Она была создана для меня (ЛП) - Моррис Джен

Кайл: У нас много работы по дому.

Я отправляю свое неубедительное оправдание, надеясь, что он оставит это без внимания. Если Ричард что-то и понимает, так это работу.

Рич: Давай. Это наш последний шанс перед тем, как мы с Ди уедем за город завтра вечером.

Черт. Я и забыл, что они уезжают из города на две недели. Рич должен встретиться с несколькими клиентами в Бостоне, и Ди уговорила его устроить летние каникулы на Восточном побережье. Как она уговорила Рича согласиться на такой большой отпуск, ума не приложу.

Я вздыхаю, уступая подруге.

Кайл: Хорошо. Обычное время и место?

Мы играли еженедельно, когда я жил в городе, так что он поймет, о чем я.

Рич: Увидимся.

Я бросаю телефон на кровать и ложусь на спину, глядя на потолок, на штукатурку, которая все еще нуждается в ремонте, но я даже не могу найти в себе силы, чтобы заботиться об этом. Все, о чем я могу думать, — это о том, как я завтра буду смотреть Ричу в глаза.

18

Кайл

Я вбиваю мяч в стену и сразу же чувствую себя лучше.

— Вот он, — говорит Рич, когда моя подача рикошетом отлетает от передней стены и пролетает мимо него. — Я смотрю, он такой же острый, как всегда.

Я смеюсь, ловлю мяч и готовлюсь подавать снова. Я давно не брал в руки ракетку, не говоря уже об игре, но быть снова здесь, с Ричем, приятно. Когда я уезжал из города, я пытался вырваться из суматошной жизни, которую сам для себя построил. Я не понимал, что еще потеряю в процессе.

На этот раз Рич не промахивается, и мы несколько минут играем в ралли, уклоняясь друг от друга и следя за мячом, летящим по корту. В конце первой партии мы останавливаемся, чтобы перевести дух.

Рич с улыбкой достает свою бутылку с водой. — Как дела в доме?

— Хорошо. — Я осматриваю ракетку, отказываясь встретиться с ним взглядом. Как будто что-то в моих глазах может выдать то, что я сделал прошлой ночью, и Рич поймет, какой я на самом деле плохой друг.

— Ты присматриваешь за моей девочкой?

Несмотря на себя, я чувствую укол ревности от того, что Рич называет Вайолет "своей девочкой".

Потому что она и есть его девушка — она его дочь, черт возьми.

— С ней все в порядке, — бормочу я, готовый оставить все как есть, но в груди щемит, когда я снова думаю о том, что она сказала мне за ужином — как она боится, что Рич разочаруется в ней. Что он не будет ею гордиться.

— Очень хороша в своей работе, — добавляю я.

— Да, она трудолюбива. — Рич отставляет свою бутылку. — Хотя иногда мне кажется, что она слишком много работает.

— Интересно, откуда она это берет, — сухо отвечаю я.

Он хихикает.

— Да, но я старый человек. Она молода, у нее вся жизнь впереди. Ей тоже нужна жизнь вне работы.

Я киваю, подбирая мяч и отбивая его ракеткой. — Именно это я и сказал ей вчера вечером.

Рич бросает на меня любопытный взгляд. — Ты видел ее вчера вечером?

Черт.

Я чувствую, как цвет уходит с моего лица, и сосредотачиваюсь на отбивании мяча. Я не могу врать своему другу. — Да, мы вместе поужинали после работы.

Я пытаюсь утешить себя тем, что мы не сделали ничего плохого — просто поужинали и поговорили. У меня были все шансы сделать нечто большее, но я этого не сделал.

Рич некоторое время молчит, и у меня в животе заурчало от беспокойства. Я оглядываюсь, чтобы понять, догадался ли он, что я больше всего на свете хочу его дочь и позволяю себе представить, каково это — иметь ее, но он занят тем, что завязывает шнурки.

— Я рад, что ты с ней, — говорит Рич, выпрямляясь. Я должен почувствовать облегчение, но от его слов мне становится еще хуже. — Вы двое, кажется, хорошо работаете вместе.

— Ага.

Я бросаю мяч Ричу, надеясь, что на этом разговор закончится, но вместо того чтобы подать мяч, он берет его в руки и изучает меня.

— Все в порядке? Ты выглядишь озабоченной. На той неделе ты тоже была такой за обедом.

Я кручу ракетку, обдумывая, как ответить. Мне очень не хочется ему врать, но я не могу сказать ему, что у меня на уме.

— Может, тебе поможет разговор? — мягко спрашивает он, и меня захлестывает чувство вины. Я мгновенно переношусь на четыре года назад, к тому, как Рич был рядом, когда моя жизнь рушилась вокруг меня.

Все началось с того, что я приняла за сердечный приступ: боли в груди, одышка, учащенное сердцебиение, головокружение — все обычные признаки. Меня положили в больницу и прогнали через все возможные тесты, которые только можно было придумать, но ничего не нашли. Я вернулсь домой, чувствуя себя глупо и, честно говоря, в ужасе. Они сказали, что это пустяк, но это был не пустяк. Я что-то чувствовал. Что-то, чего я не понимал.

Это повторилось через неделю, в разгар суда, и Рич, не говоря ни слова, заменил меня. На этот раз я обратился к другому врачу — женщине, которая предположила, что у меня панические атаки.

Я подумал, что она шутит.

— Я не паникую, — сказал я.

Но когда она объяснила, что такое паническая атака, как она ощущается и как может возникнуть из ниоткуда, я понял, что она права. Я был на вершине своей карьеры, меня собирались сделать партнером, а у меня были приступы паники.

Это было, мягко говоря, унизительно.

Поэтому я сделал то, что делал всегда, — опустил нос, проигнорировал проблему и поклялся работать еще усерднее. Лиза, моя девушка, с которой я прожил пять лет, поддержала этот подход, и прошло совсем немного времени, прежде чем я снова стал чувствовать себя на вершине мира, справляясь со стрессами своей работы как профессионал.

Но вот что касается тела, оно обладает интеллектом, которого нет у разума. Оно знает, когда больше не может справиться, даже если разум хочет переступить все разумные пределы.

И оно говорит вам, когда с него хватит.

Если на работе я мог держать себя в руках, то посреди ночи начались приступы паники. Я просыпался в холодном поту, с бешено колотящимся сердцем, борясь за дыхание. Поначалу Лиза беспокоилась, держала меня за руку и помогала пережить их, но потом ей это надоело, и она стала спать в свободной комнате. Я решил, что это фаза, и решил, что пока они не происходят в офисе или в суде, все в порядке. Но вскоре они стали происходить постоянно, в любое время, и я никогда не мог быть к этому готов.

Именно Рич уговорил меня пойти к психотерапевту. Он нашел кого-то и отвел меня на первый сеанс, подождав на улице, пока я рассказывал незнакомому человеку, что со мной происходит, и я не могу понять почему.

Именно Рич предложил мне снизить нагрузку в фирме. Когда это не помогло, он предложил мне уехать на некоторое время с работы, из города. А когда Лиза выгнала меня…

В общем. Если бы не доброта Рича и Дианы, их забота и беспокойство, не знаю, что бы я делал.

И вот теперь я здесь, фантазирую об их дочери, как какой-то развратный мерзавец. Рич был самым лучшим другом, о котором я только мог мечтать, и чем я ему отплатил? Предав его доверие. Неважно, что я не стал действовать в соответствии со своими чувствами к Вайолет, — их наличие уже достаточно для предательства.

Мне нужно вспомнить, что здесь важнее всего, и это не мокрый член.

Я качаю головой.

— Нет, мне не нужно об этом говорить, но спасибо. Просто… что-то в доме. Но я разберусь с этим.

Это не полная правда, но и не ложь.

Рич кивает, принимая это. — Это напомнило меня. Как все прошло с риелтором? Я так и не услышал.

И тут мне приходит в голову, что и я тоже.

Я провожу рукой по бороде, стараясь не нахмуриться при мысли о том, что Оуэн набросился на Вайолет в моем присутствии. Я крепче сжимаю ракетку, когда вспоминаю, что он считал меня ее отцом. Как будто.

— Я не уверен. Мне нужно узнать у Вай, — осторожно говорю я. — Может, он с ней связался.

Лучше бы он, черт возьми, этого не делал, думаю я, вопреки здравому смыслу.

Рич снова кивает и возвращается к игре, подавая мяч. В течение следующего часа я выбиваю все дерьмо из этого мяча, притворяясь, что лучше бы я бил по лицу Оуэна.