Сильверсмит (ЛП) - Кларен Л. Дж.

Я заперта в тупике, пока не начну работать с кем-то, кто владеет магией. Владение мистической силой — единственное, чего не умел Гэвин, значит, это должен быть Симеон. А Бриннея всего в одном дне пути.

Я сползла ниже в ванну и вздохнула. Потом снова попыталась дотянуться до синего на своем Колесе. Снова и снова пробовала создавать простые формы из воды — безуспешно. Еще двадцать минут, и вода стала нестерпимо холодной.

Полчаса спустя я вышла из спальни в черных брюках и огромном черном свитере, который он дал мне после того, как напал в Товике. Почему я выбрала надеть его сегодня, я не знала. Чтобы подразнить? Разозлить? Порадовать? Увидеть, как он улыбается?

Наверное, все сразу.

Мои мысли и чувства к Гэвину перестали поддаваться логике. Возможно, я просто хотела вызвать хоть какую-то реакцию, прежде чем он исчезнет.

Он ждал снаружи, заслоняя собой дверной проем и заполняя весь узкий коридор своим пугающим, массивным телом.

— Успокоился? — спросила я, нарочно добавив в голос раздражение. — Или мне лучше бежать?

Он ничего не ответил, просто отступил и жестом показал пройти вперед по тускло освещенному коридору без окон, лишь с несколькими масляными лампами — трудно было понять, ночь сейчас или день, если бы не полоска света из окна спальни, прорывающаяся сквозь открытую дверь позади.

Когда я проходила мимо, его палец скользнул по свободной ткани моего рукава.

— Что? — резко спросила я, отдернув руку. — Хочешь забрать свой свитер обратно?

Он посмотрел на меня сверху вниз, нахмурив брови.

— Нет.

Когда он потянулся, чтобы взять у меня сумку, я увернулась и быстро спустилась по лестнице.

Пусть уж лучше сдастся этому между нами, или я понесу свою чертову сумку сама.

Вчера вечером я была слишком занята его ранами, чтобы рассмотреть дом. Он оказался чистым и скромным — вроде заведения Даймонда, только меньше. Хозяин где-то прятался. Наверное, услышал, как мы вышли — точнее, как он вышел — и предпочел не показываться.

Мы заказали колбаски и яйца на крохотной кухне у входа и молча ели вместе.

Слева, напротив стойки хозяина, я заметила зеркало, которое вчера было целым. Сегодня оно было разбито вдребезги, будто его ударили кулаком. Я перевела взгляд вниз — на кровь, проступившую сквозь повязку на его костяшках. Утром я видела, что рука перевязана, но не вчера ночью. Значит, он сделал это после того, как отверг мой поцелуй, и до того, как я проснулась.

Я переводила взгляд с него на разрушенное зеркало.

— Заплатишь за это?

Его челюсть напряглась, будто он сдерживал ярость, но он не отвел взгляда, пока доставал из кармана небольшой мешочек с монетами и с глухим, нарочито тяжелым звуком бросил его на стойку хозяина. Я позволила его взгляду следовать за мной, пока относила тарелку на кухню, благодарила добродушную пожилую повариху и выходила за дверь.

Весь день он был холоден и отстранен, впрочем, как и я. То, чем мы стали — вспышкой пламени в один миг, ледяной сталью в другой — не навсегда. Я плохо понимала, что такое дружба, у меня почти не было ее, но даже я знала — так не может продолжаться долго.

Когда мы сели на лошадь, я оставила на себе волчью шкуру, словно барьер между его грудью и моей спиной. Мы ехали на юго-восток, сквозь все более густой лес. Молчали. Я сосредоточилась на мире вокруг: белоснежные сосны, голые клены, рябина, цепляющаяся за камни. Местность напоминала запад Вимары — каменистая, коварная, и все же завораживающе прекрасная.

Если до Бриннеи оставался всего день верхом, значит, мы уже близко к океану.

Я никогда не видела океан. Джемма бывала на западных берегах Нириды, у побережья Авендрела, но не так далеко к востоку, как Бриннея. Она рассказывала о южном прибрежном городке Перадине, где летом женщины носили лишь узкие полоски яркой ткани и ходили босиком. Они были готовы — и рады — лечь в постель с любыми приезжими мужчинами, поэтому место пользовалось особой популярностью у холостых воинов из Пещер, когда те были вне службы.

Мне не хватило смелости спросить, как часто туда наведывался Элиас.

— Все в порядке? — его низкий голос, густой от тревоги, обдал меня, как теплая волна. Я вздрогнула, мы не говорили уже несколько часов.

— Да, — соврала я. — А что?

— Ты побледнела на три тона, — его большой палец едва коснулся моей щеки. — Что-то тебя тревожит.

Я фыркнула и нервно усмехнулась.

— Пугающе наблюдательно, — он промолчал, и, не выдержав паузы, я добавила: — Не хочу об этом говорить.

Теплое дыхание недовольного выдоха коснулось моей шеи.

— Для протокола, — начал он спустя некоторое время, — я не хочу быть с тобой… жестоким. Правда в том, что я не прикоснусь к тебе. Но столь же верно и другое: я не способен держаться от тебя подальше. Вся моя жизнь, Элла, рядом с тобой — нескончаемая битва между этими двумя истинами.

Я тяжело выдохнула, позволив себе чуть расслабиться и привалиться к нему спиной. Все еще злилась, но в то же время жадно тянулась к его защите. Ритм копыт по твердой земле убаюкивал, и злость таяла.

Рядом с ним невозможно было долго злиться — он давал ощущение безопасности. Он глушил мое одиночество.

Я перебирала край волчьего меха и вздохнула.

— Расскажи еще что-нибудь о себе.

Его губы едва коснулись макушки моей головы, и сердце дернулось, будто сорвалось в галоп.

— Что бы ты хотела знать?

— Где ты вырос?

— В Бриннее, — я услышала улыбку в его голосе.

— Бриннея — твой дом?

— Когда-то была. Давным-давно. С тех пор я жил во многих местах, но ни одно из них не могу назвать домом.

Тропа резко пошла вниз, к оврагу. Кобыла шла уверенно, но я почувствовала, как скольжу вперед в седле. Держа поводья одной рукой, Гэвин обхватил меня за талию и притянул к себе, не давая соскользнуть. Не думая, я положила ладони в перчатках на его руку, прижимавшую меня.

— Какое место тебе нравится больше всего? — спросила я.

— Я вырос в ремесленном квартале, к югу от старого дворца, но потом построил домик на самых южных окраинах Бриннеи, у берега залива Виндкрест. Меж камней и деревьев, спрятанный от посторонних глаз. Этот домик — мое любимое место.

— Дворец? — переспросила я. — Какой дворец?

Рука Гэвина, лежавшая у меня на животе, чуть сжалась.

— Бриннея — это земли рода Уитлоков. Симеон, Кристабель, ее муж и… — он осекся и прочистил горло. — И их замок стоял прямо на морских скалах, глядя вниз на город, но теперь от него остались лишь руины.

За четыреста лет — не удивительно.

— Мы будем близко к руинам завтра? — слово завтра застряло в горле. Слишком скоро.

— Да. Если хочешь, я покажу тебе.

Я сжала его руку.

— Да, я бы очень хотела…

Лошадь вдруг издала мучительный ржущий крик и споткнулась, теряя равновесие. Я инстинктивно вцепилась в лук седла, чтобы не свалиться.

— Черт, — выругался Гэвин и, прежде чем я успела понять, что происходит, спрыгнул с седла, потянув меня за собой. Мои ноги коснулись земли, но он не отпустил меня, сильно держа в руках.

Черная кобыла рухнула на колени, потом на бок. Я вскрикнула, увидев стрелу, торчащую из ее плеча, и попыталась вырваться, чтобы подбежать к ней, но…

— Инсидионы, — Гэвин перехватил мою руку и кивнул на группу человек десяти, собравшихся в тени деревьев справа. На них были черные боевые доспехи с кроваво-красным знаком — голова быка, выгравированная на груди. Некоторые были в плащах с капюшонами, другие без, и их лица и шеи были покрыты зловещими татуировками: черепа, кости, непонятные символы.

Один из них, я заметила, держал пустой лук и колчан, полный стрел — таких же, как та, что вонзилась в нашу кобылу.

Они были слишком близко. Слишком близко, чтобы мы успели скрыться.

И шли прямо на нас.

Я ахнула, когда Гэвин прижал меня спиной к себе и холодное лезвие его клинка легло к моей шее осторожно, но твердо.

— Что ты…?