Вивьен Уэстлейк - Маркиз на Рождество (ЛП)
Не успел он спросить об этом, как Эйвери ответил:
— Обращайтесь, милорд.
Так. Вопросы о личных вещах подождут. Меньше всего Кит хотел показаться капризным франтом. Важно утвердить свою силу и немедленно.
Эйвери с поклоном повернулся к Вайолет.
— Миледи что-нибудь угодно?
— Салли принесет нам завтрак. Спасибо, Эйвери. Можешь вернуться к своим обязанностям.
Наверное, он поторопился с выводами насчет интимности их отношений. Вайолет не бросала на слугу затяжных взглядов, а ее просьба уйти была высказана вежливым, но твердым тоном. Будь здесь замешано нечто большее, она бы оглянулась на Эйвери, когда тот выходил.
— Кто он вам? — Кит кивнул в сторону двери, указывая на только что удалившегося мужчину. Что бы ни связывало Вайолет и дворецкого, он хотел удостовериться, что их отношения были платоническими, а не амурными.
Судя по тому, как она сдвинула брови, его интерес привел ее в недоумение.
— Вы с вашим слугой, похоже, довольно близки.
— Мы познакомились на войне, — кратко ответила Вайолет. Ее ровный тон не располагал к расспросам. — Благодаря Чарльзу Эйвери я выжила. И без колебаний отдам за него жизнь — как и он свою за меня.
— Вы его любите?
Ее вздох было больно слышать.
— Да. Как брата. Но не так, как женщина любит мужчину.
Тогда Эйвери ему не соперник.
— Хорошо.
— Насколько я понимаю, вы удовлетворены ответом.
— Вполне. Я не интересуюсь чужими женщинами. Поэтому и уточнил.
Усмешка вернулась на ее губы.
— А вы весьма самоуверены, не так ли?
— Всегда.
Не успела она сказать ответную реплику, как появилась Салли с горячей водой и пышками. Вайолет занялась чаем, а горничная тем временем смазала мягкие круглые булочки маслом. Рот Кита наполнился слюной. Если бы от звона тарелок и чашек не раскалывалась голова, он бы спрыгнул с кровати и утянул себе пышку.
Вместо этого он остался лежать с громко урчащим желудком.
Наконец Салли установила поднос у него на коленях, и его терпение было вознаграждено. С первым же кусочком он познал поистине неземное блаженство. Прикрыв глаза, Кит мысленно прочел благодарственную молитву. Он не был религиозен, хотя исправно посещал воскресные проповеди, но сегодня возблагодарил Господа за то, что тот сотворил такую изумительную женщину, как Вайолет Лоренс, и ее повара, сотворившего самые вкусные в его жизни пышки.
Заметив, что он набросился на еду с жадностью изголодавшегося в окопах солдата, она вмешалась:
— Не спешите, сэр, иначе подавитесь!
Помотав головой, Кит запихнул в рот вторую пышку. А затем облизал пальцы.
Когда он увидел, что она внимательно за ним наблюдает, то отщипнул от булочки еще кусочек, после чего — уже намеренно — обсосал все пальцы по очереди. С каждым движением ее глаза и губы раскрывались все шире. Это зрелище доставило ему невообразимое удовольствие.
— Попробуйте. Очень вкусно, — сказал он, заметив, что она едва пригубила чай, а свои восхитительные пышки и вовсе оставила нетронутыми. Не стащить ли одну?
Вайолет облизнулась.
— Выглядит аппетитно. — Смотрела она, впрочем, на него, а не на еду.
Одного взгляда на промелькнувший меж ее губ розовый язычок было достаточно, чтобы он снова стал тверже некуда. Самообладание Кита было на пределе. Когда приходил Эйвери, он кое-как справился со своим вожделением, но теперь заново превратился в похотливого самца, жаждущего покрыть невинную самку.
— Сделаете так еще раз — и я дам вам полакомиться кое-чем другим, не менее аппетитным.
Вайолет сжала губы.
— Я просто дразнил вас, — солгал он. — К тому же я слишком занят своими новыми возлюбленными, мисс Маслом и леди Пышкой. — Очень медленно он положил в рот еще кусочек, а затем, повторяя за нею, скользнул по губам языком. — Вы не ревнуете?
— Нет. — Она взяла с тарелки пышку и надкусила ее, после чего перецеловала и облизала кончики своих пальцев в точности так, как делал он сам. Кит подавил стон. — Видите ли, пока вы обхаживали своих дам, меня целовали их дорогие мужья.
— Коварная.
— Беру пример с вас. — Она сделала глоток чая, по-прежнему не сводя с него взгляда.
— Похоже, я все-таки немного научил вас флиртовать.
Кит планировал научить ее гораздо большему — если только она позволит. Главное, не торопить события. Пускай она к нему привыкнет. К тому времени, когда он окончательно выздоровеет, она будет изнывать от желания испытать его ласки, услышать его любовный шепот, ощутить его поцелуи. И он даст ей все это — и много больше.
Глава 5.
Вайолет заполняла книгу расходов. За два дня Кит умял пару куриц, три каравая хлеба, целого ягненка, фазана и приличный кусок бекона. Миссис Норрис пришлось потратить за неделю сумму, сколько обычно они тратили в месяц.
— Аппетит у него волчий, но форму он держит не хуже скаковой лошади.
— Это хороший знак, миледи, — ответила миссис Норрис. — Значит, он пошел на поправку, иначе клевал бы, как птичка.
— Напомните мне об этом, когда он опустошит наши кладовые.
В дверь постучали.
— Войдите.
На пороге стоял Эйвери с двумя объемистыми коричневыми саквояжами.
— Миледи, вы просили принести вещи милорда.
— Да, спасибо. — Она повернулась к миссис Норрис. — Я удвою наш месячный бюджет, но держите меня в курсе о ежедневных тратах. И хорошо бы выторговать у мясника скидку.
— Я возьму с собой Салли. Ей всего-то и надо, что улыбнуться, и он мигом скостит цену вполовину.
— Отлично. — Она выдала миссис Норрис деньги. — А теперь мы проведаем Кита.
Когда они вошли в спальню, Кит стоял перед зеркалом и, поворачиваясь то так, то эдак, пытался рассмотреть рану на макушке.
— Сэр, что вы делаете?
Он вздрогнул, перехватив в отражении ее строгий взгляд.
— Такое ощущение, словно по моей голове пронесся табун лошадей.
— Рану лучше не трогать. — Рана выглядела получше, но если ее ощупывать, чем он сейчас занимался, можно было в два счета занести инфекцию. — Эйвери, поставь сумки и помоги мне проводить джентльмена в кровать.
— Я сам.
— Вы должны отдыхать.
Кит состроил гримасу, однако дошел до постели и сел. На нем не было халата, только брюки и рубашка с шейным платком. Вайолет видела его и в совершенно обнаженном виде, однако полураздетого тоже оказалось достаточно, чтобы настроить ее мысли на опасный лад.
— Дать вам еще лауданума? — спросила она, когда они закутали его в толстое зеленое одеяло.
