Особенности преддипломной практики (СИ) - Азарцева Анна

— Вам кашу или пирожки?

— И то, и другое. И можно без хлеба, — добавила я и заулыбалась, вспомнив цитату из детского мультика.

Нахлынули детские воспоминания. Мама, телевизор, тарелка с чипсами, любимые мультфильмы. Папа пришел с работы и я бросилась к нему на шею, а он в ответ подарил мне конфетку — привет от зайчика, которого встретил по дороге. Конфета была очень вкусная и сладкая и я всегда удивлялась, как это незнакомый зайчик всегда угадывает, какие сладости я люблю. Уже постарше я узнала, что никакого зайчика по дороге не было и конфеты мама давала папе утром, провожая на работу.

Неожиданно всхлипнула, мигом затосковав по родному дому, родителям, даже по младшему брату. Они-то там и не знают, в какую переделку я здесь попала. Навязанное замужество, от которого я пытаюсь отказаться, падение в подвал, сломанная нога... Ну ладно, местр Валосирель сказал, что не сломана, но она ж все равно болит, зараза.

Как же я хочу вернуть обратно свои тихие спокойные деньки.

Эй, Хальт! Слышь, старый хрыч, давай, крути обратно свое колесо судьбы или что там у тебя. Возвращай все, как было. Я даже согласна вправлять переломы и принимать роды… Хотя, про роды — это я не подумав. Здесь… да что там здесь, я вообще ещё роды не принимала и знаю о них только из инфранета и одного семестра курса медицины в университете, который я успешно прослушала мимо.

Вот обратится ко мне какая-нибудь... не знаю, Хильда Миннерс с Виноградной улицы, а я... А что я? Я вообще не медик, как мне роды принимать то? По методичке в двадцать страниц? Или открыть на чердачном визоре сайт по медицине и постоянно туда-сюда бегать сверяться, все ли я правильно делаю?

Я еще раз всхлипнула, безуспешно стараясь не разреветься. Ой, нельзя мне пить на голодный желудок!

— Госпожа ведьма, вы... — Йонас подошел ко мне ближе и ошеломленно застыл, глядя на то, как я все сильнее и сильнее начинаю плакать. — Ну что вы, госпожа ведьма! Ну зачем же вы...! — и не в силах остановить мой поток слез, тоже всхлюпнул, — Ну госпожа ведьма...!

А я просто не могла остановится. Мне стало вдруг бесконечно жаль себя, застрявшую в этом диком средневековье. Жаль мою больную сломанно-вывихнутую ногу, жаль Инвара, которому я в любом случае не пара, жаль даже ту пресловутую Хильту Миннерс, у которой я роды ну никак не смогу принять.

И заревели мы с Йонасом в два горла. Сквозь его всхлипывания я кое-как сумела разобрать что-то про несчастную любовь и мне стало парня еще больше жаль. Он упал передо мной на колени и тоненько завывал свою свадебную песенку про родной огонек души, которую сочинил для Изельды ...

— Что здесь происходит? — недоуменный мужской голос мигом меня привел в чувство.

Мэльст Валосирель с округлившимися глазами смотрел на наш водопад. Йонас смутился, поднялся с колен и вытер мокрые щеки моим кухонным полотенчиком. Я же с полным правом слабой беззащитной пострадавшей женщины продолжала тихонько плакать, правда уже без громких возрыданий.

— Что здесь происходит? — переспросил ильфариец, опустившись передо мной на одно колено. Рыцарь, мать его эльфийскую королеву! На белом... коне? тигре? мобиле? Не помню, на чем должен был быть покоритель женских сердец, но это было уже не важно. Мэльст вытащил у меня из рук почти пустой бокал и понюхал.

— Да ты пьяна! — он королевским жестом подозвал к себе Йонаса и отрывисто приказал: — Госпоже пить больше не давать!

— Вообще? — удивился парень и кивнул головой на горячий чайник, — А я вот чайку решил для нее приготовить!

— Чайку можно, алкоголь — запрещаю! — резюмировал Мэльст и снова повернулся ко мне, — Так из-за чего страдания?

— Женщина я! Несчастная!

Ильфариец закатил глаза и что-то пробормотал. Я подумала, что нецензурное, и тут же обиделась. А чего он? Я тут вся в слезах и соплях из-за своей нелегкой судьбинушки, а этот... ушастый еще и ругается!

— Ну, то, что ты женщина... — он встал, склонился ко мне и подхватил на руки, — Это и так заметно! — и позвав Йонаса, приказал ему принести чай и сладости наверх, в мою комнату, — А насчет несчастной я поспорю!

— Спорь, — покорно согласилась, внутри медленно тая от того, что такой мужчина несет меня на руках. Сквозь мокрые ресницы я любовалась его точеными скулами, прямым носом и синими глазами. А уж когда мой взгляд упал на его губы...!

— Ты неразумная...

— Неправда!

— Упрямая!

— Неправ... — и он так улыбнулся кончиками губ, что я окончательно растаяла и готова была признать все, что он дальше скажет.

— Правда, правда, — он направился к лестнице, — А еще беспечная, самонадеянная и...

— И? — я заинтересовалась, как еще меня обзовет этот восхитительно красивый, наглый и беспардонный тип. — На самом деле я взрослая и самостоятельная!

— Да, да, и это, кстати, тоже не те качества, которыми нужно хвалиться! — он продолжал насмехаться надо мной.

— Если ваше высокородие соизволит отпустить меня на пол, то я докажу...

— Если я отпущу тебя на пол, ириль, то ты тут же упадешь и без чужой помощи точно не встанешь, — он мигом посерьезнел и лишь крепче прижал меня к себе, — Не думай, что если нога почти не болит, значит она здорова.

— Вообще-то она болит, — капризно потянула я в ответ, говоря тем самым, что лекарь из моего носителя так себе.

Он нахмурился, что-то хотел сказать, но уже дошел до двери моей комнаты. Дотянулся до ручки и толкнул ее вперед, благо, что Йонас догадался не закрывать дверь наглухо. Мэльст донес меня до кровати, аккуратно и бережно усадил на нее.

На столике рядом с изголовьем уже стояла большая чашка ароматного чая, рядом лежал поднос с несколькими пирожками и сахарницей. Мэльст тут же взял чашку и провел над ней ладонью. С его пальцев в жидкость упали две искры, мигом осветив чашку короткой зеленой вспышкой.

— Пей, — он протянул мне чай и я с подозрением глянула сначала на ильфарийца, затем на то, что он мне предлагал. — Пей, я просто добавил немного отрезвителя.

С осторожностью взяла горячую кружку в руки, наблюдая за тем, как ушастый умело проверяет мою опухшую конечность.

— А вы всех иномирян на руках носите и больные ноги им лечите? Мы же вроде низшая раса для вас? — я куснула пирожок и порадовалась, что начинкой в нем были рис с яйцом. Хотя бы не обляпаюсь вареньем, как за завтраком.

— Нет, — Мэльст сосредоточился на том, чтобы повторно прощупать мою щиколотку, — Обычно мы проходим мимо, если кому-то из манхла нужна помощь. Кто вы такие, чтобы мы снизошли до внимания к вам?

Я помнила, что такое манхло по ильфарийски. Отбросы общества, шваль, мерзость, отморозки. Матерный ильфарийский словарь был в нашем университете гораздо популярнее лингвистического.

От такой равнодушной отповеди я даже забыла есть и пить. Кружка, казалось, заледенела в моих руках, а пирожок превратился в камень.

— Что?

Мэльст, казалось, меня не слышал. Он нажал на самое больное место и я тут же взвыла.

— Если это месть за мой вопрос....

Он искоса глянул:

— Я уже понял, что тебе пить нельзя, ириль.

Я прикусила язык, а ильфариец продолжил:

— Немножко потерпи, сейчас будет боль... — и, по-новому перехватив ступню, чуть дернул пальцами. Казалось, что в моей голове взорвалась новая вселенная и я коротко вскрикнула. Мать моя королева! В глазах заискрило белым, выступили непроизвольные слезы. Ногу словно разорвало напополам, сухожилия оторвались от мышц, а кости в один момент перемололись в труху!

Но, на удивление, боль тут же прошла, словно и не бывало.

— Ну что? — Мэльст довольно усмехнулся, поднимаясь с колен, — Как теперь чувствует себя представитель низшей расы?

— Решаю, что мне приятней — внимание высокородных или их безразличие, — хмуро ответила, не зная, как реагировать на его слова и действия.

Мэльст как-то странно посмотрел на меня с высоты своего роста. Не то угрожающе, не то думая что-то свое, о чем мне не собирался говорить.

— Что ж, я с удовольствием помогу тебе с этим определиться! — и не давая мне ответить на такое двусмысленное замечание, перевел тему, — Я влил в твою щиколотку три искры, поэтому утром она должна быть в порядке. Но постарайся ночью максимально ее беречь. Никуда не ходить, лучше всего даже не вставать с постели.