Анархия в школе Прескотт (ЛП) - Стунич С. М.

Я рискнула посмотреть на него, обнаружив силуэт длинного, стройного тела Оскара на фоне экрана телевизора. На него почти страшно смотреть, ведь он всегда застегнут на все пуговицы в своих костюмах. Сейчас он кажется раскрепощенным, раскованным, табуированным, кусочком запрещенного, предназначенного только для меня.

Мне невыносимо смотреть на него, когда он входит в меня, поэтому я не стала. Вместо этого, я посмотрела на Вика. Он не двигался, сгорбившись на подушках, как ленивый король, опираясь локтем на согнутое колено, его темные глаза блестели. Он был похож на животное, которое лежало в траве, ожидая, используя каждую унцию терпения, чтобы не наброситься, пока добыча не окажется достаточно близко, чтобы убить ее одним укусом.

Я закрыла глаза и позволила голове повиснуть, ожидая ощущения пальцев Оскара на моем горле. Он не разочаровал, обхватив мою шею и заставляя выгнуться в спине. Я не была уверена, что смогла бы сделать это снова после Кали. Но, полагаю, как и Аарон, я обожаю наказания и падка на них. Когда Оскар осторожно сжал меня с тщательным расчетом, вздох удовольствия слетел с моих открытых губ.

Другой рукой он направлял себя в меня, его пирсинг задевал другие места, нежели Хаэль. Мое тело любило и это, я обнаружила, что стонала и раскачивалась с ним, приподнимая задницу, чтобы его яйца ударялись об мой клитор с каждым движением вперед.

Думаю, оргазм удивил нас обоих, охватив меня, когда я схватилась за изголовье для поддержки, возбуждение и эйфория переполняли меня в равной степени. Этой ночью я была ужасной, распутной, грешной, и мне это нравилось. Нравилось быть плохой. И мне не стыдно.

— Лгунья, — прошептал в голове голос Кал, но я проигнорировала ее.

Оскар остановился лишь на столько, сколько времени мне нужно было, чтобы восстановить дыхание, скользя свои членом в меня, а затем назад. Длинными, медленным толчками. Он убивал меня этими движениями, давая моему болевшему телу именно то, что оно хотело, и снова отнимая это.

Когда его пальцы сжались чуть сильнее, я поняла, что он сейчас сломается. Затем он начал яростно трахать меня, вдавливая в матрас, пока держал за горло. Его большой палец дразнил мою нижнюю губу, когда он кончил вдобавок к тому беспорядку на кровати, который мы уже устроили.

На несколько бесценных, тихих секунд он не оставался на месте, а затем пошевелился, чтобы уйти.

Как я знала, он бы сделал.

Вик поднял бровь в мою сторону. Это единственная часть его тела, которая двигается, кроме улыбки, и такой уровень самоконтроля, черт возьми, просто чудесен. Он словно спрашивал, как, блять, я собираюсь уломать этого мужчину, которого полюбила с момента, как он сделал мне бумажное платье в начальной школе.

Мужчину, о котором я совсем ничего не знаю.

Я не знала про серийного убийцу, и не понимаю, почему его волосы, будучи светлыми у корней, покрашены в черный. Я не знала про приемную семью или про его склонность к связываниям. Ни о чем. Потому что он тщательно планировал свою жизнь и скрывал ее от меня.

— Не смей, — прорычала я, и Оскар замер, оглядываясь на меня с резкостью в очертаниях его рта, которая пугала меня. Может, я и была обнаженной и лежала на кровати, и, возможно, я сорвалась, когда надо было покончить с Кали, но есть вещи, в которых я была серьезна. — Ты сбежал раз, два, и я простила тебя. Не делай этого снова.

— Я мог бы связать его ради тебя, — предложил Кэл, но, если честно, думаю он наполовину пошутил.

Часть меня гадала, попробовал ли бы он на самом деле. А потом, кто бы выиграл? Каждый раз, когда я думала, что понимала парней, они удивляли меня. Кэл против Оскара? Боже, это будет кровавая баня. Если бы это была честная борьба, думаю, Каллум бы выиграл. Но когда в жизни хоть что-то было «честным»? Мир жесток, так что вполне вероятно, что Оскар мог как-то удивить Кэла.

Я рада, что мне не придется лицезреть этот сценарий никогда в жизни.

— Каллум Парк, будь добр, блять, заткнуться, — сказал Оскар, но оставался на месте, одна рука лежала на дверном косяке. Его пальцы слегка сжали его. — Скажи почему, — начал он, повернувшись, чтобы посмотреть на меня. Сквозь маску сложно было разглядеть, что он мог чувствовать, но, по крайней мере, на вопрос было легко ответить. — Скажи, почему ты хочешь, чтобы я остался, и я останусь.

— Потому что, — прошептала, сосредоточившись на нем, даже если мое тело дрожало, и я не знала, сколько еще смогу оставаться на четвереньках, прежде чем рухну в бескостную кучу. — Я любила тебя с начальной школы.

Медленно, почти осторожно Оскар направился к стулу в углу и поместил в него свое длинное тело. Это не так близко, как я хотела бы, чтобы он был, но уже что-то. Он такой чертовски сложный, но я знала, просто знала, что под всем этим, для меня есть что-то особенное. Может, я буду единственным человеком в мире, кто увидит это, но оно там есть.

Мне просто нужно выудить это, сквозь все дерьмо, плохие воспоминания и боль.

Чего я не знала об Оскаре, но узнаю об этом позже, это что он проверял вместо меня девочек по ночам. Хизер всегда буде помнить блеск луны на его очках и улыбаться. Вот, какой он человек, даже если не позволит никому узнать об этом.

— Он сначала предупредил тебя, — сказал Каллум, мрачно посмеявшись, когда Виктор пригласил его вперед. Он наклонился ко мне, и я шире раздвинула ноги, до боли сильно желая его. — Слышала? Он был довольно мил, чтобы предупредить, — он слегка покачал головой и вздохнул у моего плеча. Я практически чувствовала его вкус, но, когда повернула голову, чтобы поцеловать, Кэл выдержал дистанцию. — Прости, что я не дал тебе такой опции.

Наконец он сдался и предложил мне свои губы, но поцелуй получился коротким и извиняющимся.

Поцелуи лучше выходят с двумя людьми, а нас шестеро. Шестеро, и я с красной задницей и капающей киской. Резко выдохнула, когда Каллум прижался вторым поцелуем к моему плечу, двумя пальцами потянувшись вниз к моему клитору. Какое-то время он дышал у моей кожи, дразня тело своими руками.

Каллум посмеялся, зарываясь лицом во внешнюю часть моей шеи и заставляя мои веки затрепетать, а пальцы впиться в матрас. В нем было что-то, от чего я чувствовала себя в безопасности, словно я могла навсегда свернуться в кармане его толстовки.

Он сел на пятки и я последовала его движению, повернув голову. В одних местах на Кэле были татуировки, на других — шрамы, все его тело было в тонусе, подтянутое и стройное. Тело танцора. Как же я не знала, что он так увлекался балетом? Как я позволила нам так отдалиться за годы между средней школой и первым курсом? Я увлеклась Аароном, но было неизбежно, что судьба так или иначе сведет меня с остальными парнями Хавок.

Кэл убрал с лица свои светлые волосы. Они блестели и были немного подстрижены, не длинные, но и не по-военному короткие — идеальная золотая середина. Его рот был пухлым и розовым, глаза были похожи на капли слез, большие, голубые и бесконечные.

Увидев его таким, можно было легко сказать, что внутри него был переключатель и тот прыжок и потеря танцевальной карьеры щелкнули им. Каллум Парк был почти двумя людьми, разделенными ровно по середине. Одна часть — человек, которым он когда-то был, а другая — монстр, который наслаждался ужасными вещами.