Юлия Вакилова - Король моего сердца
Один раз девушку навестил отец. Встреча эта вышла прохладной. От короля волнами исходило неодобрение и почему-то злость. Эллери благоразумно предпочла молчать, будучи неготовой к откровенному разговору по душам, который назревал давно. Принцесса давно смирилась с этой необходимостью, но сперва ей нужно было оправиться после болезни.
К счастью, на третий день наступило долгожданное улучшение. Как только об этом стало известно, король Гидеон объявил, что он отправляется на родину. Дела в государстве требовали срочного присутствия правителя, и дольше откладывать возвращение он не мог.
Эллери же стала частью другой семьи, пусть та теперь и состояла всего из двух человек. Нет, сама она как личность, как женщина не представляла никакого интереса для Триниса. Но пока существовала хотя бы мизерная вероятность появления на свет наследника, ее отсюда никуда не отпустят. Потому девушка понимала, что какое-то время ей предстояло провести здесь, в этом замке, пока всем вокруг не станет совершенно ясно, что никакого ребенка не будет. Но оставаться здесь на всю жизнь… Нет, делать этого девушка совершенно точно не намеревалась.
Старая няня воспринимала как само собой разумеющееся, что она останется вместе с принцессой, ухаживая за девушкой и не выпуская из поля зрения, — чтобы, не приведи небо! — та не исхитрилась попасть в новые неприятности.
Однако планы самой принцессы оказались несколько иными.
В день, когда ей стало известно о грядущем отъезде отца и всей прибывшей с ним свиты, она позвала к себе няню, готовясь к непростому разговору.
— Ниньи, — почуяв что-то неладное, та тревожно вскинула голову. — Ты должна будешь завтра отправиться домой вместе с отцом.
— Нет! — успел вырваться категоричный ответ, прежде чем принцесса успокаивающим жестом остановила дальнейший поток слов: — Не спеши гневаться, Ниньи! Только ты одна на целом свете можешь мне помочь сейчас.
— Я должна быть рядом с тобой, чтобы помогать! — хмурясь, возразила старая женщина.
— Мне нужна иная помощь, — опечалено качнула головой девушка. — Это вопрос жизни и смерти! И ладно бы, если б моих! Речь идет о Сапфо.
Произнесенное имя заставило няню на миг опустить глаза. Пользуясь передышкой, девушка уверенно зачастила:
— Помнишь, в детстве был мальчишка, с которым мы часто играли вместе? Кажется, Гансон, — подумав, с сомнением добавила она. — Это его тогда ранило черной стрелой.
Во взгляде няни забрезжило смутное воспоминание. Нерешительно женщина кивнула, настороженно ожидая продолжения.
— Пусть Норк отыщет его, слышишь? — при звуках имени внука на лицо няни набежала тень. — Надо узнать, что с ним произошло после нашего расставания! Как он пережил последствия ранения. И пережил ли их вовсе, — озвучивать эту мысль принцесса не собиралась, но губы опередили разум.
Взгляд Ниньи сразу же потеплел.
— Не печалься, девочка моя, — она утешающе сжала холодные ладони девушки. — Я уверена, что Сапфо будет жить. И уж тем более какие-то старые раны не станут ему в том помехой.
Эллери промолчала. Няня просто не видела обезображенную руку мужчины, не знала, что последствия ранения оказались куда серьезнее, чем мог кто-либо вообще предполагать. Она не желала себе в этом признаваться, но где-то в глубине души крепло страшное подозрение, что от яда черных стрел невозможно избавиться, и рано или поздно он уничтожит своего владельца лабиринтами прожорливых черных нор под кожей.
— Береги себя, Ниньи! — поддавшись неожиданному порыву, проговорила девушка на прощание, крепко сжимая пальцами сухощавую узкую ладонь няни.
Старая женщина растроганно улыбнулась, пряча за этой улыбкой печаль.
— Со мной ничего не случится, — уверенно пообещала она почти прозрачной девушке, чья рыжеволосая грива, кажется, только и осталась в ней от себя прежней. Даже взгляд широких зеленых глаз изменился, никогда раньше в нем не было столько боли и отчаяния. — Я обязательно доживу до момента, когда моя девочка вновь научится улыбаться.
С этими словами она ласково прижала к себе принцессу, пусть и седовласая макушка доставала той всего до подбородка.
Теперь Эллери оставалось только проститься с отцом. Она оттягивала этот момент до последнего, пока уже все сундуки не были загружены, а экипажи не стояли запряженными у крыльца, ожидая своих хозяев.
Король Гидеон все еще находился под впечатлением прощания со старым другом. Тринис крепился, как мог, но от внимательного взгляда короля не могло ускользнуть, как глубоко тот переживал утрату обоих сыновей.
Момент прощания произошел в небольшом зале, куда девушку пригласил личный слуга отца. Эллери присела в поклоне, храбро встречаясь взглядом с мужчиной. Губы короля были плотно сжаты, на лице — нарисована суровая решимость. Эллери устало поняла, что сейчас ей объявят очередную королевскую волю, как то не раз происходило прежде, и решила опередить собеседника:
— Значит, Ваше Величество оставляет меня?
Отец и дочь — они оба прекрасно осознавали, что именно скрывалось за этими словами.
Мужчина скривился, не желая поддерживать видимость благопристойной беседы.
— Ты больше не часть прежней семьи, Эллери. Ты должна быть благодарной Тринису. Родить ему внука и воспитать из него достойного наследника трона. — Он пожевал губы и все-таки не удержался, чтобы не выплеснуть в лицо дочери ту тяжесть на сердце, что так долго вызревала на протяжении последних недель: — Хотя если бы он знал о твоей роли в несчастье, обрушившемся на его семью, то никогда бы не позволил остаться!
Она вскинула голову, храбро отражая нападение.
— Может, скорее о Вашей роли в этом? Смею напомнить, что именно Вашими руками и был устроен этот брак!
— Как ты смеешь, глупая девчонка! — он скривился. — Я пытался выбрать для тебя лучшую партию из всех возможных, я действительно желал для своей дочери счастья!
— У Вашего Величества был тот, кто просил моей руки, — она напомнила ему о предложении Бродяги. — И за спиной которого Вы, до последнего ничего не говоря, тайком устраивали спешный брак с Оркесом!
Пусть ее чувства уже не были новостью, но это был первый разговор, в котором они оба открыто признавали правду.
Королевскому терпению пришел конец.
— Да что ты понимаешь! Ты всегда ставила на первое место только свои желания! Творила, что хотела, не задумываясь, как твои поступки отражаются на репутации семьи! В глазах всего мира Сапфо был и навсегда останется только воином! Простым наемником, чей меч принадлежал тому, у кого звонче монета! Таким людям не заслужить уважения и почета, будь он хоть сто раз королевской крови! Я не желал, чтобы моя дочь становилась женой такого человека.
