Безрассудный наследник (ЛП) - Сноу Дженика

Он насмешливо сказал:

— Твоя сестра — это беда. Ей придется усвоить урок. Она должна знать свое место. И у нее есть три года, чтобы прийти в себя, прежде чем это случится.

Я почувствовала поднимающуюся панику, но постаралась подавить ее. Мое внимание переключилось на Клаудию, которая сидела с Джио и нашей матерью. Она ковыряла кусок хлеба и хмурилась, когда наша мать говорила ей что-то, что явно ее не устраивало.

Отец слегка отстранил меня от себя, и я была вынуждена запрокинуть голову, чтобы заглянуть ему в лицо. А он не переставал танцевать, изображая на лице образ.

— Ты будешь слушаться его, — его голос был жестким и твердым. — Твой муж — главный в семье. Ты будешь гордиться этой семьей и сделаешь все, что от тебя требуется. Никаких вопросов. Никаких жалоб. Полное послушание, — его выражение лица было знакомым, холодным и невозмутимым, более безжизненным, чем я когда-либо видела.

Он не ждал ответа, потому что не нуждался в нем. Он не задавал вопросов, не спрашивал моего разрешения. Он говорил мне, что я буду делать, и на этом все заканчивалось.

Он положил ладонь на мою талию, а другой рукой взял меня за руку, пока мы плавно двигались по полированному танцполу. Мое сердце гулко стучало, в горле пересохло, но взгляд все равно искал того, о ком шла речь.

Николай и его брат уже отошли от бара и стояли у балконных дверей. Угол, в котором они находились, освещался тусклым светом люстры, но его взгляд был прикован ко мне, как будто он не сводил его все это время.

Я вздрогнула.

— Ты делаешь то, что он говорит, Амара.

Тон отца снова вернул мое внимание к нему. Я знала, что он имел в виду.

Я облизнула губы, но ничего не ответила. Я заставила себя не смотреть на Николая, но это продолжалось всего несколько минут. В какой бы позиции я ни находилась, когда мы танцевали, Николай всегда был сосредоточен на мне.

Я могла сделать это, стать преданной женой, которую хотел видеть мой отец. Но не потому, что Марко Бьянки приказал мне. Это будет сделано из чистого желания выжить. Я хотела быть счастливой. Я хотела быть любимой. Не думаю, что смогу найти это с Николаем, но я хотела попробовать. Ведь какие еще были варианты?

Песня закончилась, и мы отошли к ожидающим гостям. Мой отец танцевал медленный танец с моей матерью, а я была очарована братом моего отца, Игнасио. Мой дядя был совсем не похож на моего отца. Он был веселым, с чувством юмора. Даже более добрым, если в мафии можно быть таким. Но, возможно, именно поэтому мой отец всегда смотрел на Игнасио свысока. Он видел в нем слабака, потому что тот не был невозмутимым, хладнокровным ублюдком.

Эта смена партнеров по танцу продолжалась в течение следующих двадцати минут, гости выстраивались в очередь, чтобы занять свои места.

Меня передавали от одного члена семьи к другому, от одного партнера к следующему. Разговоры были вежливыми, если не сказать напряженными, как будто никто не знал, что именно мне сказать.

Я танцевала с Франко, одним из помощников моего отца, и слушала, как он рассказывает о том, что его дочь выходит замуж следующей весной. Когда я взглянула на отца, то увидела, что он танцует с Франческой.

Он выглядел таким же довольным тем, что ему приходится танцевать со всеми, как и мне. Рот Франчески двигался, улыбка была широкой, она все говорила, говорила и говорила.

Я видела, как плотно сжимается челюсть отца, несомненно, его раздражение нарастало. Он был не из тех, кто любит поговорить. Когда песня закончилась, он, казалось, был слишком благодарен за то, что избавился от Франчески, повернулся и ушел, оставив ее стоять и смотреть ему вслед с ошеломленным выражением лица.

Я завидовала ей, потому что это был взгляд дочери, которая получала все внимание, какое хотела, и не могла понять, что кто-то не хочет ловить каждое ее слово.

После того как я станцевала обязательный танец с последним гостем, я откланялась, желая пойти в уборную, чтобы передохнуть и отвлечься от всех. Я тонула. Но мне помешали две мои кузины, обе они радостно болтали, как будто моя свадьба — это самое захватывающее событие в жизни.

— Боже мой, посмотрите на него, — сказала Ауна, и ее почти мечтательный вздох действовал мне на нервы. Она повернула голову, и стало очевидно, что она смотрит на Николая. — Он такой большой, с такими темными волосами и голубыми глазами.

Она вздохнула, и я почувствовал, как в животе у меня все сжалось. Я не хотела задумываться об этом слишком сильно. Не хотелось допускать мысли о том, что я испытываю ревность.

— Он выглядит таким… опасным, — Селена прошептала последнее слово почти еле слышно. — Он выглядит более опасным, чем все парни, которых мы видим здесь, — она наклонилась ближе ко мне, ее глаза расширились. — Когда я узнала, что ты выходишь за него замуж, то провела небольшое исследование.

Она подняла руки и пошевелила пальцами у меня перед носом, как будто была шпионом и нашла самые интересные улики. Я не потрудилась сказать ей, что тоже провела собственное расследование.

Я также не собиралась признавать, что Николай был настолько большим, настолько привлекательным, что мое тело словно замирало, когда я думала о нем, чувствовала возбуждение, которого никогда не испытывала раньше.

Я боялась и предвкушала в равной степени то, что произойдет сегодня вечером.

Я заметила танцующих отца с матерью, их поза была скованной и явно неловкой. Николая я не нашла, но Дмитрий и другие русские стояли вокруг стола, пили и смеялись, и я видела, как их взгляды сканировали комнату, как будто они ждали, что что-то произойдет, надеясь, что они смогут устроить хаос, если подвернется возможность.

Томмазо сидел напротив того места, где танцевали мои мать и отец. Эдоардо я не нашла, но была благодарна за это. Я устала от того, что он был моей второй тенью.

Я вернулась в настоящее и посмотрела на Ауну и Селену, которые все еще были увлечены разговором о моем муже.

— Прошу меня извинить, — пробормотала я и, не дожидаясь их ответа, направилась к дверям главного бального зала.

Вдруг мне стало давить на грудь, и я ускорила шаг.

Я улыбалась и кивала, когда люди пытались меня остановить, поздравляли и желали всего хорошего. Я ожидала, что Николай или мой отец попытаются остановить меня, чтобы вернуть обратно в гнетущее удушье от того, что я окружена всеми этими людьми.

Но никто не остановил меня. Никто не пытался. И чем ближе я подходила к двойным дверям, ведущим в коридор отеля, тем сильнее становилось это давление. Стало жарко, на висках выступили капельки пота.

Когда я наконец пробралась через открытые двойные двери и оказалась вдали от шума и света, то глубоко вдохнула и почувствовала головокружение.

Я уже шла по коридору и завернула за угол, когда поняла, какой путь проделала, но не остановилась. Мои ноги бесшумно ступали по плюшевому ковру, а пальцы крепко сжимали кружева платья. А когда я обогнула очередной угол, то остановилась и прислонилась спиной к стене. Я откинула голову назад и закрыла глаза.

Просто дышала.

Звуки свадьбы стихли, и я почти ничего не слышала, только ровный стук сердца, прилив крови к венам, заполнивший мои уши. И так продолжалось несколько долгих минут, пока женский вздох, легкий стон не нарушил мое спокойствие.

Я открыла глаза и подняла голову, чтобы окинуть взглядом коридор, откуда доносился шум. Затем я снова услышала этот женский звук, который явно был вызван удовольствием. За ним последовало хриплое мужское ворчание. Затем раздалось тяжелое дыхание.

Я двинулась навстречу, не успев понять, что происходит. Дверь, перед которой я остановилась, была частично приоткрыта, и лишь небольшая щель позволяла мне заглянуть в затемненную комнату. Через окно, расположенное сбоку, проникал голубоватый лунный свет и показывал мне тела, прижатые к большому дивану.

— Ты собираешься отдать мне все?

Я почувствовала, как заколотилось сердце. Я знала этот голос.

— Ну же. Просто подними платье и позволь мне.