Перепрошит тобой (ЛП) - Хайд Жаклин

Созданная из редкого металла, который может сжиматься и гнуться, не ломаясь, капсула поглощает энергию, которую я вырабатываю внутри нее, а затем направляет ее по системе кабелей, которые эффективно накапливают электричество для последующего использования, пропуская остаточный ток по всему комплексу.

Я закрываю глаза и пытаюсь расслабиться, возвращаясь к своей задаче, отгоняя мысли об этой раздражающей женщине.

С шипением давление стравливается, и огромная сеть проводов и шлангов, оплетающая комнату, гудит, наполняясь электричеством, словно стонет под напором моей воли, когда я направляю энергию в подземные кабельные линии. Несмотря на ценник в миллиарды долларов, управление этим аппаратом все еще требует немалого мастерства. И все же, ни одно другое существо не обладает способностью собирать и накапливать энергию таким образом — способностью, которая помогает процветать сообществу гулей и прочей нечисти наверху.

Люди используют электричество и преобразуют его в различные источники энергии, но собрать и удержать источник энергии в одном месте оказалось для них невозможным. Для меня же это просто обычный вторник.

Вот только я никогда прежде не сталкивался с такими уровнями энергии.

Свистки ревут, и пар окутывает капсулу, как это происходило всю ночь.

— Это просто смешно, — бормочу я себе под нос, и слова отражаются от изолирующих стен, затихая вдали. Мое тело предает меня, и лишь собственный нрав я могу назвать причиной того, что сила вышла из-под контроля.

Ни одна душа наверху не услышала бы меня, даже закричи я. Я мог бы разнести эту конструкцию от пола до потолка и никогда сюда не возвращаться. И эта идея не лишена смысла, особенно после того, как меня публично обручили с преступницей.

Но какой преступницей.

Ее сообразительность и самоуверенность неотразимы, как и острый язычок. Она использует свой цепкий ум, чтобы получить желаемое, и я не могу не восхищаться этим.

И по крайней мере, вчерашними утехами я нашел достойное применение ее болтливому рту.

В ту же секунду, когда она попыталась так непринужденно соскользнуть с моих колен, было очевидно, что она получила от меня все, чего хотела. А теперь моя очередь получить от нее то, чего хочу я.

Свист клапанов машины стихает, опускаясь до тихого шипения под моим контролем.

Сегодня я использую ее интеллект. Если уж ей суждено на время стать занозой в моей заднице, я могу с тем же успехом пустить ее таланты в дело.

— Слишком непредсказуема, чтобы держать ее в пентхаусе, — таковы были слова Микаэля. Он настаивал, что она должна оставаться в живых, и даже зная, что она попытается силой ворваться в мой кабинет, мы предоставили ей все возможности для этого, предполагая, что она воспользуется шансом выйти на связь со своим нанимателем.

Она удивила нас всех, получив доступ к мейнфрейму Talbot, даже не попытавшись ни с кем связаться. Словно жадная сорока, учуявшая золото, она устроилась в нашей базе данных меньше чем за пять минут, заставив всю мою команду по кибербезопасности пылать от стыда за то, с какой легкостью она обошла нашу защиту.

Будь на ее месте кто-то другой, он уже был бы под землей, сколько бы Микаэль ни хныкал о великой потере. Он, кажется, считает ее какой-то важной, неотъемлемой, как он выразился, частью, и хочет как-то использовать ее навыки, чтобы взломать некое специфичное облако, которое я еще не достаточно изучил. То, что он воспевает ей дифирамбы даже после всего, что она натворила, действует мне на нервы.

Эта бесячая особь перевела средства городу и объявила о нашей помолвке на одном дыхании. До такого я бы и сам никогда не додумался. Это почти по-детски, но чертовски гениально.

Умная девочка.

Я закрываю глаза, и световые дуги, мечущиеся внутри капсулы, напоминают мне о вспышках камер на улице.

Она заплатит за каждую секунду беспокойства, что мне доставила. И у меня на примете есть несколько различных способов, как именно.

После того как я сброшу этот избыточный заряд, что, похоже, накопился за ночь, меня ждет еще несколько дел, ни одно из которых не связано с этой раздражающей особью.

Какой бы восхитительный у нее ни был рот.

Наконец я чувствую, как статичный океан энергии во мне начинает затихать, и позволяю себе расслабиться. Не могу дождаться, когда наступит 9 утра…

БЕРНАДЕТТ КРЕНШОУ



— Ну что ж, мистер Штейн, видок у вас просто чертовски шикарный, — бормочу я, отгоняя пар от чашки кофе и глядя на восход. Легкий ветерок играет моими непослушными рыжими прядями, и я заправляю одну за ухо, прислонившись бедром к перилам балкона, выходящего на одну из сторон особняка. Часть здания отделана камнем и оплетена плющом, а живописный холмистый пейзаж заставляет чувствовать себя словно в сказке.

Вчера, когда лимузин поднимался по длинной подъездной дорожке к дому Фрэнка, я сразу заметила этот балкон и знала, что рано или поздно окажусь здесь, если представится случай.

Я просто не думала, что так скоро, но если мальчик Фрэнки считает, что может мной помыкать, он жестоко ошибается. Его приказ явиться в столовую в такой неприличный час привел к тому, что я оказалась здесь с первыми лучами солнца.

Если он действительно хочет видеть меня бодрствующей в такую рань, ему стоит усвоить, что для этого ему придется держать меня в своей постели. Чего никогда не случится.

Лениво почесав бедро, я наслаждаюсь солнечным светом и мысленно благодарю того, кто оставил пару синих спортивных штанов в моей новой комнате. Я обыскала два пустых комода, прежде чем нашла гардероб, где они были припрятаны. Мне не улыбалось оставаться внутри, когда он начнет орать мое имя, а те леггинсы, что были на мне последние три дня, определенно выглядели не лучшим образом.

Я отказываюсь склоняться перед волей этого мужчины, и ясно как день, что еще никто не действовал ему на нервы так, как это умею я.

Я ему нужна, бедному неуязвимому засранцу…

Я делаю глоток прекрасно бодрящего напитка из кружки, найденной на кухне во время утренних поисков, и закатываю глаза от наслаждения.

— То, что доктор прописал…

Когда я снова открываю глаза, то замечаю вдалеке, за пологими холмами, здания прямоугольной формы. Хм.

Я окидываю взглядом крышу и прикидываю, что угол не такой уж крутой, чтобы по ней нельзя было пройти, а вид оттуда откроется куда лучше. Интересно, какие сокровища прячет у себя Фрэнк Штейн? Уму непостижимо, какие штуки способен прикупить один из самых богатых людей мира.

Решение принято. Я ставлю кружку на каменный выступ балкона и поворачиваюсь к крыше. Забраться наверх должно быть делом пары минут, зато так осмотреть владения будет куда проще.

Я хватаюсь за край крыши и поднимаюсь выше на четвереньках. Новые туфли, найденные в гардеробе, уверенно цепляются за черепицу, пока я подбираюсь к гребню. Добравшись до вершины, я приседаю и плюхаюсь на самую высокую точку.

— Вау, — тихо произношу я, завороженная захватывающей дух красотой открывшегося пейзажа. Такой вид не стыдно было бы напечатать в глянцевом журнале про сады и усадьбы. У задней стены дома лениво шелестят ивы, поблизости сверкает зеркальной гладью живописный пруд, а чуть поодаль находится большая оранжерея, окруженная цветами. Солнечные лучи переливаются на стекле. Боже правый.

Такое чувство, будто шагнула назад во времени, словно кто-то скопировал старинное британское поместье прямиком из романа в духе Джейн Остин и прилепил его сюда, в Нью-Йорк.

Вдали под розовыми лучами солнца поблескивает огромная жестяная крыша. Интересно, есть ли у Фрэнка лошади?

Я вцепляюсь в каменные перила и вытягиваю шею, разглядывая то, что похоже на красно-белый навес, словно над цирком-шапито или на ярмарочной площади, виднеющийся еще дальше.

Прислонив ладонь козырьком к глазам и щурясь от солнца, я едва различаю еще один синий круглый шатер по соседству с большим красно-белым.