Бесстрашная (ЛП) - Робертс Лорен

— Ты забываешь, Кай. — Ее пальцы крепко сжимают копье. — Это мое Испытание.

И затем она бежит.

Глава тридцать пятая

Пэйдин

Копье становится скользким в моей руке.

Мои сапоги стучат по скользкой палубе, заглушая крик Кая у меня за спиной.

Но я наблюдала за этим чудовищем. Изучила его сильные стороны. Обнаружила его слабость.

И это не первое чудовище, с которым я сталкивалась.

Поэтому, когда он обращает на меня свои светящиеся зеленые глаза, обнажая многочисленные ряды острых зубов, я не отступаю. Я не сдаюсь, не дрожу и не испытываю угрызений совести.

Любое чудовище можно победить.

Существо. Испытание. Короля.

Я поднимаю тяжелое копье, отводя руку назад. Жаркое дыхание обдает меня, когда монстр рычит. Чешуйчатая кожа на его морде сверкает, когда он подползает ближе, щелкая челюстями и сверкая зубами.

И я рычу в ответ.

Тварь визжит еще громче, и порыв, вызванный этим звуком, швыряет мои волосы назад, а на глазах выступают слезы. Но я все еще стою перед ним. Грудь тяжело вздымается, сердце бешено колотится. И тогда я отпускаю копье, позволяя ему взлететь прямо в пасть чудовища, несущегося ко мне.

Челюсть монстра расширяется, готовясь вонзить смертоносные клыки в мою плоть…

Я смотрю Смерти в глаза, когда мое копье втыкается в глаз чудовища.

Чудовище рычит от боли, его тело содрогается, а из некогда сияющей радужки льется кровь. Визжа, оно сотрясает корабль, мотая головой в попытке избавиться от пронзившего его оружия. Я спотыкаюсь, когда корабль кренится, и падаю на колени под существом. Даже глядя в глаза воплощению ужаса, я понимаю, что это все лишь половина того, с чем я сталкивалась в прошлом.

С последним предсмертным ревом он проносится над кораблем, над моим распростертым телом и ныряет в волны.

Я ничего не чувствую. Тело трясет, когда вода обрушивается на палубу, окатывая меня солеными брызгами. Оставшиеся члены команды стоят в оцепенении и покрыты кровью, все смотрят на бурлящее море, где исчезло чудовище.

Кай мгновенно оказывается рядом, его холодные руки касаются моей кожи. Его ладони скользят по моей шее, онемевшие пальцы запутываются в моих мокрых волосах.

— О чем ты только думала? — ругается он, широко раскрыв глаза и вглядываясь в меня. — В следующий раз мне нужно отправить тебя в твою каюту?

Я слабо улыбаюсь.

— Это не сработает, когда я стану королевой.

Его губы посинели от холода, но все равно растягиваются в улыбке.

— Я могу быть очень убедительным.

— Да чтоб мне провалиться, Серебряная Спасительница снова это делает!

Я поворачиваюсь на рев капитана, который, как всегда, безупречен в выборе времени. Раненая команда собираются вокруг него, с кого-то капает вода, с других — кровь. Торри крепко прижимает руку к травмированной груди и с болью в голосе произносит:

— Мы победили чудовище!

Из их глоток начинает вырываться слабый гул, который, как я думала, больше никогда не услышу.

— Серебряная Спасительница!

— Серебряная Спасительница!

— Серебряная Спасительница!

И, возможно, мне понравилось, как это звучало.

Я никогда еще не испытывала такого облегчения, ступая на землю Илии.

В основном потому, что с нетерпением жду момента, когда смогу стоять на чем-то твердом, не опасаясь, что оно провалится под моими ногами.

Корабль разрушен, и таким он был последние два дня. Только благодаря силе Элиты он сумел добраться до причала Илии. Почти половина команды погибла в море от рук чудовища, обитающего в его глубинах, и преодолеть этот последний отрезок Мелководья было далеко не просто. Телекинетики работали посменно, удерживая разумом самые важные части корабля, в то время как Шквалы надували рваные паруса постоянным потоком воздуха. Весь лишний вес был выброшен за борт, чтобы мы могли держаться на плаву. У нас остались только хлеб и вода, чтобы наполнить наши желудки.

Я опираюсь на один из немногих уцелевших кусков перил, готовясь отскочить в сторону, если доски под моими ногами обвалятся, что уже случалось несколько раз. Корпус корабля стонет от ударов волн, словно моля о скорейшем погружении в море. Даже «Возмездие» умоляет о покое.

Я не свожу взгляда с приближающегося причала, даже когда Кай становится рядом.

— Как думаешь, он там? — мой голос звучит тихо.

Серые глаза Кая опускаются на группу людей, ожидающих нас на шатком пирсе, их лица неразличимы с такого расстояния.

— Китт?

Я сдержанно киваю.

Он качает головой.

— Надеюсь, что нет. Ему опасно находиться в таком уязвимом положении без меня. Но… — он вздыхает устало, — скорее всего, он там.

Слова срываются с моих губ:

— Думаю, он не хочет, чтобы за ним присматривали.

— Он должен быть благодарен, что кому-то не все равно, — жестко парирует Кай. — Не у всех из нас была такая привилегия.

Я поворачиваюсь к нему, разглядывая каменное выражение его лица.

— Почему ваш отец относился к вам двоим так по-разному?

Вопрос, кажется, удивляет его.

— У нас были очень разные роли в жизни.

— Я знаю, но… — Я подбираю нужные слова и пытаюсь снова: — Он мог бы воспитывать Китта с той же холодностью и ненавистью, с какими тренировал тебя. Я имею в виду, что именно поэтому твой брат до сих пор заботится о короле, которого ты ненавидел. — Мой взгляд снова устремляется к приближающемуся берегу. — Вы знали разные версии одного и того же человека.

— Именно поэтому Китт так и не смог до конца понять мое презрение к отцу, — тихо добавляет Кай. — Он жил, чтобы угодить ему, а я — чтобы ему досадить.

Я слабо улыбаюсь.

— Поэтому ты проводил со мной столько времени во время Испытаний? Чтобы досадить ему?

Кажется, он тщательно взвешивает свои слова.

— Помимо множества других причин. — Я закатываю глаза, прежде чем он добавляет: — Хотя мне всегда казалось странным, как дерзко Китт с тобой подружился. Отец ненавидел мою связь с тобой, а Китт пошел против воли короля… ради тебя. — Он качает головой. — Это было неожиданно.

— А теперь он женится на Обычной, которую твой отец ненавидел, — бормочу я. — На той самой, что его убила.

Кай глубоко вздыхает.

— Китт всегда боялся не оправдать надежд отца. Но, думаю… думаю, он также боится стать тем, кого я ненавидел. Вместе с тем письмом, что он нашел, твоя схватка с королем, возможно, помогла ему прозреть. — Он чуть пожимает плечами. — Король напал на тебя из-за ненависти к тому, кем ты не являешься.

Я бросаю на него взгляд.

— И ты мне веришь?

— После той битвы в Чаше, Наблюдатель, следящий за вашей схваткой, встретился со мной и Киттом наедине. — Он поворачивается ко мне, в его взгляде читается скорбь. — Мы увидели часть того, что произошло. Из-за дождя мы не слышали слов, а Китт не смог выдержать и минуты этого зрелища.

И тогда я понимаю — его скорбь не по убитому королю. А по мне. По всему, что я пережила из-за него. Я моргаю, потрясенная этим откровением.

— Почему ты не сказал мне?

— Ты все же убила короля, — ровно отвечает Кай. — Китт был все еще зол. Как и королевство. В конце концов, ты все равно оставалась убийцей. — Его взгляд скользит по мне. — А я хотел услышать твою версию. Потому что мы все еще не знали, что произошло на самом деле.

Теперь я похоронила ту жестокую битву в самых темных глубинах памяти. Она покоится там, где лежит окровавленный образ моего отца, рядом с короткой курчавой челкой и не видящими ореховыми глазами.

Вопросы без ответа клубятся рядом с этим темным уголком, то всплывая, то исчезая. Один — о подлинной сущности моих родителей, другой — о той битве с королем: его мотивы и признания по-прежнему сбивают с толку. Присутствие Адины на последнем Испытании не дает мне спать по ночам, насмехаясь надо мной в моих снах о том, что я могла ее спасти.