Евгений Кабанов - МИССИОНЕР
И вот, после очередной такой сладкой забавы, кончив в очередной раз, Аполлон начал дремать. Ну что вы хотите? Организм его, конечно, хоть и молодой, и могучий, и приспособленный, и привычный для подобных испытаний, или пыток, если хотите (на вкус и цвет, как говорится, товарища нет), но всё же не безразмерный – силы в нём иногда и иссякают. А Наташа, надо отдать ей должное, устроила такой увлекательный марафон! Короче, Аполлон задремал, в бессознательной потуге восстановить силы, поскольку уже предполагал, что партнёрша его не успокоится, пока не впадёт в полную прострацию (а когда она в неё впадёт, чёрт её знает!), или, чего доброго, вплоть до появления на пороге мужа, вернувшегося из командировки.
Дремлет, значит, Аполлон, заложив руки за голову, и уже даже, вроде, как сон видит.
Вроде как лежит он на мосту посреди дороги, а над ним Наташа свои милые штучки вытворяет. Вдруг прямо над его головой слышится голос:
– Мам, я тоже хочу.
Он узнаёт: это же голос Вивци. Выходит, не получилось у него под мостом с девчушками.
– Сашко, я тебе что сказала? – слышится голос Наташи, но не раздражённый, а спокойный такой. Она на время выпустила изо рта его, Аполлонову, уже не очень твёрдую штуковину.
– Ну мам, я тоже хочу, – продолжает ныть Сашко.
– Сашко, – снова говорит мамочка, уже даже как-то и не спокойно, но и не раздражённо, – я же тебя послала гулять.
– Ну мам, ну давай. Чуть-чуть, – уже чуть ли не плачет Вивця.
– Я тебе дам, – говорит мама уже даже совсем неспокойно, а с чувством, с придыханием, и повторяет, – дам, да-ам…
– Вот ты какая, мамочка, – хнычет Вивця, и Аполлон даже представляет искусственные слёзы на его глуповатом лице.
– Маленький мой, иди сюда. Ма-аленький… да-вай… сзади… – уже стонет Наташа, и прижимается лобком к Аполлонову носу. Она так вдавливается в него, что Аполлон чувствует, что задыхается. И ещё чувствует, что у него на лбу вроде как кто-то пристраивается, гнездится так. А дышать уже совсем нечем.
Аполлон очнулся. И действительно – дышать нечем: на всём лице – волосяной кляп. Задыхаясь, придушенный любовник выбросил из-под головы руки, и с трудом оторвал от лица Наташину плоть.
Господи, это сон или явь? Прямо по его лбу ёрзала маленькая сморщенная мошонка, из которой в Наташину пизду погружается уже где-то когда-то виденный, сравнительно маленький, но натруженный, хуёк.
Аполлон, ещё смутно соображая, что происходит, попытался выбраться из-под этого содома, но тут вдруг Наташа всем своим телом вдавила его в ковёр, на котором он лежал, и где-то в районе его паха раздался сладострастный громкий стон, завершившийся нежным материнским криком:
– О-о-о… Ма-аленький мой… Счастье моё-о-о… Ма-а-аленький…
И вслед за этим тело Наташи безвольно обмякло.
Аполлон ущипнул себя за ухо. Нет, это был не сон.
Аполлон выскочил из двери двухэтажки в наспех наброшенной одежде, босиком, с кроссовками в руках, с восхитительно очумелым видом. Благо, никто его не видел – на улице было уже почти совсем темно.
Глава XXXIII
А в то самое время как агент 69 дремал под любвеобильной женой парторга Синельского спиртзавода, на противоположной стороне земного шарика, в его родных Соединённых Штатах, где, с учётом разницы во времени, как раз наступил полдень, Майк Леджер набрал номер телефона полковника Гейта.
– Уильям Гейт слушает, – послышался в трубке голос Буля.
– Привет, Билли. Хорошо, что я тебя застал. Ты всё время где-то пропадаешь… Я тут только что получил кое-какую информацию, которую, думаю, можно будет использовать для дела.
– Ты имеешь в виду операцию "Многочлен"?
– Ну а что же ещё? Надо обсудить. Это по твоей части.
– O"Кей! Встречаемся, как всегда. Через час.
– Договорились.
Через час старые приятели и соратники встретились на своей излюбленной скамейке. Поскольку операция "Многочлен" была одним из самых секретных предприятий ЦРУ на данный момент, и уже приносила ощутимые плоды, старые друзья принимали все меры предосторожности при контактах. Потому-то, во избежание утечки информации, они и проводили свои встречи на свежем воздухе, подальше от всяких телефонов и стен, которые в таких случаях очень даже запросто могут иметь уши.
Они сели на скамью, незаметно обшарили её со всех сторон, и уткнулись в принесенные с собой газеты, закрывая тем самым, на всякий случай, лица от окружающей публики – есть, ведь, такие специалисты, что умеют читать по губам. Так пусть лучше почитают новости в "Вашингтон пост".
Майк опустил свою газету, достал из портфеля лист бумаги, передал его Биллу.
– Это перевод свежей статьи в "Заре коммунизма" о новом подвиге агента 69. Спас человека.
Билл взял бумагу и быстро пробежал её глазами.
– Хм, новый подвиг. Учитывая предыдущий опыт, можно предположить, что за ним кроется что-нибудь более интересное.
– Можно. Только обстоятельства этого спасения не очень-то внушают оптимизм. Очень много непонятного… Во всяком случае, не будем пока торопиться с докладом шефу, пока не получим более подробной информации. Уж если Парфенон, так лучше в изначальном состоянии, – Майк хмыкнул, взглянув на приятеля.
– O'Кей, – согласно кивнул головой Билл.
– А теперь то, по поводу чего я тебе звонил, – Майк снова прикрылся газетой. – Сегодня я получил очередной номер областной газеты оттуда. "Дебрянский рабочий" называется. Там есть любопытная новость. Через неделю, в следующую среду, в Дебрянске состоится совещание руководящих работников ликёроводочной промышленности всей страны. Это значит, что директор Синельского спиртзавода тоже должен быть там…
– Я понял ход твоих мыслей, – не дал ему договорить Билл, демонстрируя оперативность своего мышления. – Установив за ним наблюдение, мы можем получить кое-какие данные о работе агента 69.
– Какой ты догадливый, Билли, – с лёгкой иронией в голосе похвалил приятеля Майк, и отправил в рот леденец.
Билл не спеша закурил свой неизменный "Беломор", и начал размышлять вслух:
– Агента я, конечно, подберу на это дело надёжного. Как раз и дело о спасении утопающего прояснил бы… Только вот, если он будет крутиться сначала в Синели, а потом будет вести директора от Синели до Дебрянска, это может вызвать подозрения. Там все друг друга знают, и новый человек всегда на виду…
– А ты поручи это дело старому… "Пищевую промышленность", ведь, должны, по идее, интересовать все подвиги, что творятся в их отрасли… К тому же нет никакой необходимости вести директора от самой Синели… Какой смысл? – спросил Майк, причмокивая.
Какое, всё-таки, мудрое занятие – сосать леденцы. Это не никотин, капля которого ещё лет двадцать назад, по данным учёных, убивала лошадь. А сейчас, может, и слона может укокошить. И не жвачка, которой можно поперхнуться и задохнуться. Был такой случай, в газетах писали. Где-то там, в Европе, один футбольный вратарь дожевался, когда на его ворота угловой подавали, – и сам богу душу отдал, и гол, пока в рай возносился, пропустил. Так что, даже для дела гораздо полезней леденцы. Можно, правда, и леденцом поперхнуться, но он, ведь, не жвачка – рассосётся…
