Факультет бытовой магии, или Проклятие истинной любви - Лунёва Мария

Я выискивала в толпе знакомый высокий рыжий хвост.

– Подними голову, Аль.

Прошлась взглядом по окнам замка и не без труда рассмотрела в узком проеме слева своего друга. Одинокая фигура скрывалась в тени.

– Почему ты там?

– Потому что злюсь. Ужасно обидно, когда кто-то находит свою пару, а ты бестолково слоняешься по миру. Заходишь в города, деревни, ловишь взгляды девушек и понимаешь, что сердце остается холодным, как камень. Есть у нагов одна особенность. Мы не получаем от близости с женщиной и толики удовлетворения, если она не твоя.

– Ты ни разу… – У меня глаза на лоб полезли.

– Ну почему ни разу, – хмыкнул змей. – Порой мне казалось, что-то в груди кольнуло, но…

– Ты найдешь ее, Ян.

– Я надеялся, что это будешь ты… Я покажу тебе кое-что, но это навсегда останется между нами.

Замок смело резким порывом ветра, мимо нас пронесся вихрь песчинок. Тишина и густое темное марево вокруг.

Но вот туман развеялся, и мы снова оказались в нашей комнате. На моей кровати кто-то зашевелился, и я сообразила, что сейчас ночь.

– Когда это было?

– В то утро ты инициировалась. Помнишь бешеных магичек, что взяли меня в позорный плен?

– И спеленали простынями как младенца, – рассмеялась.

– Наверное, стоит сразу признаться, что я делал это пару раз, но почему-то именно эта ночь особо запомнилась.

– Что делал?

– Смотри, но, прошу, не злись.

Я замерла. Наг из воспоминаний Яни сел на постели. Его глаза пылали ярким оранжевым пламенем. На пол скользнул тяжелый змеиный хвост – он обернулся. Подползая ко мне, протянул руку и спустил одеяло.

– Ты что делаешь, кобра недобитая?!

– Проверяю. Именно в истинной форме мы особенно ярко чувствуем свою пару.

Тем временем наг склонился, взял мою руку, поднес к лицу и уткнулся носом в запястье. Я пошевелилась, Яни замер, затем провел моей ладонью по своей щеке.

– Не моя, – прошептал тихо.

Эта простая фраза несла в себе столько обиды, что у меня душу защемило.

– Потом я часто думал, – заговорил наг, – а что, если бы мое сердце тогда воспламенилось? Кого бы ты выбрала? Ведь Эмес стал бы для меня врагом номер один.

– Боги этого мира любят и меня, и тебя, Ян. И я не знаю, что было бы. Ты для меня как брат. Нежно любимый, родной, нужный, но… брат. Я не чувствую к тебе того, что вызывает в моем сердце один его взгляд.

– Ты бы предпочла его. – И снова эта горечь.

Я обняла змея и прижалась к его груди.

– Никогда не стану выбирать между вами, Яни. Вы мне оба дороги, и одна мысль о потере одного из вас причиняет боль. Это разобьет мне сердце.

– Что ж, тогда мне нужно пояснить. Между нами, моя некровная сестренка, не просто дружба. Это нечто большее и – навсегда. Прочная духовная связь, которую уже не порвать. Теперь ты знаешь, сколько раз я пытался уловить твой запах. Я хотел бы любить тебя, видеть своей женой, матерью своих детей. Но увы. Это так обидно, так злит. Ты моя радость и боль. Ведь если бы ты оказалась моей избранной, я бился бы за тебя до последней капли крови. Даже с Эмесом. И проиграл бы. Такое мне не пережить.

Я чуть отодвинулась и взглянула ему в глаза.

– У меня нет ни братьев, ни сестер, но есть ты, змей. И у тебя будет невеста. Костьми лягу, а найду тебе зазнобу. Еще и отбор устроим.

Он засмеялся.

– Надеюсь, вы с Эмесом усыновите меня и я буду крутиться в вашем доме до тех пор, пока на ваши мольбы не явится моя избранная и не утащит в свою нору.

– Мой дом – твой дом, Ян. Хотя, знаешь, я еще посмотрю на ту избранную. Может, и не отдам так просто.

– Моя ведьмочка. Горжусь тобой, Аля. Ты чудо.

Он снова обнял меня и стиснул в стальных объятиях.

– Значит, это не было притворством?

– Никогда, Аль.

И снова боль, пронизывающая затылок. Она появилась внезапно, как укол, и разрасталась, причиняя дискомфорт.

– Свет, – выдохнула, – так жжет.

– Я его чувствую, – наг кивнул, – целитель справляется с проклятием. Но тебе нужно продержаться еще немного.

– Да.

– Тогда прячься. И, Аля, если что – возвращайся. Я приму твою боль на себя.

– Ты ведь не темный.

– Уже темный, сестрица. Твой след останется во мне навсегда. – Он раскрыл ладонь, на ней еле теплился темный огонек.

– Выходит, я оставляю тебе каплю дара. Постарайся взрастить из нее настоящее черное пламя, наг.

– Не сомневайся во мне, моя ведьмочка. А сейчас уходи – беги дальше.

Я развернулась и помчалась в темную башню. Ступеньки, галерея. Портреты рода Валевски. Какое счастье, что скоро их уберут. Думаю, выдающиеся родственники Яни приятнее будут.

Поворот. Белая вспышка. Тьма.

Из мрака высунулась огромная голова дракона. Оскалившись, он ободряюще кивнул.

Да, рядом с ним мне было легче всего.

– Молодец, Аля, – прорычал некромант. – Но помни мои слова: не выдавай себя. Посмотри, о чем она думает. Что вспоминает.

– Но ведь того, что я увижу, никогда не было.

– В твоей жизни – да, в ее – все это случилось. Просто посмотри.

Побежала дальше, окончательно потеряв страх. Ведь я нахожусь под защитой родных мне людей, значит, они заступятся и помогут. Только позови.

Открыв очередную дверь, провалилась в белое марево.

Шум дождя, нудный стук капель по металлическому подоконнику. Молочный туман разошелся, позволяя осмотреться.

– Дом, – прошептала, не веря себе. – Я наконец дома.

Правда, моя комната немного изменилась. Детский диванчик в углу вместо шкафа. На полу раскиданы игрушки – мягкий мишка, неваляшка, кубики. А на моей кровати сидела маленькая девочка с золотыми волосами. Красивая, на щечках ямочки. Ну просто солнышко. Усадив пупсиков в ряд, она показывала им карточки нарезной азбуки и проговаривала буквы.

– Злата, я испекла пирог, – послышалось из кухни.

На пороге комнаты появилась женщина.

О боже… Я стояла истуканом и смотрела на себя в упор. И вроде узнавала, но… Нет, эта женщина с печальными потухшими глазами не могла быть мною. Уставшая, словно выпитая изнутри, выжженная. Я не могла не видеть на ней печать проклятия. Ее… меня разрушили изнутри. Сломали.

Вспомнились слова старухи. Я уже знала ответы на возникшие в голове вопросы. «Проклятие истинной любви». Они травили меня приворотным зельем. Вот что они сделали со мной.

– Мама, а дождик скоро закончится? – спрыгнув с кровати, малышка понеслась к той, другой Але.

– Конечно. – Она крепко обняла дочь и прижала к себе. Столько любви. Закрыв глаза, я пыталась перебороть подступившие слезы. – Дождик не может идти вечность. Сейчас съедим по кусочку сладкого пирога с малиновым вареньем, и нам станет так весело…

– …что солнце разгонит тучки, чтобы посмеяться с нами, – закончила я за нее.

Да, это была моя фраза. Порой я говорила так маме.

Злата кивнула и, обняв тонкими ручками, прижалась щекой к моему животу.

– Я люблю тебя, мамочка, – ее почти беззвучный шепот казался мне криком, – мне так тебя не хватает.

Шок! Наверное, в этот миг я испытала его впервые. Потому что поняла, что у меня действительно есть дочь. Вот она, маленькая, такая ранимая, смотрит на меня большими зелеными глазами. Его глазами.

– Покажи мне, что с нами случилось, – тихо попросила, выдавая свое присутствие.

Она отпустила другую меня и отступила к кровати.

– Ты ведь не оставишь меня больше?

Слова ребенка болью отдавались в душе.

– Нет, мы будем вместе.

– И ты будешь любить меня как когда-то? – Ее вопросы выбивали меня из равновесия.

Я не знала, как мне говорить с этой малышкой, какие слова подобрать. Смятение.

Женщина с моим лицом протянула руку и погладила ее по голове. Нежно, заботливо.

– Конечно, Злата, я уже тебя люблю. И никогда не оставлю, обещаю.

Всхлипнув, она бросилась в мои объятия.

Я обнимала маленькую пятилетнюю девчушку и со страхом смотрела, как медленно растворяется вторая я, исчезая словно призрак.