Прежде чем нас разлучат (ЛП) - Рейнольдс Аврора Роуз

Глава 27

Миранда

В халате, с еще влажными после душа волосами, я бросаюсь к двери, когда раздается стук, и распахиваю ее.

В тот момент, когда мой взгляд встречается с измученными глазами Такера, я ступаю в его объятия и выдыхаю. Не отпуская, он теснит меня назад, чтобы закрыть дверь. Ночь я спала плохо. Что бы я ни делала, сон ускользал от меня, поскольку мои мысли продолжали возвращаться к тому, что он делал, и в порядке ли он был.

— Не могу остаться надолго, — бормочет он мне в шею, уткнувшись туда лицом, и я отстраняюсь, чтобы посмотреть на него.

— Хочешь кофе?

— Может, через минутку. Сейчас я просто хочу обнимать тебя.

— Хорошо. — Я веду его по коридору в свою спальню и забираюсь на кровать, притягиваю к себе и прижимаю к груди. — Хочешь поговорить об этом?

— Прошлой ночью была убита молодая мама двух мальчиков, бывший выследил ее в доме ее бабушки. — Его ладонь скользит вверх по моей спине, пальцы проникают в волосы у меня на затылке.

— Такер, — шепчу я, зажмурившись, не желая этого, но все равно представляя двух маленьких мальчиков, которые теперь останутся без мамы.

— Этот мир испорчен, детка.

С комом в горле обнимаю его всем телом, ненавидя его правоту.

Его телефон звонит, и он вздыхает.

— Вероятно, это Майлз, — говорит он усталым голосом, и я сажусь, а он достает телефон, чтобы посмотреть на экран.

— Я принесу тебе кофе, — говорю я, пока он отвечает на звонок и с нежностью смотрит на меня, когда я встаю с кровати.

Зайдя на кухню, беру приготовленный ранее кофейник, и наливаю нам по кружке, проверяя время. До первого клиента у меня есть около полутора часов, а это значит, что скоро мне нужно начать собираться на работу. Когда я уже хотела отнести обе кружки в спальню, Такер заходит на кухню и останавливается у высокой стойки, отделяющей кухонную зону от гостиной.

Я вглядываюсь в него.

— Все в порядке?

— Мне пора бежать в участок на встречу с Майлзом.

— О, — выдыхаю я, не зная, что сказать в такой момент. На самом деле, единственное, что мне хочется сделать, это обнять его и держать, пока затравленное выражение не исчезнет из его глаз.

— Во сколько Кингстон сегодня к тебе возвращается?

— Я забираю его из детского сада около пяти. — Он кивает и засовывает руки в карманы жилета. — Ты… хочешь поужинать с нами вечером?

Его грудь сдувается, он опускает плечи, словно испытывая облегчение от моего предложения.

— Могу подъехать к шести, если вас это устраивает?

— Конечно. — Я улыбаюсь. — И я буду готовить, так что ожидаю, что ты, по крайней мере, притворишься, что впечатлен.

Он ухмыляется, и при виде этого я испытываю чувство облегчения.

— Миранда, иди сюда, — приказывает он, и я сокращаю небольшое расстояние между нами, затем прижимаюсь лицом к его груди, когда он обнимает меня. — Увидимся сегодня вечером, хорошо?

— Ага, — тихо говорю я, затем откидываю голову назад, чтобы встретиться с ним взглядом, а он опускает голову и касается губами моих губ. Когда он отстраняется, я держу руки на месте, вцепившись в мягкую фланель его рубашки. — Хочешь, налью тебе кофе в дорожную кружку?

В его глазах отражается еще больше нежности.

— Да, детка.

Отпустив его, отступаю на шаг, подхожу к шкафчику над кофейником и достаю одну из менее девчачьих кружек с крышкой, которая у меня есть, переливая в нее кофе. Закончив, иду к Такеру, и протягиваю ему кружку. Он не берет ее сразу. Вместо этого его глаза блуждают по моим волосам, лицу и ветхому старому халату, только после этого перемещаются к кружке в моей руке, и его губы изгибаются, когда он читает надпись.

— По крайней мере, эта не розовая, — шепчу я, потому что на кружке красивыми фигурными буквами написано «Горячая мамочка».

Он с улыбкой берет кружку.

— До вечера, детка.

— До вечера.

Мои глаза закрываются, когда он касается губами моих губ, и к тому времени, как мои веки снова открываются, Такера уже нет, и я слышу звук закрывшейся двери.

***

Перебирая пальцами распущенные локоны моей клиентки, смотрю на часы на противоположной стене салона. Уже за десять. Эмма должна была быть здесь сорок пять минут назад, а ее клиентка ушла пятнадцать минут назад, потому что не могла больше ждать. Это так не похоже на Эмму, — опоздать к клиенту или упустить возможность заработать, — поэтому я беспокоюсь… более чем беспокоюсь.

Я звонила ей не только с телефона салона, но и со своего сотового, но ответа не получила. Снова смотрю на часы. Если она не появится в ближайшие пятнадцать минут, я поеду к ней домой. Когда дверь салона открывается, я оглядываюсь через плечо, и мой желудок опускается при виде лучшей подруги. Даже если внешне она выглядит аккуратно, — темные волосы собраны в изысканный пучок, макияж, как обычно, совершенен, — нельзя скрыть тот факт, что ее глаза кажутся опухшими и покрасневшими от слез.

— Готово.

Я касаюсь плеча Тины… или Тиффани — не помню точно имени случайно зашедшей посетительницы, — и она отрывает глаза от телефона, чтобы посмотреть на меня. Затем ее внимание перемещается к зеркалу, и она улыбается своему отражению. Поднявшись, она наклоняется ближе, чтобы рассмотреть себя, и ее улыбка становится все шире, а я с облегчением осознаю, что, несмотря на мое отвлеченное состояние, она все равно довольна новым цветом волос и стрижкой.

— Вам нравится?

— Очень. — Она поворачивается ко мне. — Спасибо.

— Всегда пожалуйста. И если хотите, в следующий ваш визит можем поиграть с красными бликами, добавив больше цвета.

— О, мне бы это понравилось.

— Замечательно. Тогда, скажите Сэмми, как будете уходить, записать вас через шесть недель.

— Хорошо, скажу.

Она берет сумку и направляется к стойке администратора, а я поворачиваюсь к подруге, которая сейчас возится на своем рабочем месте.

— Нам нужно поговорить. — Я подхожу к Эмме и беру ее за руку.

— Эм…

— Не надо, — прерываю я, таща ее за собой в пустой кабинет Полли, потому что ее пока нет. Как только дверь закрывается, я поворачиваюсь к ней. — А теперь рассказывай, что случилось.

— Ничего.

— Эмма, — предупреждаю я, и ее подбородок дрожит.

— Вчера Элай сказал мне, что не уверен, хочет ли когда-нибудь жениться, но точно уверен, что не хочет детей.

— Что?

Я сажусь рядом с ней, когда она падает на спину на диван, стоящий возле стены, и прячет лицо в ладонях.

— Я просто не понимаю. Мы обсуждали это до того, как наши отношения стали серьезными, потом еще раз, прежде чем решили жить вместе. Он знал. — Ее мокрые от слез глаза встречаются с моим взглядом. — Он знал, что для меня это недопустимо.

— Боже, Эмма, мне так жаль, — шепчу я, заключая ее в объятия.

— Эм, я не знаю, что делать, — рыдает она, и я закрываю глаза, опуская голову на ее макушку. — Я всегда хотела быть мамой.

— Я знаю. — Обнимаю ее крепче, ее слезы пропитывают тонкую ткань моей рубашки.

— Не думаю, что готова отказаться от этого.

— И ты не должна.

— Но я люблю его, — хнычет она, и у меня самой на глаза наворачиваются слезы. Да, она любит его, но в то же время, она всегда хотела иметь ребенка, и она будет потрясающей мамой. — Я бы никогда не попросила его отказаться от чего-то столь важного, как семья.

— Эмма.

— Я просто не знаю, что делать, Эм.

— Тебе не обязательно решать это прямо сейчас, — мягко уговариваю я, и она отстраняется от меня и садится, вытирая щеки.

— Я сказала ему, что съезжаю. — Она качает головой.

— Можешь остаться со мной и Кингстоном, — тут же предлагаю я, и ее глаза вновь наполняются слезами. — Что бы ты ни решила, с тобой все будет в порядке. Знай, я всегда рядом.

Я стираю влагу с ее щек, и она берет мою руку.

— Я… мне просто нужно во всем разобраться. Понять, что мне делать.

— И ты разберешься. — Я сжимаю ее руку, и мягко говорю: — У тебя же есть ключ от моего дома. Возьми выходной и езжай туда.