Факультет бытовой магии, или Проклятие истинной любви - Лунёва Мария

– Мама, пойдем есть пирог, – малышка дернула меня за руку, – я так тебя ждала.

– Конечно. – Все еще пребывая в потрясении, кивнула и позволила утащить себя в коридор.

Зайдя в кухню, по привычке достала из шкафа две кружки и налила чай. Здесь все осталось прежним. Старый ремонт. Те же стол и холодильник.

Спохватившись, достала молоко.

– Я не люблю его, мама, – скривилась моя девочка.

– Хорошо.

Поставив перед ней тарелку с пирогом, вдруг поняла, что Злата стала заметно старше. Ее внешний вид изменился. Волосы длиннее, нарядная: черная плиссированная юбка, красивая белая блузка с шитьем. И три розочки на столе.

Улыбнувшись, дочь кокетливо поправила пышный бант.

– В этом году я пошла в первый класс. Ты все лето пропадала на второй работе, чтобы купить мне самое лучшее. На линейке я стояла самая нарядная, а вы с бабушкой фотографировали меня с моей первой учительницей. А вечером мы ели торт.

– С бабушкой? – спохватилась. – А где она?

– Ее больше нет, она ушла раньше тебя.

Я тяжело опустилась на стул. Мамы больше нет. Еле сдерживая слезы, взглянула на нарядную Злату.

– Сколько тебе было лет, когда меня… Когда я…

– Восемнадцать. И я не хочу об этом рассказывать, потому что теперь ты жива. А значит, не было тех страшных похорон, той могилки. Не было твоей смерти. А скоро мы вытащим бабушку. И я верну вас.

– Только не так, как меня, – пробормотала негромко.

– Почему?

– Я бы хотела помнить тебя, Злата. Помнить эти бантики и то первое сентября.

– Это было невозможно, мама. – Поджав губы, она потянулась за кусочком пирога. – Ты любила эту рыжую тварь. Любила всем сердцем, а он бросил тебя в роддоме со мной на руках. Зачем тебе боль? Зачем снова окунаться в безнадежность? Нет, я дала тебе шанс быть счастливой без этой мрази, что зовется моим отцом.

– Проклятие. – Медленно кивнув, благодарно ей улыбнулась. – Они с этой бабкой опоили меня. Но ничего. Сейчас мне станет легче, и я им покажу, как проклинать нужно. Чтобы со всей душой.

– Отомсти за нас обеих. А сейчас иди к Эмесу. Он настоящий темный, под его защитой тебе будет хорошо. Целитель еще не закончил выжигать эту дрянь.

– Да, я чувствую свет.

Стол медленно растворялся, очертания комнаты расплывались.

– Мама, – Злата поднялась, – я очень тебя люблю. Люблю настолько, что готова была, дав тебе новую жизнь, наблюдать за тобой со стороны.

– Боюсь, что я на это не готова. – Улыбнувшись, обняла ее крепко. – Моя маленькая родственница из будущего. Я запомню тебя такой милой крошкой с забавными пышными бантами.

Ощущая, как нарастает жжение света, все не могла сдвинуться с места.

– Аля, ей тоже больно, – раздался грозный драконий рык.

– Прости, – отступив, рванула на выход, но вместо подъезда оказалась снова в своей комнате.

Никаких игрушек и детского диванчика. Зато на подоконнике обнаружился Эмес: он, не мигая, смотрел на мою кровать.

Я отступила. Где-то в глубине души боялась увидеть то, что разобьет мне сердце.

А что, если его чувства не столь сильны? Что, если он просто играет?

Трусливо отходила все дальше от порога, но он не отдалялся. Словно шагала на месте, не имея возможности уйти.

На моей кровати кто-то пошевелился. Из-под одеяла показалась рука, на пол упала увесистая книга. Мой роман. Я отчетливо видела обложку. Красивый рыжеволосый шотландец держал в объятиях хрупкую блондинку.

Тихий смешок.

Сообразила, что это не мое, а его воспоминание. Эмес улыбался, рассматривая книгу.

– А у нас тут романтичная особа, – прошептал он, ухмыляясь.

Я завозилась в постели и перевернулась на другой бок, к нему лицом. Ведун, сев на край стола, затаился.

Его глаза… Я видела чистый мужской интерес. Настоящий, неподдельный.

Наверное, мне стоило позвать Эмеса, но я смолчала, не обнаруживая себя.

Жжение исчезло, мне и правда было уютно под защитой этого мужчины.

Прошла минута, а он продолжал неподвижно сидеть.

Вдруг все снова закрутилось, завертелось. Паутина белоснежного тумана ткала новую иллюзорную реальность.

Стук колес дилижанса, людской говор, еле уловимый шум небольшого городка. Мгновение, и я оказалась на площади недалеко от таверны. А рядом… О да, он же сорвал с меня одеяло. Со стороны выглядело нелепо. Я возмущалась, что-то шипела, а он просто смотрел. Как же я не заметила этот блеск в его глазах? Да он таращился на меня просто неприлично! Прикусив губу, смутилась. Так меня еще никто глазами не поедал.

И снова закружился омут воспоминаний моего мужчины.

Обрывки фраз, взгляды, коридоры. Словно в его голове мысли бешено скакали.

Наша комната. И Яни, прижимающий мою руку к своей груди. Да, он делает мне предложение. Но все, что я ощущаю, – это злость Эмеса. Он видит лишь мою ладонь в руке друга. Страх и неясные отголоски ревности, желание оттолкнуть другого от меня.

И снова картинка распалась. Нити тумана меняли свой узор…

Его комната, огромная кровать. Эмес, пялящийся в потолок. Я знаю, о ком он думает. Слышу отголоски его метаний. Ревность и желание.

Его ладонь сжимает простыню. Он встает и идет к шкафу, достает графин…

Боль и непонимание происходящего.

– Кажется, я попался. – Его шепот похож на крик. Упав в кресло, ведун прячет лицо в ладонях. – Дурак…

Сжав губы, я сделала шаг к нему, но все вокруг пришло в движение. Снова коридор академии, вход в столовую. Эмес за колонной. Он следит, но за кем? Пробежавшись взглядом по помещению, нашла наш с Яни столик. Мы смеемся, протянув руку, я легонько стираю с верхней губы змея усы от молока.

Ревность. Ослепляющая. Сводящая с ума.

Развернувшись, Эмес ушел, а я словно парила следом за ним.

Аудитория. Агата.

– Что у них? – Эмес рычит на сестру, а она смеется.

– Ты влюбился в нашу Алю!

– А если и так? Я спрашиваю тебя, что у них?

– Дружат. Хотя они ведь живут вместе…

Злость на себя, на Яна. И бессилие.

Утро. Смех… Эмес открывает окно и видит меня на метле.

Восторг. Желание.

– …чтобы вечером была у меня…

От столь яркой смены воспоминаний у меня голова шла кругом.

И снова ночь. Эмес в постели, но не спит. Все смотрит в потолок. Горечь и обида.

«Не пришла». Я понимаю, что он чувствует. Пустота и абсолютное непонимание, что делать. Бессилие и съедающий душу страх. Она достанется другому…

Сжав руку в кулак, он бьет по матрасу.

Стук. Поднявшись, ведун открывает дверь. За ней стоит Яни.

– Он забрал ее в свой кабинет.

– Кто?

– Ректор!

Ужас. Бег, приемная, кабинет Валевски – и всепоглощающая ярость.

И снова вихри тумана. Прикусив губу, я ждала следующего воспоминания. Что это будет?

Да, его спальня. Невысокий столик и конфеты. Я улыбаюсь, он же смотрит на меня так, словно я нечто нереальное. Зажмурившись, буквально утонула в его чувстве.

Любовь, желание обладать. Сжать и утащить на постель. Сила, чтобы сдержаться. И тревога. Я вижу, как он смотрит в окно. Глубокая ночь! Меня придется отпустить, а Эмес не хочет.

Белая вспышка.

Мы играем в шахматы. Я смеюсь, а он все глядит, не отрываясь. Какое счастье. Словно заражаясь его чувствами, улыбнулась и, кажется, забыла, что там, снаружи, я на грани смерти. Так хорошо мне было сейчас.

Но и это воспоминание истаяло.

Коридор и Портовски. Эмес злится.

– Что ты хочешь от меня, Элоиза?

– Ты сказал, что я была бы тебе идеальной женой. – Она стоит, вся разодетая, притворно хлопает ресницами.

И этот запах от нее… Приворотное зелье. Решила, значит, бить подло.

– Это было десять лет назад, – он рычит, не сдерживаясь.

– Но…

– Ты вбила клин между нами. Уйди, иначе не сдержусь! – Ярость, застилающая глаза.

– Она тебе не ровня!

– Я люблю ее. Ее, а не тебя. Твой эгоизм перешел все границы, Элоиза.

– Но мы…

– Нет этого «мы»! И никогда не было. Мы дружили детьми, это была лишь юношеская привязанность, не более.