Вивьен Уэстлейк - Маркиз на Рождество (ЛП)
Вивьен Уэстлейк - Маркиз на Рождество (ЛП) краткое содержание
Глава 1.
Англия . Ноябрь 1815 года .
Кулак почти протаранил его лицо, но Дэниелу, маркизу Китрику, быстрым поворотом торса удалось уклониться. Он успел увидеть, как промелькнули мимо растрепанные концы бинтов, которыми Фредди обмотал руки. Еще немного — и под глазом расцвел бы синяк. Кит сместился, возвращаясь в боевую стойку, покрепче расставил ноги и занес кулаки. Он выжидательно наблюдал за противником, пытаясь угадать его следующее движение. Фредди тоже следил за ним своими непроницаемыми голубыми глазами.
Без рубашек, раздетые до пояса, оба вспотели, несмотря на сквозняк внутри и грозные тучи снаружи. Кит с радостью подрался бы на холоде, но Фредди сказал, что не хочет боксировать под дождем. На улице, насколько можно было судить, еще даже не накрапывало, и тем не менее герцог настоял на том, чтобы драться в помещении.
Фредди сетовал на непогоду, но Кит знал, что на самом деле герцог прячется не от бури, а от своей жены.
— Я могу рассказать Изабелле об этой сегодняшней экскурсии, — предупредил Кит. Белла отпустила их прокатиться верхом, но непременно устроит скандал, если узнает, что они снова боксировали. Впрочем, рано или поздно она все равно догадается об этом по красным пятнам, которые покрывали светлую кожу Фредди. Завтра они станут сине-фиолетовыми.
— Я склонен думать, что герцогиня наградит меня аплодисментами. Ты заслужил хорошую взбучку. К тому же, сам знаешь, она с детства мечтает тебя поколотить.
Он поморщился. Еще бы она о том не мечтала. Его сестра никак не могла примириться с мыслью, что он живет, как ему вздумается, и — хуже всего — «чернит фамильную репутацию», и потому хваталась за любую возможность, чтобы наставить его на путь исправления, намереваясь истязать его до тех пор, пока он не уступит ее требованиям.
— Допустим, у нее есть на то веские причины, но у тебя — никаких.
— Уверен? — Фредди подвигал бровями вверх-вниз. Не выдержав, Кит рассмеялся и тотчас словил поперечный удар. Скулу обожгло, точно сотня иголок вонзилась под кожу, но Кит поборол боль. Сам виноват, что отвлекся.
— И какую же обиду ты затаил против меня?
— Мне нужен повод, чтобы вступиться за свою жену? — Разминаясь, он подвигал плечами и повертел головой из стороны в сторону, продолжая держать кулаки наготове. Они не дрались полгода, но Фредди явно тренировался.
— Белла сама изводит меня своими увещеваниями. А я-то чем не угодил ее светлости?
Зять выдал такую усмешку, которая и монахиню убедила бы сбежать в Гретна-Грин. У Кита зачесались кулаки.
— Ты оскорбил мисс Харгроув. И сделал непристойное предложение мисс Гленворт.
Оскорби Кит не двух, а половину дебютанток города, Фредди и тогда было бы наплевать. Это было лишь оправдание, чтобы побоксировать с ним и избежать наказания супруги.
— Я сказал вам обоим еще вчера, что не женюсь на мисс Харгроув даже в том случае, если она испражняется бриллиантами. — Мисс Харгроув, миниатюрная блондинка с изумительными чертами лица, соблазняла мужчин своей внешностью феи, а после уничтожала своим острым язычком. Да если взять эту змею в жены, она уже через пару недель сошлет его в Бедлам.
Усмешка за обмотанными кулаками герцога стала шире.
— А вот я — не будь женат на твоей сестре — не отказался бы от шанса жениться на даме, которая оставляет в ночном горшке бриллианты.
Кит расхохотался и, пока зять давился смехом, изловчился и ударил его по ребрам. Увы, но при ударе он открылся, и кулак Фредди врезался ему в бок, прямо подмышкой.
— Чтоб тебя, Фредди!
Герцог пожал плечами.
— Ты сегодня халтуришь. В такой дерьмовой форме я не видел тебя с того дня, как ты дрался против того уродливого малыша-фламандца в Итоне.
— Все потому, что я проиграл тебе тысячу в хазард. — Впрочем, он сам виноват, что засел за кости, накачавшись виски. Глупость, но Кит попросту не мог оставаться трезвым после общения с сестрой. Вот и приходилось припадать к бутылке, как умирающему от жажды в пустыне — к воде.
— Не играй на то, что не можешь позволить себе потерять, брат.
Ну, разумеется. Фредди не удержался, чтобы не бросить ему в лицо фразу, которую не раз слышал от Кита сам, когда напивался пьян и начинал сорить деньгами за игорным столом. И когда они успели поменяться ролями?
— Завтра — пикет, и я удвою ставку.
— Значит завтра я стану на две тысячи богаче. Пожалуй, куплю Белле новый экипаж и упряжку лошадей.
Кит не отрывал глаз от своего оппонента, выжидая, когда в его защите появится брешь. Фредди был не прочь потрепать языком, особенно когда воображал, что завладел преимуществом.
— Белла больше обрадуется, если ты купишь мне жену. Наверное, ей пора сменить тактику и начать предлагать за меня приданое.
— Ха! И за сколько нам сбыть тебя с рук? Сомневаюсь, что на рынке пользуются высоким спросом потрепанные маркизы в синяках и ссадинах, которые тратят больше времени на азартные игры — и на то, чтобы ломать чужие носы, — чем на выходы в свет и шлифование хороших манер. Ну, что думаешь? Пять сотен, тысячу?
Кит вздернул подбородок.
— Ты хотел сказать, состоятельные красавцы-аристократы с пятью имениями и большими постельными аппетитами? — Он усмехнулся. — Какая женщина против этого устоит? Десять тысяч — и это минимум.
Хохотнув, Фредди сделал резкий выпад. На этот раз Кит увернулся, сделав глубокий нырок. Они обменялись серией быстрых ударов, а после сцепились в клинче, мутузя друг друга по ребрам.
Наконец Фредди ослабил зажим, и оба вернулись на исходные позиции.
— Ты же знаешь, в конце концов Белла все равно тебя уломает. Так зачем упираться? Выбери себе маркизу посимпатичнее, запри ее в деревне и делу конец.
Они обсуждали это бессчетное количество раз, но у Кита не было ни малейшего желания жениться. По крайней мере, сейчас. Невинная, правильная мисс — покорная, как овца, и холодная, как ледышка — ему не нужна. А ворчливая мегера вроде его сестры — тем более.
Он никогда не согласится на то, чтобы бросить жену в Эссексе или Дувре и навещать ее дважды в год, как то предписывали правила приличия. Он знал, чем может обернуться такой союз. Его тетя провела последние годы жизни в печали и полном одиночестве, потому что человек, которого она любила, вспоминал о ней только на Пасху и Рождество, когда присылал поздравительную открытку. Чертов подонок даже не приехал проститься с нею, когда она лежала на смертном одре.
