Клетка для дикой птицы (ЛП) - Фаст Брук

— Ты доверяешь мне? — Вейл был так близко, что я ощущала его дыхание на щеке.

— Ни капли, — выдохнула я.

Он двинулся вперёд, а я отступала, пока лопатки не упёрлись в кирпич и отступать стало некуда.

— Обещаю, я могу вытащить нас из этого, — прошептал Вейл. — Просто позволь мне тебя поцеловать.

Я едва не расхохоталась от абсурдности предложения, но вдруг всё словно прояснилось.

У меня дрожали руки, шаги стражей гулко приближались, а я ловила ртом то, что вполне могло оказаться моими последними вдохами.

Бежать и прятаться было негде.

Шансов выбраться живой — ноль.

Но я всё ещё могла решить, проживу ли свои последние мгновения в страхе или в удовольствии.

Я вернула кинжал в ножны.

— Ладно.

Если Вейла это и удивило, он не показал вида. Его большие ладони скользнули вверх по бокам моей шеи, пальцы обрамляли лицо, большие пальцы легли под челюсть. И он прижался губами к моим.

Он сдавленно простонал, когда мои губы разомкнулись, язык очертил их контур и скользнул в мой рот.

Я притянула его ближе, пульс зашкаливал, пока мои руки поднимались по его шее к волосам. Нащупав завязку, удерживавшую гладкие пряди, я дёрнула её, высвобождая волосы, и вплелась пальцами в их мягкую тяжесть.

Где-то на фоне кто-то говорил, но я не различала слов.

Адреналин хлестал по венам, страх смешивался с желанием, пока я тонула в Вейле, целуя его и жадно вдыхая его запах. Одна ладонь скользнула под край его рубашки и по гладкой плоскости мышц живота. В груди вспыхнул расплавленный жар, и я тихо застонала. В ответ он прикусил мою нижнюю губу.

— Осторожнее, Птичка, — прорычал он. — Так я забуду, что мы тут не одни.

Я уже забыла.

— Лицом к стене и руки вверх, — луч фонаря рассёк темноту, на секунду ослепив меня.

— Не двигайся, — прошептал Вейл, большим пальцем проведя по моим всё ещё приоткрытым губам. Потом развернулся к стражам, почти полностью заслоняя меня собой.

— Я сказал… — начал один из стражей.

— Я слышал, — оборвал его Вейл низким голосом. Он делал что-то руками, чего я не видела, — закатил рукав, чтобы показать им что-то на запястье: часы, браслет или…

— Вейл, думаю, лучше послушаться, — выдавила я, пользуясь тем, что он закрывает меня от стражей, и снова вытягивая кинжал. — Они могут сделать тебе больно.

Но оба стража замолкли, и свет фонаря ушёл с моего лица.

— Простите. Продолжайте.

Я застыла, уверенная, что ослышалась.

Но стражи развернулись и почти бегом ушли туда, откуда пришли, оставив меня в ошеломлённой тишине, уставившуюся в спину Вейла.

Тошнота скрутила желудок, когда до меня дошло, что я сделала. Кого поцеловала. Потому что только одна вещь могла спасти кого-то в Нижнем секторе от ареста после комендантского часа.

Я не произнесла ни слова, пока, спустя минуту, шаги стражей не стихли и Вейл наконец не повернулся ко мне лицом.

— Ты страж, — слова дрогнули, но я всё-таки вытолкнула их наружу, хотя и так была уверена. Вейл ни на миг не проявил страха, пока стражи ломились к нам.

Он был одним из прихвостней Совета. А я его поцеловала. Пальцы сжимали рукоять кинжала так, что зудело в ладонях — хотелось всадить сталь ему в бок. Только мысль о Джеде заставила меня вернуть оружие в ножны.

— Что-то вроде того, — поморщился он, глядя на то, что отразилось у меня в глазах.

Я откинула руку назад и врезала ему прямо в лицо. Хрястнуло, он коротко рыкнул, но я уже рванула прочь, даже не дожидаясь, чтобы увидеть, как он отреагирует.

Когда я вернулась в нашу квартиру, дом был тёмным — электричество всё ещё не включили после комендантского часа. Я вскарабкалась по лестнице, c начавшейся головной болью, пульсирующей в затылке, и полезла в карман за ключами.

Я подёргала разбитую дверную ручку, под тем единственным углом, под которым замок обычно «смилостивился» и принимал ключ, но вместо привычного щелчка дверь со скрипом распахнулась, не оказав ни малейшего сопротивления. Мне пришлось ухватиться за дверной косяк, чтобы не шмякнуться лицом в потрескавшуюся плитку на кухонном полу.

Джед забыл задвинуть засов.

Я огляделась: вроде бы ничего не тронуто. По крайней мере, хоть какая-то удача в этой ночной свалке.

Я рухнула в постель, даже не переодеваясь, и проснулась на своём бугристом матрасе через жалкие пару часов — с раскалывающейся головой.

Или, как мне сперва показалось, с раскалывающейся головой — пока я не услышала, как Эгги колотит в дверь и орёт, чтобы я вылезала из постели.

Кровать жалобно скрипнула, когда я поднялась.

— Иду! — крикнула я. — Перестань уже долбиться!

К тому моменту, как я добралась до кухни, Эгги уже открыла дверь своим ключом и поставила мой чайник греться на плиту. Она сидела на одном из разномастных стульев вокруг шаткого обеденного стола; лицо, освещённое тусклым предрассветным светом из окна над раковиной, казалось ещё более усталым, с тёмными кругами под глазами.

— Ради всех зарубков, Эгги. Что ты тут делаешь?

— Сядь, — ответила она, проигнорировав вопрос.

— Что случилось?

— Сядь, — повторила она, и у меня сердце ушло в пятки. Я-то думала, она пришла уговорить меня помочь Коллективу, но это не объясняло, почему у неё трясутся руки.

— Ладно, — я подняла ладони в жесте сдачи и опустилась на один из шатких стульев. — Только потише. Джед, должно быть, только что завалился спать после смены. Не буди его.

— Джеда арестовали прошлой ночью, Рейвен.

Я нервно хмыкнула:

— Не смешно, Эгги.

— Я и не пытаюсь шутить.

— Джед спит, — сказала я, но, произнося эти слова, взгляд зацепился за пустой крючок у двери, где должна была висеть его куртка.

Эгги покачала головой, уголки её губ опустились. И, может, я всё равно не поверила бы ей, если бы не её глаза и слёзы, блеснувшие в них.

Паника впилась когтями, и я сорвалась со стула, рванув в комнату Джеда, сердце колотилось где-то в горле.

Я распахнула дверь так, что она с грохотом ударилась о стену, и быстро осмотрела комнату.

Кровать была аккуратно застелена, простыни — гладкие, ни складки.

Желудок скрутило, внутри всё обмерло. Джед был умным. Осторожным. Он всегда держался подальше от неприятностей и никогда не опаздывал домой. Если его здесь нет…

Я вернулась к столу как раз к тому моменту, когда Эгги поставила передо мной чашку с горячим чаем.

— Я видела его у Верна прямо перед сменой, — прошептала я, сжимая руки в кулаки и утыкаясь ими в бёдра. — Что произошло?

— Пей, — настояла она, пододвигая кружку ближе.

Я поднесла её к лицу, вдохнула запах мятного чая и позволила теплу от фарфора впитаться в ладони, прогоняя хоть часть ледяного холода в костях.

— Говори.

— Это было сразу после комендантского часа. Он был на смене всего час, когда к нему явился сын Торина Бонда, — начала Эгги, наклоняясь ко мне, будто чувствовала, что я держусь за здравый смысл из последних сил.

— Сын Торина Бонда, — глухо повторила я и отпила обжигающего чая, позволяя ему прожечь путь вниз по горлу.

Эгги кивнула:

— Сын Торина дружит с сыном советника Баскана, Роалдом. Лейф сказал, что они вдвоём вошли на водоочистную станцию вместе с патрульным стражем, и никто не осмелился их остановить.

Лейф тоже был в Коллективе. Он был ровесником Джеда, и большинство смен на станции у них совпадали.

— Что они сделали? — я поставила кружку на стол, пока дрожь в руках не заставила её выскользнуть.

— Напали на него. А как только он начал защищаться — приказали арестовать.

— Но он защищался! Это не преступление, — выкрикнула я, с размаху ударив ладонью по столу.

— Если сын советника говорит, что это преступление, значит, это преступление, — сказала Эгги, сжимая свою кружку так, что костяшки побелели.

— Но зачем его калечить? Почему не меня?

— Лейф говорит, они издевались над Джедом. Сказали, что приходили сюда, к вам, но, когда тебя дома не оказалось, решили, что отправить его в Эндлок вместо тебя — второй по привлекательности вариант.