Особенности преддипломной практики (СИ) - Азарцева Анна

— А в туалет? — опешила я, — И мне же еще умыться надо. И раздеть... — и тут же прикусила язык, представив во всей полноте картину, как Мэльст снимает с меня платье. А под ним ведь корсет, который... Щеки мигом обожгло жаром, пальцы вдруг мелко задрожали.

От ильфарийца это не укрылось и он на миг коротко улыбнулся.

— Хотя, не надо! — я даже выставила вперед руки, запрещая ушастому ко мне приближаться, — Ничего страшного, если я посплю в платье.

— И в корсете? — он хитро блеснул глазами.

— Это даже полезно для осанки!

Я быстро дожевала пирожок, запила остатками чая и улеглась в кровать, укутываясь в одеяло с головой.

— Благодарю за помощь! Я сплю! — и закрыла глаза, чтобы не видеть сногсшибательную всепонимающую усмешку на красивенных губах эльфа.

Он чуть постоял рядом, его тень падала на мое лицо. Затем развернулся и направился к двери.

— Да, кстати, — вспомнила я, — Как там высочество?

— В порядке, — интонация Мэльста показалась мне вдруг неожиданно мрачной, — Жить будет, утром проснется.

— Что не может не радовать!

Но Валосирель все еще стоял в проеме комнаты, как будто ожидая следующего вопроса.

— Ах, да! Вы же не объяснили про несчастную женщину?

— Спи, ириль, — хм, а теперь в его голосе вновь появилась улыбка, — Позже скажу, когда готова будешь.

Когда окончательно протрезвею, что ли? Я широко зевнула и поглубже закуталась в одеяло.

Все-таки странные они, эти ильфарийцы.

Но за лечение я и правда была благодарна. И за заботу.

И вообще...

Но странный.

И такой красивый!

****

Она была всего лишь ничем не примечательной иномирянкой.

Да, очень мила, даже красива. Но мало ли на Ильфарии красивых женщин?

Для ильфарийца быть некрасивым значит попрать общественные нормы морали. Твое уродство не должно омрачать взгляды тех, кто на тебя смотрит. А поэтому Ильфария была настоящим раем для магов-хирургов всех статей, а пластика внешности — одной из самых доходных областей медицины.

Лишь немногим дана красота от рождения и это по большей части удел высокорожденных. Благородные тщательно берегли свои генетические коды, не впуская в свои семьи абы кого. И красота у них чистокровная. Породистая.

Взять ту же Виккилин ди Арнатали, будущую жену будущего императора.Ее густые светлые волосы редкого медово-серебристого оттенка передавались по линии матери уже в пятом поколении, а прозрачную синеву глаз и лепные скулы отмечали историки еще у ее прабабки. Посмотришь на Виккилин и дыхание перехватывает восторгом от изящности ее фигуры и тонкости белоснежной кожи.

Или его жена Фарра, урожденная принцесса ди Андарэ. Тоже умопомрачительно хороша. Настолько, что была названа Девой Цветов на пяти последних столичных балах.

Но в их красоте все равно проскальзывало что-то искусственное. Не натуральное. Тщательным образом выведенное.

Не рожденное случайным подбором генов.

Маргарита — другая. Конечно, не так хороша, как известные ильфарийские красавицы, но она была живой. Настоящей. Дерзкой и яркой. Ее улыбку хотелось ловить глазами, а шелк волос — ощутить кожей. Руки тянулись обнять узкую талию, перехваченную простым пояском, до безумия хотелось прижаться губами к нежной ключице и обвести ее контуры пальцами, спускаясь ниже к полушарию груди.

Хуже было то, что его высочеству девушка тоже понравилась. Понравилась до такой степени, что он запретил другу себя лечить, отдавшись полностью в руки этой неумелой практикантки, и сейчас пользуется любым способом лишь бы привязать ее к себе сильнее. Тауриэль задевал словами Моргану, язвил и иронизировал, но Мэльст видел, с какой жадностью тот смотрит на нее, стоит девушке отвернуться. И он понимал, что именно привлекло в ней Таэля. Как тот сказал — еще никто не посылал персону королевской крови так далеко и открыто. Маргарите было абсолютно плевать, что перед ней будущий император. Она не заискивала, не смотрела преданно в глаза, не бежала сию минуту выполнять любую просьбу принца.

Подарки Мэльста девушка приняла с восторгом, но высочеству этот благородный жест друга категорически не понравился. И многое ему сказали не слова, а тон принца. Жесткий, беспощадный, беспрекословный. Тауриэль клещами вцепился в студентку как в свою добычу. Он ее не выпустит, пока... Пока что? Чего в итоге хочет его высочество от иномирской простолюдинки?

Поиграть? Провести с ней пару-тройку ночей?

Нет, для таких развлечений у Тауриэля полно более доступных женщин, которые уж точно не будут хамить высокородному.

Сделать своей сайфэ?

Для этогоТауриэлю в любом случае сначала надо жениться. И только потом...

Но Моргана — сайфэ императора? Как таких женщин называли в других мирах — конкубина, ирри-мари, жемчужная дама? Любовница.

Валосирель поймал себя на том, что ему противно даже думать о Моргане и Тауриэле, и внутренне поразился тому, как отреагировал на эту мысль. Сердце тяжело заныло от сочных и ярких картин, которые ему так любезно подкинуло воображение. Картин сексуальных, жарких и очень откровенных. Только вот в главной роли был не он, а его высочество.

Мэльст еще раз обвел взглядом девушку, укутанную в теплое одеяло. Волосы до сих пор забраны в небрежный хвост и две пряди выскользнули из заколки, упав на лицо. Длинные ресницы бросали тени на нежные щеки, розовые красиво очерченные губы чуть приоткрылись, словно призывая к поцелую.

Она выглядела сейчас такой беззащитной. Слабой и уязвимой.

И в его сердце начало зарождаться что-то очень темное.

Ревностное, собственническое и непримиримое.

Мужчина немного постоял, подумал и поднял руку. С его пальцев упали на пол две искры, одна алая, словно кровь, вторая нежного персикового оттенка. Искры мигом поднялись наверх и закружились в сияющем вихре, но оценить их танец мог лишь хозяин. Жест, пара едва слышных слов и две искры юркнули под одеяло. Легкая вспышка и на лбу спящей красавицы проявились слабые контуры пятилепесткового цветка. Пара секунд и контуры исчезли, как не бывало.

Она ведь сама подтвердила свое доверие. Поэтому никаких угрызений совести, он лишь отмечал свое.

Мэльст Валосирель выключил свет, закрыл за собой дверь и спустился по лестнице. Не обращая внимания на Йонаса, моющего посуду, он вышел из дома и медленным прогулочным шагом направился к особняку губернатора, который любезно предоставил ему свое гостеприимство.

Глава 19

Утром я проснулась в чудеснейшем настроении.

Что снилось — не помню, но впервые за несколько последних дней я чувствовала себя полностью выспавшейся. Потянулась, улыбнулась, глядя как игривые солнечные лучи пересекают комнату, откинула одеяло, встала.

И покачнулась. Перед глазами вдруг расплылось все в ало-розоватую дымку. Голова моментально закружилась, но тут же отпустило. Хорошо, что успела схватится за спинку кровати, а то еще чуть-чуть и упала бы на пол. Что это со мной?

Странно, вроде не так уж много вчера и выпила. С чего бы тогда вдруг меня зашатало так, что я едва на ногах удержалась? Дотронулась до лба, но высокой температуры не ощутила. Осторожно сделала шаг вперед, затем другой. Или это и впрямь местный алкоголь так действует на неокрепшие иномирские тела и души?

Постояв еще немного и убедившись, что голова больше не пытается поменять местами пол и потолок, отправилась умываться, а затем завтракать.

Спустившись на первый этаж, с неприятным удивлением обнаружила пустую кухню. Йонаса не было и на плите не шкворчал очередной кулинарный эксперимент. Интересно, куда это мой шеф-повар подевался? Он же обычно с раннего утра проводит ритуалы обожествления духовки и холодильника.

Правда...

С другой стороны, Йонас не обязан ежедневного кормить меня. Уговор был лишь на один обед, а никак не на постоянный стол с разносолами в течении стольких дней. Что ж, видимо у Йонаса нашлись более важные дела, чем кормить бесплатно местную ведьму. Жаль, конечно, но хорошего понемножку. Начинай вспоминать, госпожа чародейка, каково это — готовить каждый день.