Анархия в школе Прескотт (ЛП) - Стунич С. М.

Кали рассмеялась, разворачиваясь так, чтобы стоять на четвереньках. Я позволила ей эту недостойную позицию траха. Трусики выставлены на показ. Это были красные стринги с отверстием в промежности. Они совсем не сочетались с ее платьем. Не то чтобы такое нижнее белье должно было, но.. это лишь показывало, что она слишком старалась. Отчаяние — вот как они смотрелись на ней. Любая другая девушка могла надеть такие трусики, и это выглядело бы свирепо. Но не на Кали.

— Сука, Аарон мертв, — фыркнула она, каждое слово, словно гравий, проскальзывает мимо ее змееподобных губ. — Ты правда думала, что я оставлю его себе? — Кали использовала дерево, чтобы встать, все еще задыхаясь таким ужасным образом, что я пожалела, что не убила ее, когда был шанс. — Зверюшка с большим членом? Я изнасиловала его один раз и закончила с ним, что больше того, что Найл сделал с Пенелопой, не так ли?

Зрение заволокло красным, и я знала, что она только что сделала это, нажала на кнопку, которая была бесповоротной. Убью ее и на этот раз не остановлюсь. Я пошла на Кали, но, когда она обернулась, у нее был тюбик помады, который выглядел немного не так.

Блять, это что, электрошокер? Делали такие, ну знаете, для самообороны женщин. От них больно, но они и близко не такие мощные, как, скажем, «тазер». Вероятно, я буду в порядке. Вероятно — ключевое слово.

Воздух потрескивал от электричества, когда Кали со всей силой метнула этот тюбик в нож рядом со мной. Мое тело взбунтовалось, пальцы сжались вокруг лезвия ножа, а затем разжались. Я оказалась на спине на лесной подстилке, прикусывая язык, и билась в конвульсиях.

Расплата за мою жалость.

Как я уже говорила, вселенная не играет в честные сделки. Злодеев не убить добротой.

И даже дешевый электрошокер в виде помады ранит, когда прижимается к грубой, окровавленной плоти.

— Ты чертова глупая сука, — засмеялась Кали, снова задыхаясь, когда шла на меня, глядя на свою работу с ужасной ухмылкой.

Она не слишком походила ее лицу, словно была сотворена для кого-то другого и прицеплена против воли. Она опустилась на колени рядом со мной, пока я пыталась собраться с силами, чтобы встать.

Господи Боже, где, блять, она его прятала?! Точно, блять, не в своих крошечных трусиках.

— Так как это последний раз, когда мы вообще разговариваем, я лишь хочу, чтобы ты знала, что я не ненавидела тебя с самого начала. Ты довела меня до такого. Бернадетт, в начале я любила тебя как сестру, — Кали подвинулась ближе ко мне, потянувшись, чтобы убрать волосы с моего лба.

Пыталась смахнуть ее руку, но мои конечности были слишком дерганными, и, видимо, я не могла заставить тело подчиниться.

К тому же, все еще истекала кровью. Обильно и без остановки.

Возможно, я всегда буду истекать кровью как физически, так и метафорически.

Возможно, такова цена моей судьбы.

— Думаешь, ты такая важная и всемогущая, Берни. Раньше я смотрела на тебя снизу- вверх, но потом поняла, что ты слишком погружена в свои мысли, чтобы заботиться о ком- то, кроме себя, — Кали схватила меня за волосы и подняла мою голову наверх, приставив один из выброшенных ножей к горлу. — В этом городе есть место лишь для одной королевы. Слушай меня внимательно, Берни: это будешь не ты.

Мои пальцы впились в грязь, и я смогла собраться с силами, чтобы бросить ее в глаза Кали. Она выкрикнула, когда я откатилась, но все еще спотыкалась и пыталась заставить свое тело работать так, как оно должно.

Так что я делала то, что могла, заползая в кусты ежевики, пока Кали пыталась прочистить глаза и найти меня в темноте. Здесь не так-то и просто что-то разглядеть. Городские мудаки всегда жаловались на темноту, но вы еще ни хрена не видели, пока не побываете на улице в деревенскую ночь.

— Бернадетт, — мило позвала Кали, словно мы играли в прятки, словно и в самом деле была маленькой, ужасной родственной душой Найла Пенса. — Я всегда знала, что у тебя не хватит яиц убить меня. Ты жалкая, — Кали ушла в сторону детской площадки. Или.. что я считала детской площадкой. — Подумай об этом, — крикнула она, голос прозвучал в темноте. — Ты напрасно позвала Хавок. Вот ты здесь, одна в темноте, истекаешь кровью.

Она посмеялась, пока я пыталась сориентироваться. Если честно, уже понятия не имела, где мы. Каким-то образом мы переместились во время драки.

Я продолжила ползать, медленно и тихо, все еще подрагивая, мое сердце бешено стучало. Когда Кали снова заговорила, выкрикивая мое имя, словно оно было заклинанием вызова, льющимся из уст ведьмы, я отсоединила клинок от бедра и больными пальцами сжала его насколько могла крепко.

Как только дошла до края кустов, то поднялась на ноги и побежала. Выстрел попал в дерево справа от меня, когда я резко повернула налево и побежала в сторону края кладбища. Черт, блять, сукин сын. Она нашла свой пистолет.

Конечно, тут все и должно было закончиться, прямо как сделал Найл, в темноте, на залитом лунном свете кладбище.

Здешние могилы были старыми и утилитарными, совсем не такими, как на кладбище «Богоматери Милосердия». Здесь не так много мест, за которыми можно спрятаться. Так я даже не утруждалась. Просто обернулась и увидела идущую ко мне Кали с пистолетом в руке.

— Слушай, — сказала я, опуская нож и поднимая руки в знак капитуляции. Она продолжала наступать, так что я упала на колени, зная, что она будет наслаждаться этой сменой расстановки сил. — Если ты на самом деле носишь ребенка Найла..

— Конечно, ношу, — сказала она, останавливаясь в двух метрах от меня. Довольно близко, чтобы выстрелить и попасть, но достаточно далеко, чтобы она не подумала, что я могу ее удивить. Мои пальцы впились в траву, когда я опустила их по сторонам. Там лежал осколок надгробной плиты, который я аккуратно взяла, стараясь двигаться тихо. Нож, который я только что бросила, был слишком очевиден, сверкая в метре от меня. Осколок лучше. — Найл любил меня, Бернадетт. Он любил меня.

Она остановилась и поправила хватку на оружии, взяв его обеими руками и держа ровно.

Идиотка, ты вполне можешь умереть здесь. Потому что все еще цепляешься за мораль, на которую не имеешь права.

— Хочешь знать, где он? — тихо спросила я, отводя взгляд.

Если я посмотрю прямо ей в глаза, она поймет, что я настолько ее ненавижу, что никогда не смогу отпустить и ей придется убить меня прямо здесь и сейчас. Но Кали хотела поговорить, потому что всегда любила зрителей. Мне нет смысла умирать, если этого никто не увидит.

— Ты убила его, — сказала Кали неуверенно, что мне понравилось.

— Он ушел, — прошептала я, наконец осмелев взглянуть на нее. Луна освещала ее, так что я не видела ничего кроме ее силуэта. Так как меня омывал лунный свет, готова поспорить, она видела все, вплоть до тонко прорисованных костей на моей маске скелета. — Когда мы с парнями сцепились с ним. Мы не совсем могли убить копа, и он знал это, так что мы дали ему выбор..