Безрассудный наследник (ЛП) - Сноу Дженика

Я вскрикнула и выгнула спину, ощущая полноту и растяжение, когда он ввел в меня два пальца.

— Продолжай, дорогая. Покажи мне, как сильно этого хочешь.

И я сделала это.

Его рот был возле моего уха, и его тяжелое дыхание в сочетании с ощущением твердой эрекции, упирающейся в мой живот, говорили об его возбуждении.

— Ты так хорошо трахаешь себя моими пальцами, будучи хорошей девочкой, кончи для меня.

Я вскрикнула, когда он засунул пальцы глубже в мою киску и загнул их внутри, задев ту набухшую, секретную точку во мне, которая заставила меня вскрикнуть и раскачивать еще сильнее себя на его пальцах.

— Тебе так хорошо, — он положил вторую руку мне на спину и еще сильнее подтолкнул вперед. Я приподнялась на носочках и откинула голову назад, застонав. — Ты лучше всех, — он провел языком по моей щеке, облизывая ее, а затем укусил за горло. Он вводил и выводил свои пальцы из меня, все сильнее и быстрее. Болезненно. — Продолжай быть хорошей для меня.

Я стонала его имя.

— Да… вот так.

Его рот был рядом с моим ухом, когда он прохрипел:

— Кончи для меня, принцесса.

И я сделала именно так: обхватила его крепкие бицепсы, впилась зубами в его шею и вцепилась в мускулистую спину, пока кончала.

— М-м-м, — хмыкнул он. — Ты так и норовишь подставить меня, малышка, намочить мою руку, как моя хорошая маленькая шлюшка, — он захватил мой рот в жестком, собственническом поцелуе, покусывая мой язык, мои губы. — Ты устраиваешь беспорядок, моя маленькая грязная девочка.

Оргазм все продолжался и продолжался, и все, что я могла делать, — это терпеть, двигая бедрами и киской на его пальцах, отдаваясь наслаждению, в котором мне отказывали слишком долго.

Словно прочитав мои мысли, он простонал:

— Больше никогда. Я никогда больше не откажу этой горячей маленькой пизде, никогда не откажу тебе ни в чем.

Я прижалась к нему и уперлась лбом в центр его груди, задыхаясь, мой разум был затуманен после эйфорического оргазма. Как раз когда мне показалось, что у меня подкашиваются ноги, он подхватил меня на руки и положил на кровать. Я смотрела полузакрытыми глазами, как он освобождается от одежды и забирается в постель рядом со мной.

— Скажи, что ты моя, — он притянул меня к себе, обнял и зарылся лицом в мою шею.

— Я твоя. Ты же знаешь, я навсегда твоя.

— Да, ебать тебя в рот. Только моя, — пробормотал он. Я услышала, как он глубоко вдыхает. — Боже, ты всегда так невероятно пахнешь, — его руки сжались вокруг меня.

— Я люблю тебя, — я поднесла одну из его рук, прижатую к моей груди, ко рту и поцеловала татуированные костяшки пальцев.

— Жизнь моя.

Жизнь моя.

— Я тоже тебя люблю. Больше, чем все остальное в моей никчемной жизни. Я люблю тебя, готов убить за тебя, отдать свою жизнь, чтобы защитить тебя, — он снова вдохнул, и я закрыла глаза. — Даже дьявол не сможет вырваться из адского пламени и отнять тебя у меня, — он поцеловал меня в шею.

Так я и расслабилась: твердый член Николая, прижатый к моим ягодицам, его теплое дыхание вдоль моего горла и его слова о том, что он убьет самого дьявола, чтобы я осталась в его жизни, были последними, что я услышала и почувствовала, когда позволила сну забрать меня.

Глава 28

Руина

Меня называли Разорение. Руина. Полагаю, я им и был.

Разрушенная оболочка того, что когда-то было человеком, мужчиной, который когда-то испытывал сочувствие.

Из меня вылепили убийцу, которым я был сегодня, с юных лет начали делать из меня оружие Братвы. Кровопролитие давало мне пищу, насилие было моей чертой характера. А разрушение было моей силой.

Они забрали мои воспоминания, лишили меня их и заменили приказами и распорядком, жесткими тренировками и агрессией, так что я не знал ничего другого. Не ожидал ничего другого. И я принял это.

Я принял это. Мне нравилось играть роль их бога, держать в руках их хрупкую жизнь и смотреть в их глаза, когда я ее обрывал.

И я был хорош в своем деле. Лучше всех. Потому что когда тебе нечего терять в жизни, ничто не имеет значения.

Но была одна вещь, которую они никогда не смогут у меня отнять. Одно воспоминание, за которое я держался, как за последний лепесток на цветке перед тем, как мороз разрушит его.

Был один образ, один взгляд, который навсегда останется со мной, навсегда похороненным в моей черной, испорченной душе. И хотя прошло уже несколько десятилетий с тех пор, как я видел ее в последний раз, слышал ее голос или чувствовал мягкий цветочный аромат ее волос, она была моей.

Если раньше и было время для пересказа, то это время пришло. Моя красавица со шрамом, чудовищный зверь, слишком чистая и хорошая для такого, как я. Я не заслуживал ее, мне следовало держаться подальше, но наши истории непременно должны прозвучать, наши жизни переплестись.

И я убедился в том, что это наша судьба, оставаясь в тени и преследуя ее в темноте.

Она была моей, и пришло время мне наконец овладеть ею.

Конец