Проданная лесорубам (ЛП) - Бразер Стефани

— Работа, вызывающая жажду. Я думал, Скай здесь для того, чтобы снять напряжение, а не заставлять нас надрываться! — мы оба сдерживаем смех, хотя никто ещё не спит.

— Мы стареем, — шучу я.

— Говори за себя. Я, чёрт возьми, в расцвете сил. — Уэст потирает свой пресс, не замечая, как напрягается его член, что доказывает его искренность. Мужчина готов продолжать, хотя сомнительно, что Скай сейчас выдержит больше нашего вида секса.

Я натягиваю свои шорты и бросаю Уэсту его. Он натягивает их на свои мускулистые ноги, поправляя член так, чтобы пояс удерживал его на месте.

Мы оба сидим за столом, несмотря на то, что сейчас середина ночи, и нам всем нужно поспать. Я наклоняюсь и говорю тихо, чтобы Скай не услышала.

— Но то, что она сказала, это полный пиздец, верно?

— Да.

Я знаю, что Уэст захочет всё исправить. У него слишком много историй из его жизни в армии, где справедливость и возмездие были далекими или невозможными. Нашему нарастающему разочарованию можно найти хорошее применение.

— Нам нужно что-то с этим сделать.

— Да.

Наши взгляды встречаются, и мы молча подтверждаем это. Чего бы это ни стоило, это то, о чём мы оба говорим.

— Я уложу Спящую красавицу в постель. Завтра воскресенье.

Уэст кивает, делает ещё один глоток воды и ставит стакан в раковину.

Когда я наклоняюсь, чтобы поднять Скай с безопасных и уютных коленей Финна на диване, я улавливаю её сладкий и теперь уже почти знакомый запах и с лёгкостью поднимаю её. Она словно перышко в моих объятиях, уже наполовину уснувшая, и она немного пошевелилась, прежде чем обвить руками мою шею. Её бледная кожа кажется тёплой под моими грубыми и мозолистыми ладонями. Я осторожно ступаю по коридору и направляюсь к её комнате.

Из её окна видно, как медленно гаснет сияние луны, и я уже слышу, как первые утренние птицы начинают свой рассветный хор. Который час? У неё нет часов, и я не вижу никаких признаков одноразового телефона.

Я протягиваю руку, чтобы откинуть с неё покрывало и осторожно уложить её на кровать. Я беру одеяло, которое Уэст оставил для неё, оно небрежно свисает со спинки моего кресла-качалки, и накрываю её стройную фигурку.

Её тело скрючилось в защитной позе. Я наблюдаю, как она ворочается и устраивается поудобнее, и мой взгляд устремляется к окну. Шторы не задёрнуты, а пространство за стеклом чёрное, как сердце сатаны.

Опустив взгляд, я застигнут врасплох, увидев, как широко распахнулись глаза Скай. Она протягивает мне руку, которую я принимаю.

— Я не бросала её, Джек. Я бы никогда, никогда не смогла. Я едва могу дышать без неё. Я рада, что рассказала тебе.

Я сижу, слушая её слова. Дрожа от холода, разливающегося по хижине, я глубоко вдыхаю и закрываю глаза.

— И когда мы делаем то, что делаем вместе, это не значит, что я отключаюсь, потому что мне все равно. Но… это просто помогает мне почти выразить ту боль, которую я чувствую. Я могу направить свою энергию, свою беспомощность, своё разочарование, если в этом есть смысл.

В этом есть смысл. Подключаемся, чтобы отключиться.

Перед моим мысленным взором всплывает ужасающий образ моей мамы, беспомощно стоящей в дверях моей спальни, в то время как отчим вытаскивает меня из шкафа за волосы и топчет своими чертовыми ботинками. Он пытался вытащить ремень из брюк, прежде чем выбить из меня десять тонн дерьма. Разрыв отношений был единственным способом пережить это, потому что слёзы ни к чему хорошему не привели. Мама никогда не пыталась остановить его. Выражение её лица было спокойным, холодным, безразличным.

Я вздрагиваю при воспоминании, и Скай в ответ садится. Она ничего не говорит, но её присутствие — это утешение, которого я не мог предвидеть.

— Я не горжусь тем, что сказал тебе. — Это самое близкое к извинению, что я могу придумать.

Скай кивает, кутаясь в одеяло до шеи.

— Я знаю, каково это — жить в страхе, Скай. Моя мать. Она была не такой, как ты. Она стояла в стороне и позволяла моему отчиму избивать меня.

— Джек… — выражение лица Скай такое же разбитое, как и у меня.

— Она получила по заслугам. Она гниёт где-то в доме престарелых. Я надеюсь, что чувство вины съедает её изнутри.

— А что насчёт твоего отчима?

Я пожимаю плечами. Я не знаю, где он, потому что, если бы знал, я бы похоронил его на глубине шести футов без угрызений совести.

— Ты не сама по себе, Скай. Больше нет.

Я укладываю её обратно под покрывало и укутываю одеялом. Она закрывает глаза, её веки мягко подрагивают. По моему телу пробегает дрожь, когда я глажу её мягкие волосы.

Хотя утро уже приближается, я собираюсь накинуть что-нибудь тёплое, забраться под одеяло и попытаться выспаться, в чём я так отчаянно нуждаюсь. Я молча выхожу из комнаты, закрываю дверь и направляюсь в свой конец коридора. Скай начинает ровно дышать ещё до того, как я выхожу из комнаты.

Оказавшись в знакомых четырех стенах своего дома, я зажигаю лампу и беру чистые хлопковые боксеры и свою любимую флисовую рубашку, которые Скай положила в стопку белья после стирки. Она сложила всё с военной аккуратностью. Уэст будет доволен.

Интересно, это её бывший, Картер, заставил её быть такой?

Мудак.

Скай не похожа ни на одну женщину, которую я встречал раньше. Она готова на целый год продать себя трём незнакомцам, чтобы спасти свою единственную дочь. Хэлли — счастливая маленькая девочка, у которой есть мать, так сильно её любящая.

Когда я устало ложусь, вытягиваясь во весь рост на кровати. Мои отяжелевшие веки подрагивают, тело медленно опускается на матрас, и мой сверхактивный разум вынужден отключиться.

Но пока я молюсь о том, чтобы меня сморил сон, я ловлю себя на том, что борюсь с возникающей мыслью, поднимающейся из самых тёмных уголков моего сознания.

Билл Таппин.

Ты у меня в долгу.

***

Я просыпаюсь слишком рано, усталость всё ещё давит на меня. Солнце уже встало, но часы показывают, что уже почти рассвело. Я бы хотел поспать подольше, но по опыту знаю, что попытки заканчиваются только разочарованием.

К собственному удивлению, я почти тактично выхожу в коридор и, мягко ступая по половицам, направляюсь на кухню. Не хочу никого будить. Это была тяжелая ночь.

Я качаю головой — становлюсь чертовски мягким.

Я с удивлением вижу, что Финн и Уэст уже сидят за столом, прижавшись друг к другу и разговаривая шепотом.

— Тоже не спалось? — я закатываю глаза. Они знают, что я и сон — не лучшие друзья, но комментарий Уэста соответствует настроению.

— Приготовьте мне кофе, кто-нибудь!

— Конечно, чувак.

Я наблюдаю, как Финн ковыляет к кофе-машине. Он возвращается, ставит передо мной горячую кружку, от которой идёт пар, и я наклоняю голову, чтобы вдохнуть ароматный пар. Мне нужен этот кофеин, чтобы вернуться в мир живых.

— Я думаю, что Скай до сих пор вне игры.

— Да, я проверял несколько минут назад, и она мертва для всего мира! — забавно, я его не слышал; думаю, он тоже был волшебником.

Уэст протягивает мне свой телефон через стол, когда я делаю первый горький глоток. С экрана на меня смотрит лицо Картера Рейнольдса, бывшего мужа Скай. Этот человек — проныра, самодовольство буквально светится на первой полосе газеты, в его бездонных глазах читается холод. Гнев клокочет у меня в горле, заставляя стиснуть зубы. Я перевожу взгляд с Финна на Уэста, пытаясь прочесть их мысли.

— Это тот парень, за которым замужем Скай? Уэст не мог оторваться от этого имени, когда она его произнесла, и когда мы увидели это, то поняли.

Я мрачно киваю Финну.

— Да. Этот подонок прогнил насквозь.

— Мы в опасности, Джек? — выражение лица Финна озабоченное, но Уэст выглядит так, словно готовится к битве: вены вздулись на его шее, а татуировки на обнажённых руках изображают признаки души, готовой к пыткам ради того, чего он хочет.

— Скажем так, некоторые из его людей выставляют нас святыми. Но я думаю, что если на них надавить, они пожалеют, что вообще нас увидели!