Дарья Гущина - Вечность как предчувствие
Я лениво пошевелила крыльями, зевнула и осведомилась:
— Не надоело еще силу впустую тратить?
Сая, замерев с поднятыми руками, гневно закусила губу, а Джаль, раньше нее оставив пустое занятие, сосредоточенно хмурился и, видимо, замышлял пакость. Интересно, а знает ли он о… Я приподняла бровь, отметив их быстрый обмен взглядами, когда между ними промелькнуло… чуткое понимание. У меня на мгновение остановилось сердце и сбилось дыхание. Не мог же он… Едва заметное движение ладони — и на моих соперников налетел песчаный вихрь. Они дружно подняли руки, закрывая лица, а я увидела то, что увидела. Две тонкие серебряные цепочки на запястьях каждого, соединенные едва заметной нитью. Браслеты союза. Обручение. Я на мгновение закрыла глаза. И почему мне казалось, что больно уже никогда не будет?.. Почему решила, что я стала к ней невосприимчивой?.. Почему… заплатив страшную цену, все же спасла то, что должно было кануть в Вечность, — свою душу и свое сердце?..
Вокруг меня зернистой стеной взметнулся песчаный вихрь. И почему я думала, что разучилась плакать?.. Судорожно вздохнув, я отерла злые слезы. Никто их не увидит. И никто о них не узнает. Не стоит. Все проходит — пройдет и это… Я зябко запахнулась в крылья. И все, что не делается, — все к лучшему. Теперь меня здесь точно уже ничто и никто не удержит. Лишь одна робкая ниточка осталась — ожидание мира, и та вот–вот оборвется… И к лучшему. Давно пора. Дорога, даже ведущая в Вечность, не любит ждать…
Я с трудом заставила себя открыть глаза. Быстро смахнула с ресниц искры недавних слез. Нацепила на лицо привычную маску усталого равнодушия, опустила песчаную пелену как с себя, так и с них, и вопросительно подняла брови:
— Все на этом?
— Нет, — тихо ответил Джаль. — Прости, Рейсан.
Извинялся он, естественно, не за собственное обручение. И не за бессовестную ложь о своих ко мне чувствах. Он извинялся за заклятье — единственно в его положении действенное, которое придумали светлые и которое могло прорваться сквозь мою защиту ауры. Слепящий свет больно ударил по глазам, а тело скрутило судорогой боли. В отличие от обычных атакующих кругов этот не бил прямо и сразу, а змеей обвился вокруг меня, колючими лучами скользя по поверхности ауры, тщательно соблюдая расстояние. Не слишком близко — чтобы не попасть под действие, и не слишком далеко — чтобы просочиться в ауру между «лоскутами» недавней штопки, там, где она наиболее уязвима.
Я неимоверным усилием воли подавила острую боль и сменила пористость ауры на зеркальность. Раздался дикий скрежет, смешенный с тихим шипением. Молчун попытался прокусить кольца и с обиженным визгом отлетел в сторону, а шипы заклятья заскользили по зеркальной поверхности ауры. Новую волну невыносимой боли я отсекла сразу же. Именно на то заклятье и рассчитано: темного скрутит по рукам и ногам, и пока он мучается вне себя от боли, теряя сознание и способность соображать, заклятье в клочья издерет и выжжет ауру. И даже добивать жертву не придется. Нет ауры — нет жизни. Знал об этом Джаль или нет? Или знал, но надеялся, что я, как обычно, найду способ выкрутиться? И способ я, конечно же, найду, не люблю обманывать ожидания. И я запомню. По моим рукам потекли вязкие нити паутины, вклиниваясь между кольцами света и свиваясь в тугой кокон внешней защиты. Все, хватит. Поиграли — и будет.
Сменив зеркальную ауру на каменную, я быстро отбила крылом туманный жгут и увернулась от слепящего кольца света. Доплела кокон, прикрыв им ауру, и на одном выдохе, собрав все свои силы, заставила его растянуться. Колючее заклятье, остановившееся и увязшее в каменной структуре ауры, затрещало по швам и с треском лопнуло, разлетевшись в разные стороны погасшими осколками. Кокон же — слился с моей аурой, закрывая собой щели и прорехи. И больше — никаких слабых мест. Джаль тихо ругнулся, Сая — удивленно заморгала, а я улыбнулась, рукавом рубахи вытирая сочащуюся из носа кровь.
— Все, довольно, — по моим рукам заструились новые потоки тьмы. — Уже поздно и всем пора спать.
— Как?.. — изумленно пробормотал Джаль. — Оно неотразимо…
— И оно убивает мага, если ты не знал, — любезно поддакнула я. Внешние запасы силы все ушли на кокон, но внутренних накопилось столько, что они настойчиво требовали выхода… или грозили разорвать меня. — Оно дотла сжигает ауру. И тот, кто тебе его показал, очень не любил темных. Что? Ты об этом не знал? А я знала. И — да — оно неотразимо, но неужели ты думаешь, что за пять эпох мы ничему не научились и не придумали, как обойти его действие?
Эраш, с ужасом взирая на нашу схватку, уже давно сидел на земле, вернее, на двери, вытягивая шею и выглядывая между двумя готовыми защищать его магами. Я дружелюбно ему подмигнула и душевно улыбнулась нежданным гостям:
— Ладно. Вы как хотите, а я как знаю. Спокойной ночи и приятных вам снов.
— Нет, Рейсан!..
Я подняла руки и ударила. Мрак, свившись в вязкий клубок вихря, смел всех троих с земли, но я этого уже не видела. Закрыв глаза, я первый раз в жизни выпустила на волю все то, что многие луны душило меня и рвало на части. И первый раз я не воевала с собой, не загоняла себя в тесные рамки слова «надо», не сжимала в крепком кулаке собственную вязко–паутинную сущность. Сила рвалась на волю и била через край сплошным потоком, сметающим все на своем пути, — дикая, страшная, неподконтрольная и… прекрасная. И вместе с ней выходила боль. Катились по щекам слезы. Дрожали руки. И робкими шажками пробиралась в душу спокойная, умиротворяющая и светлая пустота. И успокаивалась, замирала на кончиках пальцев душа, перестав, наконец, метаться, остывала, складывая мятежные крыла.
Моего плеча коснулись когтистые лапки ворона. Сила, истощившись, сорвалась с раскрытой ладони последним нелепым комком черных хлопьев, и я перевела дух. Вытерла рукавом мокрое от слез лицо и облизнула пересохшие губы, чувствуя остро–терпкий привкус крови. Достала из кармана штанов носовой платок и стерла с губ и подбородка спекшиеся дорожки смешанного с кровью песка. Оправила одежду и повела плечами, разминая затекшие мышцы. Пригладила кое–как мокрые растрепанные волосы и открыла глаза, задумчиво изучая дело своих рук.
Песчаного великана больше не существовало. Вместо великолепного чуда природы из остатков песчаных сапог бил, свернувшись в тугой черный узел, поток непроглядного мрака. Сама того не ведя, я создала единственный ныне источник силы тьмы. Не знаю уж, насколько его хватит… но Хлосс будет в шоке и наверняка в восторге. А рядом с источником стояли, целые и невредимые, три человека, которых я теперь меньше всего хотела видеть. И на которых никогда бы не смогла всерьез поднять руку. Даже на Саю. Если он не нашел своего счастья со мной — пусть будет счастлив с тобой, а я… Я сберегу и тебя. Если сама не будешь лезть на рожон.
