Бесстрашная (ЛП) - Робертс Лорен

— Видишь, — самодовольно говорит Энди. — Жасмин подтвердит.

— Да, — я делаю быстрый глоток шампанского, — спасибо за ваше проницательное наблюдение.

Энди убирает винно-красную прядь за ухо.

— Кай, мы же говорили об этом…

Звон стекла спасает меня от ее гнева. Я поворачиваюсь к Китту, наблюдая, как он поднимается во главе стола. Окидывая зал взглядом, он дарит своему двору легкую улыбку.

— За Пэйдин Грэй, вашу будущую королеву. Ту, что проявила не только отвагу, но и милосердие. — Он смотрит вдоль стола, будто в пустоту. — И за ее беспощадность. Да здравствует Серебряная Спасительница.

Я поднимаю бокал, и весь двор быстро следует примеру.

— Да здравствует Серебряная Спасительница, — бормочут они в унисон, по большей части с неохотой.

Шампанское пузырится на языке, согревая горло. Я снова смотрю на Пэйдин, хотя ее глаза прикованы к чему-то находящемуся в конце стола. Я вижу, как ее взгляд резко становится настолько холодным и смертоносным — и узнаю его, поскольку прекрасно помню, каким, он может быть. Проследив за ним, я осматриваю множество лиц, украшающих тронный зал.

И тут мой взгляд останавливается на ней.

Сиреневые волосы, ниспадающие на плечи Блэр, странным образом дополняют огненно-рыжие локоны Ленни, переброшенные налево. Она удобно устроилась на сиденье рядом с отцом, скрестив руки на груди и дразня губами Гвардейца. Они выглядят так, будто очень близки, потому что чувствуют себя настолько непринужденно рядом с друг другом, что, безусловно, сбивает Пэйдин с толку.

Я оглядываюсь на нее через стол, наблюдая, как на лице появляется ледяная маска гнева. Похоже, она готова отомстить за Адину прямо здесь и сейчас. Глядя на эту версию Серебряной Спасительницы, я боюсь за тех, кто не вызывает у нее ничего.

Ни угрызений совести. Ни сострадания. Ни беспокойства за ее запятнанную душу.

Я поднимаю руку, надеясь остановить ее от безрассудного поступка, когда она внезапно поднимается. Стул скрипит от движения по мраморному полу, и все присутствующие поворачиваются в ее сторону.

Паника заставляет меня вжаться в краешек стула в ожидании ее следующего шага. Но по-настоящему меня беспокоит фальшивая улыбка, которую она натягивает.

Поднимая бокал, она прочищает горло, готовясь произнести тост.

Мои пальцы сжимают край стола.

Яркая улыбка и холодный взгляд Пэйдин возвращаются к Блэр.

— За Обычных, — весело произносит она. — И за каждую несправедливую смерть. Да будут они отомщены.

Затем она наклоняет голову в сторону Блэр и подносит бокал к губам.

Я бросаю взгляд вдоль стола и вижу сиреневую шевелюру, склонившуюся в ответ.

— За Обычных.

Я почти не обращаю внимания на слова, которые повторяет лишь половина зала. И только когда Пэйдин садится на свое место, у меня получается глубоко вздохнуть. Убрав руку со стола, я жду, когда по комнате прокатится очередная волна унылой болтовни.

Когда все отвели глаза от Пэйдин и перешли к другой теме, я наклонился вперед и пробормотал:

— Что ж, это было подозрительно вежливо.

Голубые глаза встречаются с моими.

— Я бы не назвала угрозу вежливой.

— Для тебя, — уточняю я, — еще как.

Заинтересовавшись нашей тихой беседой, Китт вмешивается, говоря вполголоса:

— Ты знаешь, почему я не могу позволить тебе навредить ей, Пэйдин.

Взяв вилку, она с невинным видом катает по тарелке кусочек картофеля.

— А ты знаешь, почему я не могу позволить ей жить.

— Пэй, — Китт резко поворачивается ко мне, услышав это сокращение. Дерьмо. Я быстро продолжаю, пока никто из нас не успел задуматься над тем, что я только что сказал. — Ты сможешь изгнать ее, когда станешь королевой, если захочешь. Но не делай ничего опрометчивого до того, как наденешь эту корону.

— Мне не нужно прятаться за короной, — процедила она.

— Нужно, — ровно отвечает Китт. Он подносит салфетку ко рту и откашливается в нее. Я прищуриваюсь на хриплый звук, который он быстро заглушает. — Править значит скрывать. Правду, мотивы, себя — все. И чем раньше ты это поймешь, тем легче тебе будет в этом замке.

Пэйдин прищуривается, и я не могу не повторить это движение. Вот частичка отца, которую он унаследовал. Проглотив, она уверенно кладет ладони на стол.

— Похоже, нам всем не помешает выпустить пар. — Затем озорная и порочная улыбка появляется на губах. — Ну что, где тот винный погреб, в который ты всегда сбегал?

Вино стекает по пальцам, крепко сжимающим горлышко бутылки.

Платье Пэйдин — изумрудное озеро на полу погреба, мерцающая в лучах свечей. Она прислоняется головой к прохладной каменной стене и смеется так громко, что мое лицо расплывается в улыбке.

Переведя на меня изумленный взгляд, она выдавливает из себя:

— Ты этого не делал!

— Делал — выпаливает Китт вместо меня. — Я тот, кто предотвратил его падение.

У Пэй отвисает челюсть, когда я пытаюсь оправдаться.

— Мне было пять лет, ладно? Я едва ли мог использовать свои силы, не говоря уж о том, чтобы понимать, какие вообще существуют.

— И вот он залез на крышу конюшни, — объясняет Китт, с пьяной улыбкой на губах. — Внимание, пирожочек Кай был убежден, что есть Элита, которая может летать… — Пэйдин фыркает, быстро зажимая рот ладонью, — поэтому решил спрыгнуть с крыши, чтобы проверить теорию, — завершает Китт, смеясь надо мной.

— Почему, — фыркает Пэйдин, — ты решил, что это хорошая идея?

Я делаю глоток вина, прежде чем ответить.

— В свое оправдание скажу, что в том возрасте я едва ли мог ощущать силы, так что подумал, что… летающая Элита возможна. Конечно, это не значит, что он был где-то рядом, но…

Китт ударяет рукой по каменному полу, смех превращает его в того мальчика, с которым я вырос. Легкость Пэйдин, которую я редко наблюдаю, доказательство того, что вино развязало ей язык и подняло мне настроение. Я широко улыбаюсь и задумываюсь, насколько это связано с тем, что я снова нахожусь в этом подвале со своим братом.

— Так ты врезался прямо в меня, — заявляет Китт, хлопая меня по плечу, — и сломал мне ногу.

— А ты сломал мне ребро, — парирую. — Кроме того, это ты предложил проверить мою теорию.

— Это не значит, что ты должен был это делать.

Я ловлю взгляд Пэйдин, понимая, что она видит. Мы так свободны в этот момент: смеемся вместе, как в старые времена, и живем так, как будто жизнь никогда не вставала у нас на пути. Щеки раскраснелись, обязанности забылись, мы сидим здесь как братья, у которых нет титулов.

— Такими вы оба мне нравитесь, — говорит она мягко.

Я подношу бутылку к губам и делаю глоток темного вина.

— Какими? Пьяными ублюдками?

Китт смеется, чокаясь со мной.

— Я выпью за это.

Пэйдин качает головой.

— Нет… ну, возможно, но мне просто нравится, что вы двое такие… беззаботные. Вместе.

Это заставляет Кита резко посерьезнеть, несмотря на растрепанные волосы и расстегнутую рубашку. Его взгляд искренен, когда он смотрит на меня.

— Как в старые времена.

— Как в старые времена, — повторяю я.

— Я скучал по тебе, брат, — Китт вздыхает. — Я скучаю по нам.

— Я здесь, Китти, — я мягко улыбаюсь. — Я никуда не уходил.

— Разве? — слова удивительно остры. Но король смеется, сглаживая обвиняющий тон улыбкой. Сомневаюсь, что он намеревался показать нам эту странную вспышку эмоций. Но, когда он поворачивается к Пэйдин, неуклюже поднимая бутылку в воздух, его уставшие глаза сияют. — За старые времена.

Глава тридцать седьмая

Пэйдин

Я безучастно смотрю на десятки лоскутков ткани, разложенных на кровати вокруг меня.