Все потерянные дочери (ЛП) - Гальего Паула

Эта одежда совершенно не подходит для быстрого побега.

Я ломаю каблуки туфель, но это не дает особого преимущества, пока обнаженные лодыжки, обожженные снегом, проваливаются в сугробы. Покинув дворец, мы разбили витрину лавки и украли пару плащей, но Леон не позволил нам задержаться настолько, чтобы раздобыть более удобную обувь.

Он всё еще не доверяет моим намерениям до конца.

Его хорошо обучили.

Время работает против нас, пока нам удается уйти незамеченными солдатами Львов. Мне удается вывести нас за городские стены, но моя магия сильно ослабла, и, оказавшись снаружи, мы идем пешком.

Огромные статуи урсуге проступают сквозь пелену тумана. По ту сторону шторма они кажутся безмолвными стражами, ждущими пробуждения от вечного сна, чтобы защитить город.

— Теперь ты можешь вытащить нас отсюда? — спрашивает Леон.

Он идет по ущелью, по которому мы спускались несколько недель назад, когда впервые прибыли в Илун. Он идет далеко впереди меня, расстроенный и нервный. Мои блуждающие огни выхватывают каштановые блики в его волосах.

— Нет, — угрюмо отвечаю я. — Я не могу больше творить магию, иначе потеряю сознание.

— Я видел, на что ты способна, — бормочет он, подгоняя меня взглядом. — И пара фокусов высосала из тебя все силы?

— Требуется много магии, чтобы остановить руки Эрио, — холодно отвечаю я. — И к тому же я и так устала после сегодняшнего утра.

— Солдаты нас ищут, — отвечает он, оглядываясь назад.

Нас действительно преследуют. Не знаю, Львы это или Кириан послал за нами нескольких Волков, чтобы поддержать мою легенду.

— Тогда лучше перестать болтать и продолжать побег, — предлагаю я. — Или ты мог бы перенести нас отсюда подальше.

Леон смотрит на меня через плечо. Он снова тот мальчик, которого я знала в Ордене, друг, который столько раз сидел рядом со мной. Его поддержка была не такой, как теплое и безусловное доверие Элиана; он был голосом правды и отваги, тем, кто толкал меня превосходить себя, тем, кто следовал за мной, даже когда я шла против всего мира.

— Я не собираюсь больше использовать свою магию без необходимости.

Он всё еще боится. Всё еще пленник, пойманный в крылья Воронов.

— Я думала, за нами погоня, — провоцирую я его.

Леон продолжает идти. Последний поворот выводит нас на ровную дорогу. Я знаю, что будет дальше.

— Я не собираюсь истощать свои силы, Лира, — отвечает он.

Я не скрываю улыбки.

Он прав.

Я тоже не хочу тратить остатки сил. Думаю, я могла бы это сделать, могла бы вытащить нас обоих из Илуна, уйти достаточно далеко, чтобы быть в безопасности; но я не собираюсь оставаться беззащитной без своей силы.

— Когда ты узнал, на что мы способны? — спрашиваю я его.

Мост ведьм возникает перед нашими глазами, и хотя мы видим его не впервые, нам обоим приходится остановиться на несколько секунд. Вертикальный обрыв, невозможный размер, хрупкость, с которой он, кажется, висит над бесконечностью…

— Многое изменилось с тех пор, как ты ушла.

— Ты ушел раньше, — напоминаю я ему. — Ты поддерживал с ними связь?

Он кивает, отвлекаясь на свет факелов, пробивающийся на дороге, которую мы оставили позади.

— С тех пор как ты сбежала со своим капитаном, — отвечает он. — С тех пор как Лира Алия последовала за тобой… Теперь они работают иначе. Скрываться больше не так важно, как защищать Орден.

Леон поворачивается, чтобы посмотреть на меня, и мне не приходится притворяться, изображая гримасу боли при упоминании Кириана.

Я понимаю, что он меня оценивает, и хотя я не знаю, чего именно он от меня ждет, я знаю, что он понял бы по крайней мере небольшую скорбь с моей стороны.

— От чего именно вы его защищаете?

Он щурит глаза, прежде чем начать переходить мост. Поток воздуха, образующийся между горами, с силой бьет нас, как только мы ступаем на него, но мы продолжаем идти.

— От запретной магии, — отвечает он, повышая голос, чтобы перекричать бурю. — От существ, способных уничтожить мир. То, что происходит с деабру, — лишь пример того, что может случиться, если мы не вмешаемся.

Я задумываюсь, тщательно взвешивая его слова.

— А что насчет Лиры Алии? Для неё нет искупления?

— Мой приказ был вернуть тебя, — отвечает он.

Это не ответ; но я не настаиваю.

Блуждающие огни разлетаются, когда я отвлекаюсь, и порыв ветра относит их в сторону, но движение моего запястья возвращает их обратно, освещая каменный путь, припорошенный снегом.

— А Алекс… он?..

— Он был в порядке, когда я видел его в последний раз, — говорит он с некоторой грубостью. Затем вздыхает и смягчает тон. — Он спрашивал о тебе. Он скучал.

У меня сжимается желудок.

— Я тоже по вам скучала, — отвечаю я с намерением немного смягчить его. — По вам обоим.

Он не отвечает, но я вижу что-то: слабый, но явный знак в его карих глазах. Впрочем, любая нежность вскоре сменяется чем-то иным, когда он полностью поворачивается ко мне и кладет руку на эфес меча.

Я напрягаюсь, но тут же понимаю, что он смотрит не на меня. Его взгляд прикован к точке поверх моего плеча, и меня охватывает дурное предчувствие.

Я тоже оборачиваюсь, с замирающим сердцем, но отсутствие там Кириана не ослабляет чувства тревоги.

— Арлан, — шепчу я сдавленным голосом.

— Куда ты собралась, Одетт?! Ты что, сбегаешь?!

Я делаю шаг вперед, остро осознавая побелевшие костяшки Леона на рукояти меча.

— Арлан, уходи! Поворачивай назад!

Он стоит прямо у входа на мост, достаточно близко, чтобы блуждающие огни, танцующие теперь между нами троими, освещали его лицо. Он бросил факел, который медленно догорает в снегу. И хотя его тело совершенно неподвижно, я знаю, что за этой скованностью скрывается больше, чем просто замешательство. Его лицо искажено гримасой гнева.

— Где она?! — требует он.

Я не отвечаю.

Его пальцы быстро скользят к бедру, и он обнажает меч.

— Где моя сестра, Одетт?! — ревет он.

Ярость овладела его чертами, оттягивает вниз уголки губ и наполняет стеклянным блеском его зеленые глаза, ставшие теперь темными.

Когда я снова молчу, он делает шаг вперед, на мост, и Леон реагирует, выходя ему навстречу. Я поднимаю руку в его сторону, чтобы остановить его.

— Она мертва, — говорю я с комом в горле. — Твоя сестра мертва, — повторяю я.

Повисает тишина, и несколько бесконечных мгновений мне кажется, что ветер унес мои слова.

— Мертва, — повторяет он наконец, и его пальцы перехватывают рукоять оружия поудобнее.

Мы смотрим друг другу в глаза. На другом конце моста свет факелов приближается с опасной быстротой.

— Довольно, — объявляет Леон. — Нам нужно уходить.

Арлан не смотрит на него. Он даже на миг не отводит взгляда. Он смотрит только на меня; с яростью, с ненавистью… Предательство пульсирует в его зрачках.

— Это была ты, — говорит он тихо. — Всё это время… это была ты, да?

Я сглатываю, но мне даже в голову не приходит лгать, чтобы облегчить его боль. Я крепко зажмуривается.

— Ты не воссоединился с сестрой. В последний раз ты видел её в Сирии перед побегом. Вот то была Лира.

Та, что судила его. Та, что не понимала его. Та, что в конце концов возненавидела его.

Я не говорю этого, не нужно. Он это знает. Поэтому он так смотрит на меня — с ненавистью, с яростью. Он не получил того завершения, которого заслуживал, и никогда не получит его по моей вине.

Мое сердце разрывается на части.

— Я не буду просить прощения, — добавляю я. — Знаю, что этого будет недостаточно, ведь я прекрасно осознаю свои преступления.

— Пора, — выносит вердикт Леон и хватает меня за локоть. — Нет времени на сантименты.

Арлан делает нервный шаг вперед, подумав, что мы сбежим, и поднимает меч, направляя его на него.

— Мы позволили тебе уйти из уважения к самой жизни, — говорит ему Ворон. — Но имей в виду, Волчонок, твоя жизнь стоит меньше, чем наш побег.