Безрассудный наследник (ЛП) - Сноу Дженика

Я направил взгляд в сторону звука и несколько секунд контролировал дыхание, стараясь сохранять спокойствие и ровный ритм. А потом просто прислушался.

Я мог бы отмахнуться от этого, как от того дерьма, которое изо дня в день происходит в этом поганом городе. Убийства, нападения, незаконные сделки и прочее унизительное, мерзкое дерьмо. Но что-то не давало покоя, и когда я услышал тихое женское хныканье с другой стороны мусорного контейнера, расположенного по диагонали от того места, где я стоял, то почувствовал, как мои руки сжались в кулаки по бокам.

Во мне уже бурлил гнев, копилась энергия, нарастала агрессия от всего того дерьма, с которым я столкнулся за последний месяц. И эта агрессия только усиливалась во мне, чем дольше я позволял ей бурлить и кипеть. Мне нужен был выход. И когда я услышал отчетливый звук чьих-то ударов, то понял, что нашел его.

Я начал пробираться к тому месту, откуда доносился звук, и все яснее различал тихие женские мольбы и грубые мужские требования.

Его голос звучал невнятно, а звук его руки, бьющей, без сомнения, по ее лицу, становился все громче и громче, заставляя мой гнев выходить на первый план.

Все, что я могла представить, — это как Марко обращается с Амарой подобным образом, жестоко наказывает ее, заставляя подчиняться его правилам, его законам.

Кровь бурлила в моих венах, ногти впивались в ладони с такой силой, что я знал, что прорвал кожу. Грудь вздымалась и опускалась, потребность пустить кровь, сделать кому-то больно наполняла меня, подобно свирепому зверю, готовому вырваться из меня, ободрать кожу, вырваться на свободу.

Чтобы сохранить остатки здравомыслия, нужно было выплеснуть эту ярость из себя. Ведь если я этого не сделаю, она продолжит расти и разрастаться внутри. Я буду слишком опасен, чтобы находиться рядом с Амарой, слишком непостоянен. Я уже отчаянно хотел ее, жаждал ее, мучился и безумно нуждался в ней.

Я был бомбой замедленного действия, и мне нужно было подтолкнуть ее к детонации.

Ей не нужно было видеть эту сторону меня, ту, которая возбуждалась в предвкушении боли и смерти, насилия и крови. Но как бы мне ни хотелось быть с ней нежным и милым, как она того заслуживала, я знал, что это тоже напрасные надежды. Кем я себя возомнил, чтобы предложить кому-то такое?

Я обогнул край мусорного контейнера и увидел две фигуры, тени скрывали большинство их черт, но я мог различить его тело, гораздо крупнее, чем ее.

У меня был при себе пистолет, но сегодня все будет не так. Не так закончится этот бой. Я использую свои руки и сделаю это очень болезненно.

Я запустил руку в его волосы, прежде чем он понял, что я стою у него за спиной, а затем со всей силы впечатал лицом в бок мусорного контейнера.

Его череп треснул о металл и издал гулкий звук. Женщина вскрикнула и попятилась назад. Все, что я мог представить, — это Амару, кто-то причиняет ей боль, кто-то думает, что может взять у нее то, что она не может предложить.

Мне стало тяжело дышать, я ничего не видел, ничего не слышал, кроме бурления крови в жилах.

Он издал оглушительный рев, когда я отпустил его волосы. Я сделал шаг назад и увидел, как женщина убегает, ее одежда в беспорядке, волосы растрепаны на голове.

Я снова сосредоточился на этом куске дерьма: его верхняя часть тела выгнулась вперед, а руки закрыли лицо. Я был уверен, что сломал ему нос, и чувствовал запах крови, которая, несомненно, текла из его ноздрей.

— Что за хрень, — пробормотал он и поднялся, опираясь окровавленной рукой на металл и глядя на меня. Я держался в тени, и когда он моргнул, не понимая, кто перед ним, я понял, что он собирается наброситься на меня.

Хорошо.

От этого ублюдка несло пивнушкой, и, вероятно, в его венах тоже было полно всякого токсичного дерьма. Его движения будут медленными и небрежными.

Я позволил улыбке расползтись по моим губам, медленной, уверенной. Я видел, когда его зрение приспособилось к темноте, когда он смог разглядеть меня чуть более отчетливо. Он тяжело сглотнул и сделал небольшой шаг назад, но мусорный бак оказался на его пути, не давая отступить.

Ему некуда было деться от того, что я планировал сделать. Он будет лежать у моих ног разбитый, разрушенный, окровавленный и уничтоженный, как сам намеревался поступить с этой женщиной. Я никогда не был человеком, которого волнуют дела других людей. Если это не касалось меня, я шел дальше.

Но все было иначе, и я не мог объяснить это, не мог остановить себя, когда сделал шаг вперед и улыбнулся еще шире, когда он сделал шаг назад. Он поднял руки, кровь стекала по его ладоням и нижней части предплечий.

— Пожалуйста, пожалуйста, я не знал, что это ты. Я не собирался ничего делать.

Я ничего не ответил. Слова были не нужны. Это время прошло. На самом деле это время никогда не наступало. Он хотел боли и отвлечения прямо сейчас. И я давал ему это с удесятеренной силой.

Я ударил его кулаком в бок, и его череп снова ударился о мусорный бак. Он застонал, но не стал сопротивляться. Я хотел, чтобы он сопротивлялся. Мне это было нужно. И меня бесило, что он ведет себя покорно, потому что знает, кто я.

Я низко зарычал и обхватил его толстую, потную шею, крепко сжимая, делая с ним то же, что хотел сделать с Кириллом в клубе. Я с силой толкнул его назад, так что его тело ударилось о решетку, почувствовал, как его руки вцепились в мою спину, ногти впились в плоть, а я лишь смотрел ему в глаза.

Я сжимал его трахею, слушая беспорядочные звуки, с которыми он пытался дышать. Я наблюдал, как лопаются кровеносные сосуды в белках его глаз, как приглушенный свет уличного фонаря дает мне возможность наблюдать за его смертью в первом ряду.

И как я, блядь, упивался этим, словно огонь с горючей смесью, наркоман с очередной дозой, глоток кислорода после того, как не смог вдохнуть.

Я никогда не претендовал на роль хорошего парня. Я был злодеем в каждой истории, бугименом под кроватью. Я был мрачным жнецом, стремящимся забрать следующую жизнь.

И я никогда не извинился бы за это. Потому что никогда бы не остановился. Это был я. Монстр, который носил этот титул как ебаную корону.

Глава 11

Амара

Свадьба

Не знаю, сколько мы простояли — секунды, минуты… Боже, мне показалось, целую вечность, но тут двойные двери распахнулись, с каждой стороны их придерживали по человеку в смокингах. Выражение их лиц было спокойным, когда они смотрели в нашу сторону.

Мой отец сжал мою руку, которая покоилась на его предплечье. Но я не была настолько глупа, чтобы думать, будто он пытается меня успокоить. Нет, он делал это, чтобы я не убежала. Не то чтобы я далеко ушла на этих шпильках или со всей охраной.

Я закрыла глаза и медленно вздохнула.

Наконец-то этот день настал. Я собиралась выйти замуж за Николая, наследника русской мафии Десолейшена. Человека, который, по общему мнению, был… плохим.

И он должен был стать моим мужем, к лучшему или худшему.

Тело отца рядом со мной было напряженным, почти замкнутым. Я взглянула на него краем глаза: из-за моей вуали его лицо было мутным и расплывчатым.

Он смотрел на меня всего секунду. Я заметила смягчение на его лице, или, может быть, это было принятие желаемого за действительное — маленькая девочка смотрит на своего отца, надеясь и молясь, чтобы тот сказал ей, что все будет хорошо.

Но Марко Бьянки был не таким. Он был холоден и тверд, как глыба льда, и когда я увидела его напряженную челюсть, как дрогнул мускул под гладко выбритой оливковой кожей, я не почувствовала… ничего. Ни разочарования, ни печали, только абсолютная безнадежность, что ничего не изменится к лучшему, заполнила меня до отказа. Я смирилась, осмелюсь даже сказать — приняла, что я такая, какая есть, и ничто не сможет этого изменить.

Я снова повернулась лицом вперед и уставилась на большие дубовые двойные двери. Скамейки были заполнены людьми, каждый из которых встал, когда зазвучала традиционная свадебная музыка.