Ирина Шевченко - Осторожно, женское фэнтези. Книга 2
Что до самого Грина, он к лекции тоже подготовился. Принарядился — не так, конечно, как к обеду в компании лорда Эрентвилля, но и не в повседневном пиджачке заявился, надел длинный двубортный сюртук с высоким воротником, галстук повязал. Причесался, побрился. Наодеколонился еще, небось. Что у нас там для особых случаев? Мандарин, лайм и бергамот — свежий, чуть резковатый цитрусовый аромат с тягучим мускусно-древесным шлейфом… м-да…
Нет, по-прежнему не красавец, но, как заметила однажды леди Каролайн, интересный мужчина. Особенно издали. И без обычных своих недовольных гримас и кособоких усмешек. Но, тем не менее, маловероятно, что народ набился в аудиторию только затем, чтобы лицезреть светило местной медицины при полном параде.
Светило небрежно швырнуло на кафедру тоненькую папочку, откашлялось, поправило галстук и начало говорить. Последние сомнения отпали тут же — не лицезреть, определенно.
В отличие от той же леди Пенелопы Грин не совмещал работу в лечебнице с преподавательской деятельностью, и, как выяснилось совершенно зря. Или не зря, если думать о пациентах, которые в противном случае лишились бы внимания опытного доктора. Но читал он… Даже не читал в прямом смысле — папка так и лежала на кафедре. А Грин рассказывал. Я забыла, как точно называлась тема лекции, что-то о современных фармацевтических технологиях и древней рецептуре, и рассказ Грина, полностью этой теме соответствовал, но в этом рассказе не было привычной учительской сухости и отстраненности: самые скучные факты доктор мешал с сопутствующими научным событиям курьезами, каждое прозвучавшее имя снабжал краткой биографической справкой, отчего серьезные ученые мужи и дамы, знакомые студентам по учебникам, представали перед ними обычными людьми, почти такими же, как они, а может быть, и совершенно такими же, и многие из присутствующих, наверное, уже поставили себя мысленно в один ряд с изобретателями вакцин и чудодейственных лекарств. Чем дольше он говорил, тем реже и тише шушукались на рядах, парни все меньше уделяли внимания сидевшим рядом красавицам, красавицы почти не смотрели на парней, и даже на лицах тех, кого я окрестила «белиндами» появилась искренняя заинтересованность. Конечно, если не конспектировать, как это делали «заучки», рассказ, каким бы интересным он ни был, со временем забудется, но я, хоть и взяла с собой тетрадь, даже не открыла ее. Просто слушала. Смотрела на лектора и на то, какую реакцию вызывает его речь у слушателей. С самого начала лекция не была монологом — Грин будто бы приглашал присутствующих к диалогу, но, пока никто не решался, сам задавал себе вопросы и сам же отвечал на них. Естественно, что рано или поздно кто-то из студентов отважился бы подать голос.
— Простите… э-э… доктор… э-э…
Молодой человек, долговязый и нескладный, привстал на третьем ряду. Оказалось, всего лишь не расслышал названия упомянутой Грином местности, богатой лекарственными растениями, где их, собственно, и заготавливали уже несколько веков в изобилии, чтобы продавать по всему королевству, сначала — в аптеки и травникам-одиночкам, а теперь, с ростом и усовершенствованием производства, — на фармацевтические заводы.
Доктор ответил, и понеслось. Некоторые умники, в основном этим грешили пылкие юноши, желали блеснуть познаниями и отчего-то считали, что лучше всего это получится, если уличить лектора в недостаточной осведомленности, чтобы самоутвердиться за его счет. Это они, конечно, зря. Девицы, похихикивая, пытались смутить Грина «неудобными» в их понимании вопросами. Тоже зря. Со стороны их потуги выглядели примерно так: «Хи-хи-хи, скажите, доктор, я дура?» — «Ну, если вы настаиваете…». Хотя, справедливости ради, стоит заметить, что и умникам, и девицам целитель отвечал вполне корректно, не усугубляя глупое положение, в которые те сами себя ставили. А ведь мог бы.
Но подобных выступлений было не так уж много, и вопросы задавались в основном по теме. О редких растениях, о возможности производства каких-то препаратов в домашних условиях, о целесообразности затрат на изготовление заряженных заклинаниями снадобий при существовании аналогов в немагической фармацевтике…
А потом хихикающие девицы как-то разом притихли, а за ними и вся аудитория, и во втором ряду поднялось с места блондинистое ангелоподобное создание, накануне, очевидно, весь вечер зубрившее свою роль. Начала блондинка настолько издалека, что и провидец, наверное, не догадался бы, куда она в итоге свернет. Древняя рецептура, утраченные знания, проблемы законности, морали и магической этики… В общем, дивное создание интересовалось приворотами.
Грин, внимательно выслушавший длинный вопрос, кивнул.
— Это — моя десятая, юбилейная лекция для студентов вашего направления, мисс, — тоже издалека начал он. — И на моей памяти ни одна беседа с фармацевтами не обходилась без того, чтобы кто-нибудь не поднял тему изготовления и применения препаратов воздействия или, как их называют в обиходе, приворотных зелий.
По аудитории пронесся гул и тут же стих.
— Обычно я ограничиваюсь тем, что напоминаю о том, что закон запрещает использование подобных средств, кроме тех случаев, когда препараты применяются в слабой концентрации и с согласия лица, которое является объектом воздействия.
Несколько десятков разочарованных вздохов слились в один.
— Как правило, я даже теоретическую сторону вопроса не берусь освещать, — продолжил Грин, — поскольку не занимался целенаправленно его изучением. Но… — театральная пауза — …буквально недавно мне попали в руки материалы любопытного исследования. Один мой знакомый по заказу некоего научного общества взялся изготовить и протестировать препарат, вызывающий направленное влечение. И я бы был очень разочарован, если бы в этот раз, в порядке исключения, никто не спросил бы меня о приворотах, потому что, — целитель взял с кафедры папку, о которой не вспоминал с начала лекции, — запись того эксперимента у меня с собой.
Студенты оживились.
Я зависла на обдумывании слов «по заказу некоего научного общества». На правду это походило больше чем «от нечего делать страдал ерундой».
Доктор тем временем успел рассказать, что его «знакомый» провел первые опыты на мышах, и зачитал какие-то выкладки, но аудитория жаждала бурных страстей, и лектор перешел к описанию испытания чудодейственного препарата на людях.
Захотелось выйти, но в дверях, до которых я все равно не подобралась бы незаметно, толпились те, кому не хватило сидячих мест.
— Итак, что мы знаем о препаратах воздействия? — спросил Грин у слушателей и тут же сам дал ответ. — Если не говорить о полностью магических средствах, действие которых зависит от вложенного заклинания, все подобные снадобья делятся на два типа. Первые стимулируют определенную реакцию объекта, непосредственно получившего дозу препарата. Как это было сделано — в виде питья, инъекций, ингаляций, всосалось в кровь через кожу или слизистые — значения не имеет. Реакция на приворот в этом случае проявляется в виде повышенного физического и, в идеале, психологического влечения к тому, кого заранее обозначают координирующим действие снадобья плетением. Если этого не сделать, объектом вызванной страсти становится первый встречный, что нередко приводило к непредсказуемым осложнениям, как гласят документальные источники. Препараты второго типа направлены на то, чтобы сделать одного человека более привлекательным для другого. В этом случае снадобье принимает уже не тот, на кого желают оказать воздействие, а тот, кто это воздействие, собственно, оказывает. Приворот меняет тембр голоса или запах тела, что служит естественным сигналом для особей противоположного пола. Мой знакомый тестировал как раз привороты второго типа…
