Дарья Гущина - Вечность как предчувствие
— Рейсан…
— Что?
— Пожди, не убегай. Я…
— Тебе опять нужна моя помощь? — резко спросила я, не замедляя стремительного шага.
— Ну… да.
Я иронично улыбнулась:
— Ну, разумеется. Не мог ты просто так, по зову души, появиться рядом, чтобы вытащить меня за шиворот из грязной лужи, куда сам же и спихнул, после того как…
Джаль едва заметно вздрогнул.
…после того как я тебя бросила…
Он тихо вздохнул. Я поморщилась и отвернулась. Да, скверно получилось. Бросила все, ушла в наступающие темные сумерки, не попрощавшись, не объяснившись, не сдав отчеты, не забрав заработок, не убедившись ни в чем до конца… Ушла, бросив все… и его. Ушла, как воришка, тихо собрав пожитки, исчезла из лагеря искателей, заметая следы, свернула с пути, пообещав себе никогда на него не ступать… Глупо? Может быть. Но тогда я не видела иного выхода, кроме как сбежать… И не вижу его и сейчас.
Я с тоской посмотрела по сторонам, ругая себя за трусость и малодушие, и неожиданно поймала его теплый, улыбающийся взгляд. Зачем она, если уже так поздно?.. Когда назад ничего не вернешь, а вперед — путь заказан? Ты об этом никогда не узнаешь, но у каждого есть свое предназначение, и от своего я всегда убегала, как от огня. Мы не с пустыми руками в мир приходим, каждый из нас, подобно Девяти неизвестным, приносит в мир частичку себя, частичку своей силы, — и заказанный, определенный путь… от которого иногда хочется утопиться в Вечности. И ты, Джаль, ты тоже был очередной попыткой убежать и спрятаться от самой себя — попыткой неудавшейся, ненужной и с треском провалившейся, приведшей меня к тому, от чего я удирала… И если бы могла все изменить — то в тот вечер прошла бы мимо, прячась в своей тени, и ты бы никогда не узнал о моем существовании. А теперь… теперь, увы, слишком поздно.
— Говори, что хотел сказать, и уходи.
— Ты бы предпочла, чтобы я умер? — пронзительно–короткий взгляд как удар под дых.
Будь он трижды проклят… Совсем как Эраш, задающий ненужные вопросы в самые неподходящие моменты…
— Да.
Терять его второй раз — слишком больно…
— Узнал, что хотел?
— Об артефакте Великой давно догадалась?
— Да, и о круге тоже. Как и о том, чьих рук это дело.
— Тогда почему так сердишься?
— Я не сержусь, — холодно, безучастно, равнодушно. — Мне все равно.
Я действительно не сержусь… я в бешенстве. В бешенстве холодном, глубоком и отчаянном. Руки чешутся и костяшки ломит — только что паутина с пальцев не рвется… Пока.
— Врешь.
— А ты докажи.
— Ладно, пока оставим. Тайну Небесного храма уже разгадала? — сухо, чопорно.
— Да, хотя твое подосланное рыжее недоразумение украло у меня одну из башенок.
— Эраш? — Джаль улыбнулся. — Мелкий негодник… Он мой племянник, кстати.
Я должна была догадаться. Не могло существовать двух Джалей, но могли существовать дядя–светлый и племянник, постоянно его поминающий. И я бы догадалась, если бы не боялась столкнуться лицом к лицу с забытыми призраками прошлого…
— Рада за вас, — буркнула я. — И будет проще, если я отдам тебе все остальные башни, и разбирайтесь без меня.
— Не пойдет, — мой спутник покачал головой. — Это наше общее ожидание мира, Рейсан, и только нам двоим под силу распутать его клубок. Если бы было иначе… Поверь, я не хотел снова никуда тебя затягивать, пытался разобраться сам, но не смог. Не смог найти все башни, а ты смогла. Иначе я бы тебя никогда не побеспокоил и…
Мы почти подошли к дому братства. Я резко обернулась, сжимая кулаки. В руках предательски запульсировала паутина заклятья. Мои глаза сверкнули. Джаль запнулся:
— То есть, я хотел сказать…
— Я прекрасно тебя поняла, — невозмутимо сказала я, с трудом удерживая тьму, рвущуюся на волю.
Вот как… Иначе я бы тебя никогда не побеспокоил… Аура затрещала по швам, не справляясь с бьющей через край холодной злостью. Я повернулась к нему и тихо, спокойно спросила:
— Джаль, а кем я для тебя была? Только ли помощником, подсказчиком и охранителем? Поправь, если я не права, но мне казалось, что мы были по крайней мере друзьями. И друг не имеет права знать, что ты жив, таинственным образом уцелел, сорвавшись в пропасть, и с тобой все в порядке? Ах, ты не хотел меня втягивать в очередное приключение, прекрасно при этом понимая, что мы оба давно влипли в него по уши? Беспокоился обо мне, подсовывая под нос найденные артефакты, нужные подсказки и ненужных людей? Как прелесть. Я горда и польщена. Так кем я для тебя была?
Он молчал и смотрел куда–то мимо меня. Побоялся или не захотел? Вернее, видимо, и то, и другое. Я не сводила с него изучающего взора, отмечая даже не новые повадки, но глубокие изменения в личности, их породившие. Прежде угловатый, неловкий, он больше не сутулился, не нервничал открыто, не прятал взгляд, и ушли резковатые движения, приобретя взамен уверенную скользящую небрежность. И теперь, пусть не чувствуя за собой большой вины, глаза отводила уже я. Что ж тут скажешь, мальчик вырос, превратившись в незнакомого мужчину… в котором практически не осталось прежнего света. Словно потухло яркое солнышко, превратившись в тусклую луну, которая светит лишь ночью и уже — не мне… Он оставался светлым, но тьмы в нем скопилось едва ли не больше, чем у меня.
Я повела плечами и пошла к крыльцу дома. И также как я, он сменил цвет, сбросив рыжую шкурку, и если бы его не чувствовала — не узнала бы, так сильно изменила Вечность привычную внешность. Но если я изменилась немного, лишь волос потемнел да ростом ниже стала, то мой собеседник изменился значительно. И… ты не вернулся из Вечности, Джаль. Ты остался там. Тот, кого я знала и любила, разбился, упав с обрыва в пропасть. Вернулся другой Джаль. Вернулся с той стороны порога, совершив то, что прежде не удавалось никому из смертных, — всплыл на поверхность, успев прежде по макушку погрузиться в Вечность. И я очень бы хотела знать, кто именно помог тебе вернуться… Очень бы хотела…
— Я любил тебя.
Моя рука замерла, вцепившись в перила.
— В прошлом времени? Я польщена, спасибо.
— Рейсан, — терпеливо. — Если хочешь — я извинюсь, только…
Стук копыт и знакомый жизнерадостный голос:
— Дядь, я здесь! Опоздал немного, ничего? Кляча эта, Вечность ее забери, вредничала долго.
Я медленно повернулась, и зря Джаль оживился. Я смотрела не на него. А на сутулую нескладную фигуру в плаще рядом с ним. К новой злости прибавился немалый осадок старой. По пальцам снова заскользили плети тонкой паутинной вязи, и на сей раз я не стала их сдерживать.
