Короли Керни (ЛП) - Аллен Навесса

— Да, мэм, — сказала я, щелкнув каблуками и отдавая ей честь.

Она подняла глаза к небу.

— Отлично. Еще один умник.

Я опустила руку, ухмыляясь еще шире, чем Джейкоб.

Кэтрин покачала головой и повернулась к нему.

— Тебе нужно остаться здесь. Полиция Керни будет знать, что она связана с «Королями», потому что я представляю ее интересы, но им не нужно, чтобы им тыкали в лицо визуальным напоминанием или чтобы член клуба настраивал их против себя.

Джейкоб принял невинное выражение лица.

— С каких это пор я стал враждовать с копами?

Кэтрин одарила его взглядом, который заставил меня подумать, что она будет более строгой мамой, чем я думала изначально.

— Ты действительно хочешь, чтобы я ответила на этот вопрос, молодой человек?

Джейкоб покачал головой. Хорошее решение. Не хотела бы испытывать судьбу и попасть под домашний арест.

Кэтрин снова повернулась ко мне.

— Ты с охранником были в лифте одни. Если бы там не было камер, ни один из вас никак не смог бы доказать свою версию событий. Без свидетелей все, что вы скажете, будет лишь слухами. Плохая новость заключается в том, что без камер он может обвинить тебя в нападении и подать гражданский или уголовный иск. Если это гражданский иск, он захочет, чтобы ты возместила ущерб. Уголовный, и тебе может грозить тюремный срок.

Я кивнула, веселье испарилось. Пожалуйста, пусть в лифте будут установлены камеры. Если бы мне пришлось сесть в тюрьму за то, что я защищалась от члена банды, выдававшего себя за охранника, я бы потеряла ту малую веру, которая у меня еще оставалась, в систему правосудия.

Кэтрин положила руку мне на плечо и послала сочувственный взгляд.

— Не волнуйся. Вероятно, мы сможем избежать уголовного обвинения. У полиции не так много улик, которые она могла бы передать окружному прокурору, и без существенных доказательств того, что ты просто напала на него ни с того ни с сего, окружной прокурор не захочет возбуждать дело.

Я испустила тяжелый вздох облегчения.

— Хорошо.

Она оглядела меня с ног до головы.

— Хороший выбор одежды. Преувеличивай свою хромоту, когда мы войдем. Мы хотим, чтобы ты выглядела настолько беспомощной, насколько это возможно.

Она посоветовала мне переодеться, прежде чем выйти из квартиры. Я сняла свои окровавленные джинсы и, следуя ее инструкциям о том, как уничтожить улики, мы с Джейкобом намочили их в отбеливателе и выбросили в мусорный контейнер в нескольких милях от моего жилого комплекса.

Кэтрин уделяла большое внимание тому, чтобы казаться как можно более обычной и уязвимой. На мне был ярко-желтый сарафан, поверх которого был накинут белый кардиган. Это было не первое мое родео с обвинениями в нападении — я участвовала в паре весьма прискорбных пьяных драк в барах, когда еще служила в армии, — и я знала, что выглядеть беспомощной — хороший способ заставить людей усомниться в том, способна ли я сделать то, в чем меня обвиняли.

Подол сарафана заканчивался чуть выше колен, оставив видимыми худшие из моих шрамов. Обычно я придерживалась джинсов и длинных платьев или юбок. Дело не в том, что я смущалась или стыдилась своего тела; я просто не хотела иметь дело с миллионом вопросом, которые я получала каждый раз, когда люди видели мои шрамы. Большинство людей, которые спрашивали меня о них в прошлом, действовали из лучших побуждений, и я понимала их любопытство, но оно устарело. Сейчас было не время скрывать свои шрамы. Я бы зашла в этот полицейский участок, преувеличив свою хромоту и моля Бога, чтобы все, кто их видел, сжалились надо мной.

Было ли это низко? Манипулирующе? Да. Я ни о чем не жалела, если это снимало с меня обвинение в преступном нападении.

Кэтрин посмотрела на часы.

— Если они уже выдвинули обвинения, мы собираемся подать встречный иск, а затем ходатайствовать о том, чтобы они начали расследование в отношении твоей квартиры. Ты делала снимки?

Я кивнула и достала свой телефон, чтобы показать ей повреждения.

Она тихо присвистнула, просматривая снимки.

— Ты живешь у родителей Джейкоба, верно?

— Да, — сказала я.

Она оторвала взгляд от моего телефона, переводя взгляд с Джейкоба на меня.

— Я бы посоветовала вам держаться вместе в ближайшие дни. Если кто-то был так жесток с вещами Кристы, я не хочу думать о том, что бы они сделали, если бы добрались до нее.

Несмотря на изнуряющую дневную жару, меня пробрала холодная дрожь.

Джейкоб заметил это и обнял меня за плечи.

— Я не выпущу ее из виду.

— Лучше не надо, — сказала Кэтрин, протягивая мне телефон. — Мне понадобится контактная информация Рауля. Хорошо, что у нас есть свидетель. На тебя нападают в лифте, а потом ты возвращаешься домой в разгромленную квартиру? Это выглядело бы плохо даже для слепого копа. Тот факт, что Брэд скрыл это, работает в нашу пользу. Это свидетельствует о заговоре с целью совершения преступления.

Чем больше она говорила, тем больше я понимала, почему Лиам Ларсон держал ее у себя на жалованье. Она была умна, компетентна и казалась непоколебимой. Мы поговорили еще несколько минут, прежде чем попрощаться с Джейкобом и войти в здание.

Входная дверь выплюнула нас в маленькую прямоугольную комнату. Слева и справа от нас было еще больше дверей. Ни у одной из них не было ручек. Прямо впереди женщина-полицейский в форме сидела за стойкой регистрации по другую сторону барьера из оргстекла, которое было достаточно толстым, чтобы быть пуленепробиваемым. Кэтрин представила нас друг другу. После этого женщина-полицейский попросила нас заполнить кое-какие документы, а затем впустила. Одна из боковых дверей со щелчком открылась. Там нас встретил другой полицейский и повел по устланному линолеумом коридору вглубь здания. Пока мы шли, я оглядывалась по сторонам. Давненько я не была в полицейском участке. Последний раз это было в старших классах, когда меня вызвали, чтобы ответить на несколько вопросов о возможном местонахождении моих родителей.

Этот участок был больше, чем тот, что был у нас дома. Мы миновали архивный отдел, зал ожидания, несколько комнат для допросов, гостиную и большой зал для брифингов, прежде чем нас провели через заднюю дверь. Она вела в просторное офисное помещение, заставленное столами. Половина из них была свободна. За остальными находились сотрудники полиции в форме и детективы в штатском. Гражданские сидели на неудобных на вид стульях лицом к некоторым столам. На одном или двух из них были наручники, в то время как другие, похоже, подавали жалобы или отвечали на вопросы.

Мой взгляд переместился в дальний угол комнаты, где я заметила в толпе полузнакомое лицо. Я нахмурилась, изо всех сил пытаясь вспомнить этого человека, и внезапно меня осенило. Это был тот самый парень, на которого Джейкоб смотрел в Магнолия Хиллз, тот самый, который прошел через вестибюль, пока мы ждали регистрации.

Должно быть, он почувствовал, что я смотрю на него, потому что слегка повернулся на стуле, и его темные глаза встретились с моими через всю комнату. Я чуть не оступилась. В нем была напряженность, и несмотря на то, что выражение его лица было чертовски непроницаемым, его глаза сказали мне больше, чем нужно было знать. В своей жизни я встречала достаточно плохих мужчин и женщин, чтобы видеть признаки. Черт, я сама была убийцей, но, несмотря на то, каким дерьмом я была, в моих глазах все еще теплилась жизнь. У него были глаза мертвеца, ходячей оболочки, чья душа была разорвана в клочья давным-давно. Мой мозг сразу же распознал это. В ту секунду, когда я встретилась с ним взглядом, его душа начала шипеть на меня, чтобы я увеличила расстояние, между нами, и даже того факта, что мы находились в комнате, полной копов, с тридцатью футами, между нами, было недостаточно, чтобы заставить ее замолчать.

У меня всегда было выразительное лицо, и он, должно быть, прочитал на нем что-то из моих мыслей, потому что улыбнулся. Я отвела взгляд и сосредоточилась на том, чтобы переставлять одну ногу за другой. Это была та улыбка, которой ты одариваешь кого-то прямо перед тем, как убить.