Анархия в школе Прескотт (ЛП) - Стунич С. М.

Я подумала про Скарлетт Форс, та гонщица, которая несколько лет назад встречалась с тремя парнями. Однажды ее поймали, участвующей в оргии с ними в женской раздевалке.

Здесь не раздевалка, но..

Виктор полностью вошел в меня одним толчком, хватаясь за мои волосы для эффективного воздействия. Другой рукой он держал меня за бедро, на какое-то время прижимая нас друг к другу, чтобы я почувствовала каждый сантиметр его, словно размер его члена оставлял на мне клеймо.

— Почему ты, блять, должна все так чертовски усложнять? — процедил он, когда часть контроля ускользнула. Видимо, я так влияла на него. — Я дал тебе чертовски простой приказ, а ты попыталась убить себя.

— Должно быть, это у меня в крови, — промурлыкала я, оборачиваясь, чтобы посмотреть на него. — Или, может, поэтому я вас и наняла? Чтобы спасти меня от самой себя?

— Вполне вероятно, — огрызнулся Вик, а затем начал двигаться, потянув меня за волосы и заставляя спину выгнуться.

Я подняла одну руку на изголовье кровати, пока он объезжал меня, кровать слегка скрипела от наших движений. В этом он тоже был жесток, заполняя меня полностью, а затем отстраняясь. Когда он толкнулся вперед, я чувствовала, как он задевает мой конец, и прикусила губу.

Мое тело сейчас практически жидкое, разгоряченное и отчаянно желающее.

Вик трахал меня жестко и быстро, как ему чертовски нравилось, зная, что оргазм практически неизбежен, ведь в конце кровати ждут еще четверо парней Хавок. Либо это, либо ему все равно, потому что он зол на меня и хочет, чтобы я страдала.

Хотя я заметила, что он был аккуратен, держа свою руку подальше от моей повязки, и что он не наваливался всем весом на мое тело. Об этой ране в моем боку он знал так же хорошо, как мое тело, обвивающее его.

Оттраханная моими темными богами, помеченная их татуированными руками, моя душа разрушена.

Даже в муках экстаза я начинала придумывать стихи в своей голове. Вот насколько писательство являлось частью меня, а я даже не знала этого. Я, блять, не знала до этого дня. Со стоном, сжала руки в кулак, толкаясь бедрами назад в Виктора.

Он вошел несколькими яростными толчками, изливаясь в меня, а затем резко отстранился. Меня оставили задыхаться на руках и коленях, когда он упал на идиотскую гору подушек, его глаза были похожи на черные угли в темноте. Он даже не удосужился снять маску.

— Хаэль, — сказал Виктор, щелкнув пальцами.

Едва заметный от слабого света телевизора взгляд, которым посмотрел на меня Вик, все еще был грубый, словно он не кончил только что внутрь меня.

— Ты на самом деле разозлила меня, Блэкберд, — сказал Хаэль, от тепла его рук я задрожала, когда он провел ими от моих бедер до изгиба талии. — Вот так сбегать в лес.

— Ты должна извиниться перед Хаэлем, — согласился Виктор, удивив меня. Но в хорошем смысле. Приятно знать, что я не сломала то прекрасное братство, которое делает Хавок таким особенным. Пока нет. По крайней мере сейчас Вик мог быть на стороне Хаэля, когда нужно. — Из-за тебя могли убить и его.

И он прав. Она оба были правы.

— Прости меня, Хаэль, — прошептала я, постанывая, когда руки Хаэля с жадностью обхватили мое тело. Он поставил ладонь на кровать, а другой массировал правую грудь. Когда его пальцы ущипнули мой сосок, я подняла задницу навстречу. В последний раз я сбежала прежде, чем голодные взгляды парней смогли обхватить и поглотить меня. Сегодня же я никуда не уйду.

— И еще, ради меня. Как насчет: простите, сэр, — сказал Виктор, когда Хаэль прижался своим жарким ртом к моей шее.

Он переместил руку с груди к своим штанам, снимая их, кончик его член касался того болезненного и нуждающегося шторма между моими бедрами.

Обычно, я бы даже не подумала о том, чтобы сказать нечто настолько чертовски глупое. Но.. я на самом деле облажалась. Сильно. И еще мне нравилось, каким властным был Вик, даже если я не всегда хотела, чтобы надо мной доминировали.

— Простите, сэр, — хрипло прошептала я, а затем Хаэль подался бедрами вперед, его член полностью заполнил меня, я чувствовала пирсинг на кончике.

Он не очень-то любезен, используя мое тело для собственного удовольствия. Он очень зол на меня, не так ли? Или, возможно, напуган. Тоже возможно.

В любом случае, он трахал мою киску с безрассудной самоотверженностью, беря все, что хотел, пока Вик наблюдал, лениво отдыхая на подушках и покуривая косяк. Кончик косяка потрескивал в темноте, дым лениво распространялся по комнате и окутывал всех нас своими странными чарами.

— Святое дерьмо, Блэкберд, — одобрительно пробормотал Хаэль, его бедра все еще ритмично раскачивались у моей задницы.

Интересно, не помнил ли он, чем мы в тот день занимались в Комаро позади школы. Я- то помнила, толкаясь телом назад навстречу его толчкам, так что наши тела соединялись с влажным шлепком.

Хаэль притянул меня назад, прижимая к себе, когда кончил с рваным стоном, а затем пальцами погладил меня вверх по спине, словно ласкал. Он ничего не сказал, когда я обернулась и посмотрела на него. Прямо сейчас он был ничем иным, кроме как теневой фигурой в маске, по крайней мере для моих глаз. Остальная часть меня точно знала, какой он с этим запахом кокосового масла и нежными-нежными руками.

Виктор ленивым движением пальцев побудил Хаэля отойти назад. Мое задница болела, тело было мокрым от пота и отчаянно желало большего. Хаэль улыбнулся мне, его зубы были белыми в темноте, но выражение лица немного мрачновато из-за маски и странного освещения.

Был напряженный момент, когда я боялась, что Вик может попросить Хаэля уйти.

Когда он этого не сделал, я облегченно выдохнула, а Хаэль встал с другой стороны от меня.

— Оскар.

Это следующее имя слетело с губ Виктора, как раскаленный уголь, заставив меня полностью замереть. Я смотрела на изголовье кровати, а не на стройное, покрытое чернилами чудовище, заползающее на кровать позади меня. В последние два раза, когда мы трахались — единственные два раза, когда мы трахались — он оставил меня. Бросил меня. Уничтожил меня.

Я прикусила губу.

Оскар провел своими длинными пальцами вниз по моему позвоночнику, и я задрожала.

— Что случилось, Бернадетт? — спросил он, его голос был похож на коньяк, его боль скрыта за гладким внешним видом и полотном чернил.

Сын серийного убийцы. Вот, что он сказал, выбросил эту информацию мне на колени, а затем, как всегда, покинул комнату. Если он уйдет этой ночью, я не прощу его снова.

Мы ничего друг другу не сказали, когда он согнул эти длинные, прекрасные пальцы вокруг моего бедра, ногти впивались в мою плоть достаточно сильно, чтобы причинить боль. В этом Оскар хорош. Он мог найти линию между удовольствием и болью и использовал ее так, словно мог командовать любой из сторон по своему усмотрению. Его контроль кажется безграничным, но это не так. Определенно не так. Я видела его сломленным. Видела, как он выстрелил мужчине в голову. Просто хочу увидеть его смягчившимся, хотя бы на долю секунды, хотя бы ради меня.