Серебряные крылья, золотые игры (ЛП) - Марсо Иви

Мои глаза закрываются, потому что на мгновение я хочу позволить своим чувствам впитать ее.

Затем я прижимаю ее к стене.

― Сабина, ― низко рычу я. ― О чем, черт возьми, ты думала?

Она моргает своими длинными, накрашенными ресницами, и весь гнев вытекает из меня, как весенние ручьи. Я остаюсь обнаженной пустошью, умоляющей о прикосновении теплого солнца.

― Ты думаешь, я просто позволю тебе умереть? ― шепчет она.

― Кто говорил о смерти? ― Мой голос едва слышен, я слишком очарован ее красотой, чтобы думать о чем-то еще ― например, о собственной жизни. ― Ты не веришь, что я могу победить?

― Верю, если бы это был честный бой. Но я не буду ничего оставлять на волю случая. У тебя есть враги, Бастен. Если Райан не хочет твоей смерти, то лорд Берольт точно хочет. Да и этот старик, похоже, неравнодушен к тебе, судя по тому, что я слышала, когда он шептался с мадам Анфрей, пока мы ждали у входа. Любой из них может устроить ловушку.

Мои мысли замирают, потому что никогда прежде никто не беспокоился о моей жизни. В моей груди все смягчается, а в глазах ― щиплет от чертовых наворачивающихся слез. Ради всего святого, что эта женщина делает со мной?

Я-то думал, что мне достаточно лука на спине и эля в руке, но тут появилась Сабина и показала мне, что я жил в пещере, не зная, что солнечный свет всего в шаге от меня.

― Где Райан? ― спрашиваю я.

― Четыре дня назад он уехал в Старый Корос. Сказал, что вернется как раз к Турниру.

― А твой охранник?

― Максимэн сейчас стоит за дверью моей спальни и слушает стук тарелок, пока я ужинаю. Мы с Бриджит обменялись одеждой. Сейчас она в моем домашнем платье, топает и вздыхает, чтобы сбить Максимэна с толку. Ферра использовала свой дар, чтобы изменить мое лицо, и я смогла пробраться через проход для слуг.

― Чертовы боги, маленькая фиалка. С твоими хитростями ты должна была стать охотником.

На ее губах расцветает улыбка.

По коридору разносятся стоны и звуки траха других бойцов-мужчин, использующих дары Джоки. Хотя мы почти скрыты от глаз, я оглядываюсь через плечо и вижу, что капитан стражей все еще с любопытством разглядывает меня, а его шлюха стоит перед ним на коленях.

Сабина хватает мою руку и кладет ее на свою правую грудь. Она приподнимается на цыпочки, чтобы прошептать мне на ухо:

― Прикоснись ко мне, Бастен. А то они что-то заподозрят.

Клянусь богами.

Медленно я провожу рукой по выпуклостям груди Сабины, скрытым под ее тонким платьем, и во рту у меня становится сухо, как в кравадской пустыне. Она прислоняется спиной к стене, предлагая мне свою шею.

Двигаясь, словно под водой, я прижимаюсь губами к ее горлу и шепчу, притворяясь, что целую.

― О Турнире буду беспокоиться я. Твоя единственная задача ― беречь это идеальное горло, пока я не выиграю и не смогу снова быть рядом с тобой.

Она раздвигает ноги, безмолвно приглашая меня. Обхватив за шею, она зарывается губами в мои волосы и шепчет:

― Думаешь, Райан позволит тебе снова охранять меня? Если ты выживешь, он сошлет тебя куда-нибудь.

Я стискиваю ее челюсть и прижимаюсь к щеке горячим поцелуем:

― Тогда мы сбежим, как и планировали. Я отвезу тебя в Саленсу. Перекину тебя через плечо, брошу в море и займусь с тобой любовью в прибое.

Из ее уст вырывается стон, не имеющее ничего общего с нашим представлением.

― О, Бастен.

Я не уверен, где заканчивается наш фарс и начинается настоящий трах, но я обхватываю узкую талию и утаскиваю ее в тень камеры, как можно дальше от посторонних глаз. Мы должны притвориться, будто она моя шлюха на эту ночь, но это не значит, что я хочу поделиться ее видом с кем-то еще.

― Позволь мне помочь тебе, ― говорит она, задыхаясь.

― Как?

― Расскажи мне о своих противниках. Их слабые места. У нас еще есть несколько дней до боя, я могу что-нибудь придумать. — Она медленно обхватывает правой ногой мои бедра, ее сладкая киска прижимается к моему твердому члену под брюками, и я с трудом вспоминаю, как меня зовут.

Мне требуется усилие, чтобы сглотнуть.

― Большинство не представляют угрозы. Есть несколько хороших бойцов ― некоторые даже тренированные, ― но я могу их победить. Меня беспокоят те двое, которых поцеловал бог.

Она откидывает голову назад, чтобы посмотреть в глаза.

― Есть и другие поцелованные богом бойцы?

Я опускаю голову и целую верхнюю часть ее груди, медленно спуская с плеча бретельку платья.

― Мужчина, наделенный силой, и женщина, управляющая ветром. Они были… улучшены.

Она впивается ногтями в мой скальп, пока это не становится почти болезненным.

― Лучше, чем быть поцелованные богом? Что ты имеешь в виду?

― Ты слышала слухи о том, что Берольт ставит опыты над поцелованными богами людьми?

Ее руки замирают, прежде чем продолжить.

― Да.

― Ну, я видел их собственными глазами. Он поработал над этими двумя. Изуродовал их, превратив в лучших бойцов. И в процессе, вероятно, свел их с ума. — Мои губы склоняются над ее родимым пятном. ― Я не знаю, смогу ли я превзойти их.

Она крепко сжимает мои плечи, встряхивая меня.

― Ты не умрешь на арене, Бастен Боуборн. Ты слышишь меня?

Я опускаю голову, стыдясь смотреть ей в глаза.

Она рывком поднимает мой подбородок и прижимает мягкие ладони к лицу, заставляя посмотреть на нее.

― Мы тоже поцелованы богом ― никогда не забывай об этом. Я буду в ложе. Я позабочусь об этом. Райан не сможет удержать меня. Публика требует этого. Они поют о нас баллады на улицах ― мы для них ожившая сказка. Знаменитые влюбленные Дюрена.

Моя ладонь касается ее спины, но близость, которой я жажду, кажется недосягаемой.

― Они никогда не подпустят тебя к тиграм.

― Глупый мужчина, ― ласково говорит она, поглаживая большим пальцем мою скулу. ― Вы всегда думаете, что чем больше, тем лучше. ― Она наклоняется ко мне, и наши губы соединяются в поцелуе. ― Поверь мне, Бастен. Я могущественнее, чем ты думаешь.

― Тогда ты действительно богиня, потому что я думаю, что ты чертовски невероятная.

Я овладеваю ее губами, и в этом нет ничего показушного. Вот уже несколько недель я снова погружаюсь то в одну, то в другую отхожую яму, подобную тем, из которых я годами пытался выкарабкаться. Я бы предпочел подвергнуться пыткам, чем вернуться в то темное прошлое. Единственное, что может спасти меня, ― это она.

Она плотнее обхватывает мою талию, покачивая бедрами. По коридору разносятся стоны и звуки соприкосновения тел, а воздух наполняется терпким запахом секса.

Сабина наматывает прядь моих волос на палец.

― Я должна исполнить роль твоей шлюхи, ― напоминает она мне с придыханием, маня меня взглядом сирены. ― Разве мы не должны сделать это убедительно?

Эта женщина станет моей смертью, и я с радостью подчинюсь. Я хватаю ее за подбородок и провожу языком по ее приоткрытым губам. На вкус она как лаванда, цветочная и такая нежно-сладкая. Она вплетает пальцы в волосы на моем затылке и держит, как жеребца, а я другой рукой обхватываю ее попку и приподнимаю ее ноги вокруг своих бедер.

Ее хлипкое платье задирается вверх над бедрами, гладкими как масло. Кирпичная стена поцарапала бы ей спину и испортила костюм Матильды, поэтому я прижимаю ее к решетке. Она выгибает спину, чтобы прижаться к моей груди. Держа ее одной рукой, другой я хватаюсь за решетку за ее головой, чтобы удержать себя от того, чтобы не взлететь на этой волне удовольствия до самых гребаных небес.

Я впиваюсь в ее губы жарким поцелуем. Наши голодные губы пожирают друг друга до тех пор, пока я не сомневаюсь, осталось ли в моих легких хоть немного воздуха. Она задирает подол платья, словно оно слишком тесное. Ее бархатные поцелуи оставляют влажные следы на сухожилиях моей шеи.

Ее пульс учащается. Ее зрачки огромны. Я прижимаю ее спиной к решетке камеры, вкладывая в поцелуй всю свою любовь к ней, пока ее тело не содрогается, а дыхание не сбивается на неглубокие вздохи.