Она была создана для меня (ЛП) - Моррис Джен

О, Боже. Да.

При мысли о Кайле я испытываю оргазм за три секунды.

17

Кайл

Я поднимаюсь на верхний этаж дома, чувствуя себя как провод под напряжением, беспокойный и опасный. Поднимаясь по лестнице, я услышал, как в подвале включился душ, и осознание того, что Вайолет находится там, внизу, обнаженная под струями горячей воды, сводит меня с ума.

Какого черта я ослабил бдительность с ней сегодня? Смеялся и разговаривал за ужином, извинялся за последние несколько недель, а потом признался, что собирался пригласить ее на свидание… О чем я только думал? Все, что я сделал, — это разогрел скороварку.

Я вспоминаю, что она рассказала мне сегодня вечером — о приступе паники на уроке, о том, как она волнуется, что подведет своего отца. Мне хотелось притянуть ее к себе и сказать, что я понимаю, что мы похожи больше, чем я думал. Я хотел прижаться к ее рту и стереть всю боль, которую она когда-либо чувствовала.

Я вспоминаю, как ветер обдувал ее лицо, когда она смотрела на меня на променаде, как хрипловато она говорила, что хотела бы, чтобы я пригласил ее на свидание, как грустно смотрела на меня, когда я дал понять, что ничего не может быть.

Я не хотел хватать ее за руку, когда мы мчались домой под проливным дождем, но мне нужно было убедиться, что она в безопасности рядом со мной. И уж точно я не собирался раздевать ее глазами в прихожей, но это мокрое, прозрачное платье мало что оставляло для воображения. От широких бедер до узкой талии и идеальных круглых грудей, вздымающихся от учащенного дыхания… Никогда в жизни я не хотел кого-то так сильно. А еще под всем этим виднелось красное нижнее белье…

Мой член затвердел при воспоминании о том, как она смотрела на меня с чистой, необузданной похотью. Она хочет этого так же сильно, как и я, и от этой мысли у меня кружится голова. Еще сильнее.

— Нет, — бормочу я, снимая мокрые джинсы и стараясь не обращать внимания на то, как пульсирует мой член, когда я прохожу мимо него. Он знает, чего хочет. Единственное, что нас разделяет, — это четыре этажа и мое собственное ослабевающее самообладание, но этого будет достаточно. Я не стану трахать дочь своего друга в подвале его дома, как бы ни умоляли меня об этом ее глаза.

Я издал мучительный стон, пробираясь по полу к ванной и запирая дверь. На прошлой неделе в этой комнате была заменена плитка метро изумрудного цвета, идеально сочетающаяся с латунными светильниками, которые предложила Вайолет. После встречи с декоратором она окончательно определилась с цветовой гаммой дома — смесь темно-зеленого, темно-синего и абрикосового, дополненная нейтральными кремовыми оттенками. Ванная комната выглядит очень хорошо, но я почти не замечаю этого, снимая с себя мокрое белье.

Я смотрю на свою эрекцию — сердитую красно-фиолетовую, жаждущую разрядки. Я поднимаю кулак, но колеблюсь. Дрочить, думая о Вайолет, не намного лучше, не так ли? Я сопротивлялся с тех пор, как мы познакомились, зная, что стоит мне только пофантазировать о том, как она отсасывает мне, о том, как я нахожусь внутри нее, о звуках, которые она может издавать, когда кончает, как смотреть ей в глаза станет почти невозможно.

И все же, рассуждаю я, это может быть единственным способом, с помощью которого я смогу удержать свои руки при себе. Как бы мне ни хотелось, чтобы мои руки были на ней, а не на моем члене, этого делать нельзя.

Я включаю душ и захожу в ванну, задергивая занавеску. Когда от струй поднимается пар, я обхватываю кулаком свой член, чувствуя себя в равной степени возбужденным, как блядь, и пристыженным.

Она никогда не узнает, говорю я себе, но что еще важнее, Рич никогда не узнает.

Я вытесняю из головы мысли о своем лучшем друге, позволяя вместо них появиться образу его дочери. Мне нужно, чтобы это было засчитано, ведь я позволю себе подрочить на нее только один раз. Она когда-нибудь прикасалась к себе, думая обо мне? Что бы она сделала, если бы я вошел к ней? Она бы лежала на кровати, ноги раздвинуты, пальцы в нижнем белье, глаза закрыты…

Я позволяю себе погрузиться в фантазии, сжимая член и поглаживая его. Мысленно я стою в дверях подвала и наблюдаю, как она доставляет себе удовольствие, пока я не могу больше этого выносить.

— Нужна помощь? — произношу я, и ее глаза удивленно распахиваются, а с губ срывается вздох.

— Что ты здесь делаешь?

Я игнорирую ее вопрос, проходя через комнату и становясь у изножья ее кровати. — Ты думала обо мне?

Ее щеки становятся такими красивыми розовыми, когда она смущается, и она кивает.

— Сними трусики, — приказываю я, и она мгновение колеблется, затем подчиняется. — И лифчик тоже.

Она делает то, что я говорю, затем откидывается на кровать, обнаженная и раздвинутая для меня.

— Хорошая девочка.

Я снимаю с себя рубашку, затем тянусь за ремнем, но она встает.

— Позволь мне.

Ее руки шарят по пряжке, как будто она нервничает, затем она сдвигает мою молнию вниз, освобождая мою эрекцию. Джинсы падают к моим лодыжкам, и прежде чем я успеваю сделать что-то еще, ее кулак обхватывает мой член, и мои глаза закатываются назад.

— О, черт, — говорю я с трудом. — Мне так приятно, когда твои руки на мне.

Я стягиваю с себя штаны и опускаюсь на кровать рядом с ней. Ее темно-карие глаза круглые, возбужденные и жаждущие меня.

— Ты наконец-то собираешься дать мне то, что мне нужно? — шепчет она, и я киваю.

— Да, милая. Ты была так терпелива со мной.

Я накрываю ее рот своим, и ее язык прижимается к моему. Мои руки бродят по ее прекрасному телу, обнимая ее упругие груди, поглаживая соски. Ее спина выгибается, и она стонет…

— Господи, — бормочу я вслух, когда на меня льются потоки воды. Я прислоняюсь к стене душевой кабины и трахаю свою руку, представляя, какой мягкой будет ее кожа, какими сладкими будут ее стоны, как ей понравится, когда к ней прикасаются. Я позволяю фантазии снова взять верх.

— Ты нужен мне здесь.

Она берет мою руку и опускает ее между своих ног. Мои пальцы касаются ее влажного тепла, и я стону.

— Да, — дышит она, когда я обвожу ее клитор, поглаживая, проталкивая внутрь ее тугую влагу, а затем снова обвожу.

— Я больше не могу ждать, — рычу я, отталкивая ее назад на подушку и забираясь на нее. — Мне нужно почувствовать тебя.

Я раздвигаю ее бедра и с низким стоном погружаюсь в ее идеальную плотность. Ее киска обхватывает мой член так, будто ждала меня, будто я наконец-то вернулся домой.

— О Боже, Кайл.

Ее рот находит мой, и наши языки сталкиваются, пока наши тела качаются вместе. Ее губы такие сладкие, и я упиваюсь ее поцелуем, сильно толкаясь. Она стонет, когда я меняю угол наклона, проникая глубже.

— Тебе нравится, милая?

— Да. Черт, да.

Я сжимаю ее руки над головой, и она смотрит, как я беру контроль над ней, прижимая к себе и сильно вколачивая.

— Да, да, да, — задыхается она, ее бедра выгибаются подо мной. — Я сейчас кончу.

Это все, что требуется. Я кончаю так чертовски сильно, представляя удовольствие на ее лице, ее ноги, обхватывающие меня, когда я глубоко зарываюсь в нее.

Звук воды, бьющей в ванну, возвращает меня в чувство. Моя грудь вздымается, когда я смываю с себя воду, чувствуя лишь малую толику того удовлетворения, на которое я надеялся. Больше всего я чувствую себя грязным, неспокойным, как будто переступил черту, которую не должен был переступать.

Я выключаю душ, вытираюсь насухо, натягиваю свежие трусы-боксеры и со вздохом опускаюсь на надувной матрас. Я достаю телефон, чтобы проверить время, а там меня ждет сообщение.

От Рича.

Как будто он знал, чем я занимаюсь, и хотел напомнить мне, что я полное ничтожество.

Рич: Как насчет завтрашней ранней игры в рокетбол?

Чувство вины пронзает меня, когда я смотрю на его слова. Меньше всего мне хочется встречаться с другом утром, зная, что я только что вообразил, как поступил с его дочерью.