грудь. Его рука скользит вверх по моей ноге, обхватывая мою обнажённую попку, когда его рот находит мой.

Это сладкий поцелуй, который становится горячим, как чирканье спички.

Когда я запускаю руки в его мягкие светлые волосы, он издаёт жалобный звук. Затем, движимый желанием, которое не может сдержать, он встаёт, держа меня на руках, и шагает по дому. Две пары тяжелых шагов следуют за нами по коридору, и каким-то образом Финну удаётся целовать меня до тех пор, пока я не оказываюсь на спине, распростёртой посреди его кровати.

Он становится на колени у меня между ног, а Уэст и Джек стоят по обе стороны от него.

В моей памяти всплывает первая ночь, когда я приехала в хижину. Я была так напугана. Боялась, что они причинят мне боль. Боялась, что меня будет недостаточно, чтобы угодить им. Боялась, что они не оставят меня у себя или что я не смогу продержаться до конца года и получить свои деньги. Я похоронила и множество других страхов. Что Картер найдёт меня, что он причинит боль Хэлли, что я никогда больше её не увижу.

Сейчас у меня нет ни одного из этих страхов.

Необходимость прятать свою обиду за болью и удовольствием исчезла, и всё, что осталось, — это горячее желание и что-то более мягкое. Жажда быть в объятиях трёх грубых лесорубов, которые купили меня и рискнули всем, чтобы я была в безопасности.