Единственное желание. Книга 1 (СИ) - Черпинская Надежда
Лёгкая улыбка, блуждавшая на тонких красивых губах Кайла, мгновенно исчезла. Взгляд синих, как сапфиры, глаз обратился к Лиэлид так резко, словно желал пронзить её насквозь. А когда Кайл заговорил, от его прежнего баюкающего звучания голоса не осталось и следа – Настю обдало прямо-таки ледяным дыханием студёной зимы.
– Прошу прощения, миледи! Я забылся, – ответил рыцарь с лёгким поклоном, но язвительная интонация, бесспорно, противоречила любезным словам. – Я не так часто бываю в высшем обществе и успел позабыть, как следует себя вести с людьми знатного происхождения. Успел позабыть своё место. Прошу простить мою оплошность! Впредь я не стану отягощать благородный слух ваших гостей своими варварскими небылицами. Ведь единственное, о чём принято говорить под сводами ваших чертогов – это ваша несравненная красота и даже превосходящая её добродетель.
– Этого я не требую от вас, милорд Кайл, – холодно произнесла хозяйка замка. – Но была бы весьма признательна, если бы вы, хоть на один вечер, сменили ваши дерзости на обычную человеческую речь.
– Для этого надо быть человеком!
– Ну вот, снова! – вздохнула Лиэлид. – Почему вам доставляет удовольствие издеваться надо мной?
– Тот же вопрос могу задать вам, миледи! – парировал Кайл. – В чём я провинился на этот раз?
– Прежде всего… опоздал на бал, – ответствовала владетельница Жемчужных Садов. – А это прямое доказательство неуважения ко мне. Вы нарочно это сделали, милорд Кайл. Если бы это был праздник короля или вашего друга Даларда, вы явились бы заранее. Но меня можно выставить на посмешище.
– Кажется, я уже принёс свои извинения за это…
– По-вашему, одного извинения вполне достаточно? – вскинула бровь Лиэлид.
– А вы желаете, миледи, чтоб я на колени встал? Так этого не будет! Я не позволю меня унижать!
– Кайл, ты зря горячишься. Прошу вас, успокойтесь! – нерешительно попытался унять их подошедший Далард.
Но его никто не услышал.
– Я тоже не позволю меня унижать! – вспыхнула Лиэлид. – Вы знаете, как важно было для меня, чтобы на балу присутствовали вы оба – самые близкие к королю люди. Неужели так сложно было…
– Вы слишком много внимания уделяете своей персоне, миледи, – тяжело вздохнул Кайл. – А вам не приходило в голову, что у меня могли быть другие причины для опоздания помимо неуважения и желания вам насолить? Наверняка не приходило. А я не мог приехать раньше. Меня задержали в пути некоторые незначительные обстоятельства… Пришлось, знаете ли, возглавить погоню за отрядом северных налётчиков. Они, к сожалению, не знают о том, что вы, миледи, не терпите опозданий. Потому совершили налёт на наши земли в столь неподходящий момент. Вам бы следовало поставить Герсвальд в известность о том, что у нас намечается празднество, и некогда рыцарям отвлекаться на всякие там битвы и сражения. Но для вас, безусловно, и это не причина!
– Налёт герсвальдцев? – Эливерт, до этого наблюдавший сцену перебранки с нагловатой ухмылкой на довольной физиономии, так и подался вперёд.
– Где? – тихо прошептал Наир.
– Урон серьёзный? Как далеко они зашли? – обеспокоено, но чётко, как и полагалась воину, спросил Далард.
– Но я ведь не знала… – обескуражено проронила Лиэлид. Насте даже показалось, что в глазах её блеснули слёзы – смесь растерянности и раскаяния. – Отчего же вы сразу нам не сказали?
– А вы и не спрашивали, – огрызнулся Кайл, но уже беззлобно.
Он уже не глядел на Лиэлид, отвечая на посыпавшиеся на него вопросы.
– Пострадавших немало. Отряд был довольно многочисленный. Не меньше трёх сотен всадников, десяток обозов. Пришли, как всегда, из Соланских земель, прорвались через границу у подножья гор Малькти. Удивляюсь, как им удалось зайти так далеко. Наглость северян становится беспредельной.
– Где? – снова глухо повторил Наир. – Куда они дошли?
– Землю Лэрианора угроза обошла стороной, – успокоил его синеглазый рыцарь. – Они в этот раз двинулись вглубь Кирлии, дошли почти до Креорана.
– Дым над Приозёрной равниной! – воскликнул Эливерт. – Так вот откуда был запах гари…
– Я оказался прав – это был дым пепелища, – кивнул ему лэриан. – Мы видели чёрную завесу, поднимавшуюся над пожарищем, но не рискнули свернуть туда и узнать, что случилось… – пояснил он остальным.
– Вряд ли вы смогли бы помочь, – хмуро заметил Кайл. – Я ехал в Жемчужные Сады из Леокии, когда мне встретился гонец из Хиклана. Он надеялся найти помощь в окрестных землях, но времени на это не оставалось. Мы вернулись вместе, я поднял хикланский гарнизон и повёл его туда, на равнину Креорана. Но прибыли мы слишком поздно
– Так что же, Креоран пал под натиском трёх сотен врагов? Ты хочешь сказать, что Креоран сожгли герсвальдцы? – ужаснулся Далард.
– Нет, друг мой, слава Светлым Небесам – твердыня Креорана осталась неприступной! Видно, Мать Мира сохранила этот город своей властью. Но земли, прилегающие к нему… – голос Кайла стал тихим, подавленным, хриплым. – Всё выжжено дотла. Всюду пепел, кровь и мертвецы. А всех, кто выжил в этой бойне, пытались угнать в рабство.
– Ещё неизвестно, что хуже – найти быструю смерть или терпеть издевательства долгие годы! – скривился Эл, и глаза его сверкнули сталью.
– Тебе ли не знать, что хуже? – негромко хмыкнул Кайл. – Мы преследовали их по пятам, но нагнать никак не могли. Конечно, они шли с добычей и двигались медленно, но зато опережали нас почти на день. Настичь герсвальдцев удалось почти у самого Эсендара. Обозы завязли в болотистой почве тех мест, тут мы и нагнали караван работорговцев. Они яростно сражались. Зажатые в кольцо, они продолжали драться, как звери, с отчаяньем загнанных волков. И с такой же жестокостью, – отрешённо заметил Северянин.
И Насте стало так жаль его – наверное, это очень тяжело быть воином, видеть смерть, боль, быть её частью, и при этом не иметь права на слабость, на страх, на отчаяние. Наверное, это очень тяжело – быть сильным.
Она, Настя, не представляла себя в роли героя.
Рыжая слишком хорошо помнила ту ночь, когда они с Наиром сбежали из герсвальдского плена. Всё смешалось тогда, всё происходило так стремительно, и Романова помнила лишь безотчётный страх и растерянность.
Теперь, слушая Кайла, она отчётливо представила, что творилось там, на болотах вблизи Эсендара, словно она сама присутствовала там и видела всё своими глазами. Жар боя, кровь, хриплое ржание лошадей и ужас беззащитных пленников.
– Они убивали кирлийцев у нас на глазах, – глухо проронил Второй рыцарь Его Величества, – убивали всех без разбора, всех, кого угнали в рабство: женщин, мужчин, детей. Совсем ещё мальчишек, девушек, которые и до невест не доросли! Едва только поняли, что им нас не одолеть, и будто озверели. Некоторые ещё пытались отражать наши нападения, но те, что были внутри оцепления, у обозов с пленными, принялись резать их… как скот. Рубили, кромсали, словно в этом есть для них особая радость! Прежде, чем мы уничтожили этих тварей, они перебили и покалечили почти половину тех несчастных. Это кровавое зрелище до сих пор стоит у меня перед глазами. Так что, прошу прощения, моя госпожа, за опоздание и за дерзости, которые я вам наговорил, но поймите – я вернулся с поля боя, и мне не до балов и светских бесед!
– Я же не знала… – снова пролепетала Лиэлид.
Всё остальные хранили гробовое молчания, попросту не зная, что тут сказать – всё и без слов было ясно.
– Завтра я непременно расскажу о бесчинствах Герсвальда всем моим гостям. Подданные короля не могут оставаться в стороне, когда такое творится в их земле! – возмущённо добавила Лиэлид. – Но сегодня… я буду благодарна, если вы пока промолчите об услышанном. Ведь сегодня праздник – мне не хочется омрачать радость собравшихся столь трагическим событием. Лучше отложим разговоры о войне и набегах до утра.
– Разумеется! – фыркнул Кайл, и миролюбивые нотки вновь исчезли из его голоса без следа. – Не стоит переживать, миледи, я не стану никому досаждать своими байками! Впрочем, ваши страхи напрасны. Уверен, что никого здесь эта история не расстроит надолго. Что за дело высокорождённым милордам до чьих-то горестей, если они происходят не в их владениях и не затрагивают их интересов? Что за дело вам всем до чужих жизней, ведь у вас-то праздник? А мне на один миг показалось, что всё это действительно тронуло вас, задело за живое… Но ничто не растопит вечный лёд вашего сердца, моя госпожа. Как же отвратительно всё это притворство! Ненавижу лицемерие! Что ж… простите, что испортил ваш бал!
