Неписанная любовь (ЛП) - Ашер Лорен

Миссия выполнена.

Вместо того чтобы провести остаток ночи, прячась в грязной уборной, я отпираю засов и выхожу в темный коридор, ведущий обратно в бар. Я успеваю сделать всего несколько шагов, как путь мне преграждает крупный мужчина, занимающий почти все пространство.

Он так же широк, как и высок, а его мускулистые руки почти касаются локтями стен, когда он скрещивает их на груди. Дорогая черная кожаная куртка скрывает его мускулы, но я могу сказать, что этот человек серьезно относится к своим тренировкам.

Я делаю шаг вперед, и деревянный пол скрипит под моими кроссовками. Мужчина поворачивается ко мне лицом и поднимает брови.

Мне требуется две секунды, чтобы узнать в нем знаменитого музыканта.

— О боже! Ты…

Теплая ладонь закрывает мне рот.

— Прошу тебя, ничего не говори.

Его горячее мятное дыхание обдает мое лицо, когда мои глаза встречаются с его глубокими синими глазами. Я так чертовски шокирована, что даже не пытаюсь убрать его руку. Вместо этого я молчу, разглядывая тонкий белый шрам, прорезающий его щетину, и копну темно-каштановых волос, задевающую воротник его кожаной куртки.

Я едва ли узнала в нем Коула Гриффина, потому что в последний раз видела его фото от папарацци, когда он сломал нос, у него была короткая стрижка, густая борода и такие же темные глаза.

Он делает глубокий вдох.

— Прости, что так отреагировал. Черт, я действительно не хочу, чтобы люди знали, что я здесь, так что, прошу тебя…

— Отойди от нее к чертовой матери.

Рука, прикрывающая мой рот, отдергивается, когда Рафаэль отталкивает от меня дико популярного музыканта. Позвоночник Коула врезается в стену, и он издает болезненный звук, когда его затылок ударяется о кирпичи.

Рафаэль поворачивает голову в мою сторону, его ноздри раздуваются от каждого тяжелого вдоха.

— Ты в порядке? — спрашивает он слегка раздраженным, низким голосом.

Мое сердце — этот предатель — сжимается, когда он берет меня за подбородок и осторожно приподнимает его, чтобы получше меня рассмотреть. Его большой палец проводит по моей коже, и мое дыхание на мгновение сбивается.

— С ней все в порядке, придурок, — Коул со стоном потирает основание позвоночника.

Прикосновение Рафаэля выводит меня из оцепенения, и я отталкиваю его. Я не замечаю, как открывается его рот, когда я бросаюсь к Коулу.

— О боже. Мне так жаль.

— Почему ты извиняешься перед ним? — огрызается Рафаэль.

Я игнорирую его.

— Принести тебе пакет со льдом или что-нибудь еще?

Коул поднимает большой палец вверх.

— Я справлялся и с худшим, дорогая.

— Еще раз назовешь ее дорогой, и я проверю эту теорию на практике, — Рафаэль нависает надо мной, как тень.

Я застонала.

— Ты можешь не угрожать ему?

— Ты защищаешь этого парня?

— Как тебя зовут? — улыбка Коула, очаровательная и уверенная, не заставляет мое сердце учащенно биться, а желудок — переворачиваться, как улыбка мужчины, возвышающегося у меня за спиной.

— Элли, — я протягиваю руку и молюсь, чтобы он не заметил, как она дрожит. Любой человек на моем месте отреагировал бы так же, а тот, кто говорит иначе, просто лжец, потому что это Коул Гриффин. Легендарный вокалист. Гениальный лирик. Дитя любви двух Рок-Богов.

Каждый, у кого есть радио, слышал его музыку, и вот он здесь. В Лейк-Вистерии!

Коул берет мою руку и целует ее тыльную сторону, а Рафаэль наблюдает за этим с раздувающимися ноздрями. Прикосновение губ Коула к моей коже не вызывает и доли той реакции, которую вызвал Рафаэль, прикоснувшись к моему подбородку, и я не знаю, что с этим делать.

— Элли, — Коул пробует на вкус мое имя своим глубоким, хриплым голосом. — Ты та девушка, которая пела на сцене, верно?

Я киваю.

— У тебя замечательный голос, — он отпускает мою руку, и она на секунду повисает в воздухе, прежде чем я вспоминаю, как вести себя как нормальный человек.

Стыд сменяется застенчивостью.

— Прости, что вела себя как абсолютная чудачка. Ты просто застал меня врасплох.

— Это я должен извиняться за то, что напугал тебя.

Я тихонько рассмеялась.

— Все в порядке. Я понимаю. Не каждый день в городе появляется кто-то вроде тебя.

— Кто-то вроде него? — спрашивает Рафаэль, глядя на Коула.

Серьезно, что с ним такое, и почему мое сердце трепещет при одной только мысли о том, что он слишком меня опекает?

Коул хихикает.

— Я привык оказывать такое влияние на людей.

Рафаэль усмехается.

— Ты когда-нибудь слышал о скромности?

Я бросаю на него взгляд через плечо, а затем возвращаю свое внимание к Коулу.

— Если не возражаешь, позволь спросить, что ты вообще здесь делаешь?

— Мой менеджер предложил мне уехать на некоторое время и остановиться в его доме у озера. Подумал, что это поможет мне справиться с писательским застоем и со всей остальной ерундой.

— Ну и как успехи? — спрашиваю я.

— Не очень, но у меня такое чувство, что теперь все изменится, когда я нашел тебя.

Слова Коула заслуживают смертельный взгляд Рафаэля. Пока я стою в стороне, задыхаясь от тестостерона, заливающего тесный коридор, эти двое мужчин оценивают друг друга. Они, вероятно, могли бы запросто подраться, учитывая их одинаковый вес и телосложение, хотя я бы поставила на победу Рафаэля, потому что мой бывший босс в данный момент выглядит просто убийственно.

Несколько человек, которые, кажется, заинтересованы в том, чтобы воспользоваться уборной, быстро отворачиваются, когда видят Рафаэля, что только усиливает мое смущение.

— Ты что-то хотел? — спрашиваю я его на удивление нейтральным голосом.

— Да.

— Это может подождать?

— Нет.

Забавный взгляд Коула мечется между нами.

— Твой парень?

— Нет, — говорим мы с Рафаэлем одновременно.

— Телохранитель?

Я проглатываю подступающий смех.

— Ни в коем случае, — хотя Рафаэль ведет себя именно так: он стоит рядом со мной, как сторожевой пес, готовый к нападению.

— Тогда почему он здесь? — Коул упирается носком ботинка в стену, отчего его черные джинсы растягиваются настолько, что его колено выглядывает из зияющей дыры.

— Я задаюсь тем же вопросом, — я бросаю обвинительный взгляд на Рафаэля, но он не замечает этого, его глаза устремлены прямо на Коула.

Певец смеется себе под нос, словно пошутил над чем-то у себя в голове.

— В общем… эта песня. Черт, ты умеешь петь, доро… — он замолкает, когда голова Рафаэля поворачивается в его сторону. — Элли.

Почему-то мне кажется, что Рафаэлю больше не нравится, когда он называет меня Элли, чем дорогая.

Я заправляю прядь волос за ухо, чтобы было чем занять руки.

— Спасибо.

— Ты сама написала песню «Late Nights»?

Его вопрос заставляет меня замереть.

— К чему ты спрашиваешь?

Как бы мне ни хотелось заявить, что это была оригинальная версия песни, я держу свой рот на замке, а правду — в тайне глубоко внутри себя, вместе со всеми остальными секретами, которые я хранила с тех пор, как год назад переехала обратно в Лейк-Вистерию.

— Потому что это было великолепно.

Мои брови подпрыгивают в удивлении.

— Правда?

— Да. Честно говоря, она понравилась мне больше, чем оригинал.

— Я согласен, — говорит Рафаэль, заставляя мою грудь сжаться. В отличие от слов Коула, комплимент моего бывшего босса проникает в мое сердце и остается там.

Ты должна злиться на него. А не падать в обморок от того, что он ведет себя хоть сколько-нибудь мило после того, как восемь месяцев был крайне неприятен.

Может, именно поэтому у меня такая реакция. Я так изголодалась по вниманию со стороны Рафаэля, что теперь меня будоражит даже самое минимальное его проявление.

Верно. Говори себе это и дальше.

Коул продолжает:

— Мне очень понравилась грубость текста. У меня даже мурашки пошли.

Я дважды моргаю.