Легенда о Вороне и Лотосе - Ли Марибель

Ладонями я чувствовала, как горит его лицо.

– Не влюбляйся в нее, пожалуйста. Не люби никого. Ты же знаешь, это лишь ранит тебя.

Из-за меня. Потому что есть я. Потому что ты никогда не сможешь назвать ее женой до моей смерти. А я не могу умереть. Сейчас не могу умереть. Прости. Все это ошибка. Страшная ошибка. Та ночь и решение наших отцов. Мое сердце, тянувшее в пропасть. Самая страшная ошибка. Я расплачусь, я освобожу тебя, но только позже. А пока… пока ведь лучше тебе не любить ее, пока…

Я ведь не говорила этого вслух, я ведь не говорила, он ведь всего лишь снился мне, но его губы застали врасплох. Он вырывал мое дыхание, он больше не был льдом, усмиряющим мою кровь. Я горела, горела сильнее. Я чувствовала, как волосы беспорядочно рассыпаются. Его губы больше не спасали. Я почти чувствовала боль. Я почти ненавидела его за то, что он снится мне. Я почти ненавидела его за то, что он целует меня. Я почти ненавидела его за то, что он скоро исчезнет. Я почти ненавидела его за то, что он не запомнит моих слов и будет страдать. Он тоже должен был ненавидеть меня за то, что тогда ему пришлось жениться на мне. Он тоже должен был ненавидеть меня за все эти годы. За все.

– Прости меня.

Грусть. Я не могла ненавидеть его. Его губы касались меня. Иначе, теперь иначе, словно я была хрупким цветком, который мог рассыпаться в его руках. Сквозь его губы текла грусть. Слишком нежно, слишком далеко. Его поцелуи пронзали дикой тоской. Но Бай Син, которому я смотрела в глаза, еще не встретил Сун Лин, ему незачем было страдать. Его сердце было свободно, это я сходила с ума. От боли, от яда, от лихорадки.

– Не люби ее.

Его губы замерли.

– Не люби. Не люби, пожалуйста, не люби.

Его пальцы на моих щеках.

– Не буду.

– Не люби ее.

– Не буду любить никого, кроме тебя.

Это был не Бай Син, это был выдуманный мной призрак. Призрак, чьи пальцы касались моих губ, чьи губы касались моих глаз, чье сердце билось под моими ладонями, будто он не лгал.

Я ненавидела его. Я ненавидела ложь. Я не хотела, чтобы этот призрак лгал мне, я хотела, чтобы он был тем, настоящим. Даже если бы за то первое прикосновение к нему он бы приказал мне отрубить собственную руку.

Я чувствовала, как призрак нежно касается моего лба и меня пронзает его тоска. Я чувствовала, как мои руки опускаются. Мои руки отпускали его. Я отпускала его. Я знала: как бы крепко ни держала его руку, все равно должна ее отпустить.

Он ушел, и я провалилась в темную мерцающую бездну. Я тонула, и вода наполняла мои легкие. Я больше не сопротивлялась, я лишь хотела утонуть быстрее.

Горло сжимала стальная паутина, тело дышало не воздухом, болью.

– Почтенный Гу, когда же она очнется?

Кто-то нежно обтирал мне руки.

Тетушка Цзюань. Это был ее тихий, встревоженный голос. Я хотела улыбнуться, но мои губы лишь беспомощно дрогнули.

– Чем дольше будет спать, тем быстрее поправится.

– Но сестрица…

Сяо Хуань. Он тоже был здесь.

– Дедушка Гу, кто-то отравил сестрицу!

– Ш-ш-ш, дитя. Твоя сестрица лишь выпила чужое лекарство. Не говори больше о яде.

– Но дедушка!

– Я… это я виновата, сынок, когда твоя сестрица очнется, я повинюсь перед ней.

Хуань промолчал, только крепче сжал мою руку.

Я не хотела слушать, моя голова еще разрывалась. Лучше бы они все ушли и позволили тишине осесть прохладой. Стоило мне открыть глаза, никто бы не ушел, поднялась бы суета, и кто-то, еще кто-то обязательно бы начал говорить, ожидая моего ответа. Я не открыла глаз, но дверь все равно отворилась, впуская чужие шаги.

– Матушка…

Вэй-гэ. Уведи их, уведи их всех. Господин советник, уведите их.

Шепот. Я не могла различить. Только наконец тетушка поднялась.

– А Хуань, пойдем, поможешь дедушке приготовить лекарство.

– Я останусь с сестрицей!

– Хочешь и дальше сидеть бесполезным камнем? От твоего сидения это дитя не поправится.

Мальчик вздохнул и отпустил мою руку.

Дверь тихо закрылась. Я почувствовала, как темнота снова начинает уносить меня, но шелест чьих-то одежд заставил остаться.

– Я знаю, что вы очнулись.

Бай Син.

Когда он оказался здесь?

Нет, лучше бы они остались. Зачем они ушли?

– Гао Фэнь, посмотри на меня.

Глаза предательски раскрылись. Он сидел рядом со мной. Он всматривался в мое лицо слишком пристально. Он даже коснулся ладонью моего лба. Совсем как во сне. Я отвернулась и отвела его руку.

– Вы всегда действуете опрометчиво и не слушаете приказов. Разве я не сказал вам, что это был не яд?

Я закрыла глаза, сдерживая желание залепить уши руками и спрятаться от него. Я не хотела слушать, не хотела видеть его. Я хотела никогда не отвечать на его голос и не выходить из-под моста Лунной Зари.

– Это был всего лишь набор трав, который вреден тем, в ком настолько сильна энергия ян. К счастью, вам повезло.

Мне везло по жизни, это уж несомненно. Если бы мне и правда повезло, я бы больше никогда не видела Бай Сина.

– Порошок, который использовала Сун Лин, приглушил вашу энергию и не дал ей выйти из-под контроля.

Теперь я должна была благодарить еще и его возлюбленную.

Я повернулась к Бай Сину и прошептала:

– Я устала. Оставьте меня.

– Было бы проще, если бы вы хоть раз поверили мне.

– И какую цену я бы заплатила за это?

– Никто не знает, пока не рискнет.

Я усмехнулась.

– Вы запретили мне рисковать жизнью.

– Тогда почему вы продолжаете это делать?

– Потому что я всегда действую опрометчиво и не слушаю приказов.

Его глаза, холодный черный лед. Чем дольше я смотрела, тем сильнее он ранил меня. И все же я не могла оторваться.

– Вы нашли госпожу Сун?

– Она в безопасности.

– А тот мужчина?

– Ее кузен.

Я тихо рассмеялась, чувствуя, как боль мелкой резью сдавливает легкие.

Гао Фэнь не должна была рисковать ради них. Гао Фэнь не должна была рисковать ради него. Пусть за него умирают другие. Пусть другие умирают, а Гао Фэнь должна жить.

– Больно?

Он вновь коснулся моего лба.

– Больно.

Было больно даже смотреть на него, не то что думать о нем.

– Лекарь Гу скоро вернется.

Я покачала головой.

– Вы сердитесь на меня?

– Как я посмею сердиться на Главу Бая?

Он будто не заметил моей издевки. Его взгляд обволакивал спокойным, усыпляющим снегом.

– Вы хотели спасти мне жизнь, я благодарен вам.

– Вы ошиблись, мне нет дела до вашей жизни.

– Тогда прошу, не дайте мне ошибиться еще раз.

– Кто его приготовил?

– Отдыхайте.

Бай Син поднялся. Он не собирался отвечать на мои вопросы.

– Как я могу довериться вам, если вы никогда не говорите прямо?

– Некоторые вопросы лучше оставлять без ответа.

– Вопросы, быть может, но смерти оставлять без ответа не стоит.

Он не ответил, не обернулся. Он вышел, и я наконец осталась одна.

Я была сумасшедшей. Рядом с ним я всегда сходила с ума. Сбегала, пряталась, злилась и, наконец, была готова умереть.

Мне повезло, что я осталась жива. Я пообещала себе больше никогда не делать подобных глупостей, но я не знала, сколько сил потребуется, чтобы сдержать это обещание. Страх и отчаяние сдавили виски. Наставница так легко умерла ради любви. Я не хотела повторять ее судьбу. Я не хотела сойти с ума окончательно. Я не могла позволить себе любить кого-то так же сильно, как любила Юэ Гуан. Что толку от такой любви? Что толку от любви, которая прожигает насквозь? Я должна была поспешить. Я должна была закончить свои дела здесь раньше, чем мое глупое сердце прирастет корнями к его холодному льду. Чем глубже они врастут, тем больнее будет их вырывать.