Кэтрин Смит - Будь моим этой ночью
Зачем Шапелю понадобилось выставлять себя злодеем? Может быть, дело во времени его рождения? Кроме того, церковь была и до сих пор оставалась важной частью его жизни, а ведь именно церковь объявила его чудовищем.
Вполне возможно, в этом мире и существовали чудовища, однако Прю никак не могла поверить, что Шапель принадлежал к их числу.
Приподняв юбки бледно-зеленого утреннего платья, чтобы не оступиться, Прю поспешила вверх по лестнице. Ей просто необходимо было увидеть Шапеля. Взглянуть ему в лицо, почувствовать его прикосновение. Еще до того, как она умрет, нужно найти какой-нибудь способ доказать ему, что он был гораздо лучше, чем думал. Мысль о том, что ее не станет, а он по-прежнему будет считать себя злодеем, внезапно показалась Прю невыносимой.
Коридор был пустым и погруженным в полумрак. Кроме Шапеля, в этом крыле усадьбы никто не проживал, поэтому ради него там намеренно поддерживали днем темноту — на всякий случай. Если слуги и находили их гостя странным, то предпочитали хранить молчание. Возможно, они, как и отец Прю, готовы были на многое закрыть глаза, помня, что именно Шапель фактически в одиночку спас их всех от неминуемой смерти.
Прю не спеша приоткрыла дверь и прищурилась, когда та чуть слышно скрипнула. Придется попросить лакея смазать петли. Они не могли допустить, чтобы дверь скрипела, когда кто-нибудь из них вздумает ночью тайком бродить по дому.
В комнате было очень темно. Прю тотчас нырнула туда, надеясь, что ее никто не заметил. Когда она увидела спящего Шапеля, то сначала решила, что ее меры предосторожности оказались напрасными. Он зарылся в одеяла, словно кролик в норе. Только огромный, красивый и смелый.
Прю на цыпочках подошла к кровати. Зачем понадобилось соблюдать тишину, когда она собиралась разбудить Шапеля, Прю не имела ни малейшего понятия.
Она как раз протянула к нему руку, когда Шапель вскочил с приглушенным рычанием и диким оскалом на лице.
— Шапель! — Сердце Прю так и подскочило от ужаса. Она отпрянула и упала, больно ударившись крестцом.
Следовало быть осмотрительнее и не тревожить его. Разве он не предупредил всех домочадцев, чтобы те ни в коем случае не пытались его будить? Почему Прю решила, что для нее он сделает исключение?
К счастью, Шапель не убил ее. Напротив, заметно успокоился. Он сидел на постели, обнаженный и растрепанный, уставившись на нее, как на сумасшедшую, что, конечно же, было справедливо. Затем он провел рукой по взъерошенным волосам.
— Прю, с тобой все в порядке?
Все ли? Сердце готово было выскочить из груди, но в остальном она осталась невредимой.
— Да.
Наверное, следовало ответить «нет». Тогда Шапель не стал бы смотреть на нее с таким хмурым видом. По крайней мере показалось, что он хмурится. В темноте можно было различить черты его лица.
— О чем ты думала, черт побери?
Так быстро, как только позволяли дрожащие конечности, Прю расправила юбки и поднялась на ноги.
— Судя по всему, ни о чем.
— Я мог убить тебя.
— Но не убил же.
Однако огорченное выражение не исчезло с лица Шапеля.
— Нет, каким-то образом я вовремя сообразил, что это ты. Слава Богу!
Слезы подступили к глазам Прю. Боже правый, еще немного, и она превратится в плаксу.
— Я просто хотела побыть с тобой.
Он протянул к ней руки:
— Иди сюда.
Шапель приподнял одеяла, и Прю скользнула под них, прижавшись к его прекрасной наготе.
Его руки поглаживали ей спину.
— Что-нибудь случилось?
— Нет. — Прю уткнулась в теплую волосатую грудь Шапеля. Она могла оставаться в такой позе целую вечность, чтобы черпать утешение в его тепле.
— Ты действительно не побоялась рискнуть, лишь бы быть рядом со мной?
Она крепче обвила его руками. Шапеля почему-то удивили ее слова.
— Да. — Прю скажет ему об отце позже, а сейчас хотелось просто быть с ним, наслаждаться его близостью. Рядом с Шапелем Прю чувствовала себя такой живой, такой смелой и вместе с тем надежно защищенной от любых опасностей.
— Шапель?
Он поцеловал ее в лоб:
— Что, моя маленькая?
Судя по голосу, его опять клонило в сон, и Прю тут же это почувствовала.
— Так, ничего. Спи спокойно.
Она не собиралась признаваться, что любит его.
По крайней мере сейчас.
— Прюденс сегодня взяла меня с собой на прогулку в автомобиле.
Шапель изумленно взглянул на Томаса Райленда:
— Вот как?
Райленд усмехнулся:
— Похоже, вас эта идея поразила не меньше, чем меня, но именно мне она пришла в голову первой. — Он наморщил лоб. — Прю так долго просила меня об этом, а мне не нравится в чем-либо ей отказывать.
Удивление уступило место понимающей улыбке:
— Я прекрасно понимаю ваши чувства.
— В самом деле? — Райленд резко обернулся, намеренно оказавшись с ним лицом к лицу.
Шапель окинул беглым взглядом комнату. Никто в салоне не обращал на них внимания. Даже Прю, обычно такая любопытная, была всецело поглощена историей, которой делился с остальными муж Кэролайн.
— Вы что-то хотите сказать, сэр?
Шапель был на много столетий старше Томаса Райленда, однако считал своим долгом выразить ему уважение как старшему.
Райленд взял его за руку:
— Мы можем поговорить откровенно, Шапель? С глазу на глаз?
— Да, конечно.
Отец Прю отпустил его руку и проводил к дверям на террасу. Снаружи царила прохладная ночь, полная манящих ароматов цветов и запаха моря, приносимого легким ветерком. Они остановились у самых дверей, преградив путь, чтобы никто не смог их потревожить. Из окон салона лился свет, позволяя Томасу Райленду заглянуть собеседнику прямо в глаза. И от этого взгляда Шапелю почему-то становилось неловко.
— Перейду прямо к делу, — начал Райленд, не сводя глаз с Шапеля. — Мне говорили, что вы можете излечить Прю от ее… недомогания.
— При всем уважении, сэр, рак нельзя назвать просто «недомоганием».
Райленд раздраженно покачал головой:
— Так вы можете ее излечить или нет?
Шапель скрестил руки на груди:
— Да, могу, но не стану.
— Почему?
— Разве не очевидно? Ведь это значит превратить вашу дочь в вампира.
— Да, знаю. — Его натянутый тон подсказывал Шапелю, что Райленд воспринял его слова неодобрительно.
— Она больше не будет человеком.
— Но внешне она останется человеком.
Какого дьявола?
— Да, но…
— Она будет жить. — Райленд, похоже, решил сосредоточиться только на одной стороне вопроса.
— Да, возможно, она будет жить вечно, но для этого ей придется питаться кровью других.
