Нина Бархат - Присвоенная
— Ты думаешь, у нас на это еще есть время?
Он засмеялся.
— Диана, у нас — вечность!..
И вот мы сидели обнявшись в мягком теплом песке, недосягаемые для длинных языков волн. Кайл спрятал мою руку в кулак, с улыбкой глядя, как удобно она там устроилась, скрылась вся, без остатка. Жалобные крики чаек и шорох прибоя отражались от скал, удваиваясь, играя с воображением. Казалось, позади тоже лежал океан, поднимая над поверхностью лишь узкую ленту косы для нас, единственных в мире.
Резкий порыв ветра бросил все волосы в лицо. С трудом откопав меня в месиве живых, льнувших к коже прядей, Кайл завороженно смотрел на меня, удивительную, драгоценную, необыкновенную.
Да, я необыкновенная.
Только не знаю, хорошо это или плохо.
И, наверное, не знает никто.
* * *— Кайл, что со мной не так? — я смогла спросить об этом лишь на второй день пути. Перед внутренним взором моей памяти бесконечно проигрывалась сцена: от пары капель полупрозрачной жидкости моя кровь превращается в бурый песок. Судя по потрясенному взгляду Кристофа, это было… необычно.
— Хотел бы я и сам знать, — вздохнул Кайл.
В ожидании рейса мы сидели в почти пустом кафе аэропорта у стеклянной стены и наблюдали, как на сером фоне неба взлетали и садились на землю огромные стальные птицы.
— Что он пытался мне ввести?
Я почти слышала, с каким трудом Кайл преодолевает свое нежелание говорить об этом.
— Свой вирус, — выдавил он наконец и, понимая, что это не ответ, а лишь его начало, стал рассказывать, предвосхищая мои вопросы: — Каждый из них является носителем особого, чрезвычайно активного вируса, который заставляет клетки мутировать, кардинально перестраивая организм носителя под свои нужды. Такими не рождаются, Диана, а становятся. Это — их главная тайна.
— Значит, каждый человек… — начала я и тут же поправила саму себя: — Каждый нормальный человек может стать таким? Нужно только ввести вирус?
Неожиданно жуткое видение захватило мой разум: миллионы людей, неспособные устоять перед искушением вечной жизни и безграничных возможностей, сменившие свои слабые человеческие тела на быстрые машины для убийства… Сотни миллионов тигров…
Что же они будут есть?
— Не все так просто, — остановил Кайл мое воображение, — иначе, как ты, наверное, сама понимаешь, люди уже вымерли бы как вид. С тех пор как наука шагнула вперед и ученые, сотрудничающие с охотниками, выделили этот вирус, были… — он вдруг заколебался, но после долгой паузы все-таки продолжил: — Были попытки заразить им человека, но ни одна из них не увенчалась успехом. Беда в том, что наши знания о процессе заражения приближены к нулю — этого никто никогда не видел. Но я уверен, что рано или поздно охотники все узнают!
Он замолчал, но, уловив выражение моего лица, бросился уверять:
— Пойми, цель — только изучить! Найти средство борьбы! Пусть пока и безуспешно. Никто вовсе не хочет стать…
— Я все понимаю, перестань оправдываться, Кайл, — и хоть мой голос звучал ровно, внутри пульсировала мысль: трудно поверить, что никто не хочет.
Неужели у него самого не было искушения, даже не зная точной процедуры, попробовать перевоплотиться? Рискнуть, поставив на весы жизнь против вечности? Не может быть, чтобы не было!
Будто слыша мои подозрения, Кайл принялся яростно отрицать:
— Нет, ты не понимаешь! Даже если бы кому-то из людей это и удалось, он бы долго не прожил — его сразу же убили бы! И, что интересно, не мы.
— Ты хочешь сказать?..
— Да, это сделали бы они сами! Пару раз охотники наблюдали подобную травлю. Их сообщество очень невелико (пара тысяч, по нашим сведениям), и они знают друг друга почти в лицо. Появление новичка остается незамеченным недолго при их сверхобонянии. Как-то ты предположила, что они неохотно заводят детей. Это недалеко от истины. Если у кого-то из них возникает желание, что, поверь, бывает крайне редко, сделать человека равным себе, он должен доказать «соответствие» потенциального кандидата и получить разрешение у остальных. Что, наверное, разумно, если принять во внимание длину их жизни… и конечность пищевых ресурсов, — мрачно закончил Кайл.
Мне вспомнился бал.
— Пусть не все, но они примут тебя, если ты примешь их.
— Почему это важно, Кристоф?
— Потому что я хочу, чтобы ты была рядом со мной. Всегда.
Только теперь я поняла, что значили слова Кристофа об ожидании разрешения, произнесенные на берегу. Неужели и он должен был его получить?
Я улыбнулась иронии судьбы.
— Значит, ты — первый… Я имею в виду первый, кто видел попытку изменения.
— Да уж, мне повезло, — саркастически заломил бровь Кайл, но тут же его лицо исказилось, и он добавил дрогнувшим голосом: — Мне невероятно повезло, что, когда он собрался вводить тебе эту дрянь, я был уже достаточно близко, чтобы разглядеть происходящее. А ведь мог и опоздать!..
— Откуда ты знал? Ты ведь знал, что вирус может убить меня?
Он кивнул.
— Да, все получилось случайно, еще в лаборатории Дженоба. Проводя бесчисленные опыты с твоей кровью, пытаясь понять, что же такого в ней особенного, я нечаянно разбил пробирку с кровью Мойры и несколько ее капель попало в твою. Я был шокирован, когда на моих глазах почти двести миллилитров свернулись в секунду. Что именно запускает процесс мгновенного свертывания — присутствие вируса или компоненты их крови, я не успел выяснить. А потом, когда мы с тобой сбежали… уже не было материала для исследований, — улыбнулся Кайл. — Но в любом случае я был почти уверен, что попытка изменения грозит тебе смертью. И как видишь, оказался прав.
— Поэтому ты торопил меня с побегом? — мне вспомнилось, как он пугал меня близким концом… и то, как Кристоф назвал это враньем.
Кайл надолго замолчал, глядя мне в глаза.
— И поэтому тоже.
Я кивнула. У него было много причин.
— И что же в моей крови особенного?
— Не знаю. Даже после стольких месяцев, посвященных исследованиям. С другой стороны, это, конечно, не моя специализация… Да и вся работа в лаборатории была направлена не на выяснение вопроса: «Почему?» — а на использование твоего феномена для помощи Мойре. На первый взгляд, все так же, как и у остальных людей. Но ты сама могла наблюдать, как твоя кровь действовала на Мойру — подобно эликсиру жизни… Она даже начала меняться — взрослеть, что для них невозможно в принципе. Это скорее волшебство, а не лекарство, — тепло улыбнулся Кайл.
— Они говорили, что я и пахну иначе, чем все люди.
— Ты особенная, Диана, — его пальцы погладили мое лицо, да так и остались на щеке, неспособные оторваться, — необыкновенная…
