Железное Сердце (ЛП) - Варела Нина

Взгляд Кинока метнулся к Крайер, очевидно, не обращая на Эйлу внимания.

– Леди Крайер, – сказал он. – Мне вас очень не хватало на свадьбе. Вы выставили меня дураком.

– Ты заслуживаешь худшего, – сплюнула Крайер. Слово "свадьба" пробудило все воспоминания о том дне: она сидит в тишине, а служанки порхают вокруг неё и прихорашивают. Она вызывает Фэй, умоляет её доставить отчаянное письмо. Крайер почувствовала, как гнев внутри закипает, расплавленная сталь превращается в клинок. – Я знаю, что ты задумал, Кинок. Ты ищешь Турмалин, а своих последователей травишь Паслёном – хотя это ошибка, не так ли? Неудачный эксперимент?

Его лицо оставалось бесстрастным, но Крайер не думала, что ей померещилась вспышка раздражения в его глазах.

– Ты хочешь уничтожить Железное Сердце. Чтобы наш Вид зависел от тебя и только от тебя. Я не позволю тебе сделать этого.

Сможет ли она?

Вчера она сделала бы все, чтобы помешать ему. Но...

Та комната, тела…

Кровь медленно забирали из их вен.

Сердечник – красный драгоценный камень, добываемый из земли и наполненный алхимической энергией. Это известно всем.

– Не позволите? Смелые слова от закованной девушки, – лениво произнёс Кинок. – Ваша наивность продолжает разочаровывать меня, леди Крайер. Такая пустая трата интеллекта и разума. Знаете, вы по-прежнему могли бы присоединиться ко мне. Я очень снисходителен, – он присел на корточки, его глаза оказались на одном уровне с её, снова этот острый взгляд. – Я знаю о вас всё, леди Крайер. Я прочитал все очерки, которые вы когда-либо писали. Вы так отчаянно хотели вступить в Красный Совет и в итоге занять трон отца, не так ли? В этом мы похожи больше, чем вам кажется. Мы оба хотим власти, леди Крайер. Разница в том, что я знаю, как её получить.

Крайер прикусила язык. Она пристально смотрела на него, отказываясь показать слабость; она не доставит ему такого удовольствия.

– Для вас ещё не поздно, – продолжил он. – Присоединяйтесь ко мне, и вы станете намного могущественнее, чем когда-либо был ваш отец – этот старый дурак, свивший себе гнездо на костях мёртвой цивилизации. Традиционализм… – он произнёс это как ругательство, будто слово было отвратительно на вкус. – У него нет будущего. Традиционализм не предлагает ничего нового. Представьте, что бы мы могли создать вместе, леди Крайер. Представьте: прекрасные города с автомами, свободные от грязи. Наш Вид должен править так, как нам предназначено. Люди – это низкие существа, собаки, валяющиеся в собственных экскрементах. Для них нет надежды; их рост давно застопорился; их век закончился. Но для нашего Вида... в нашем будущем нет ничего, кроме славы. Вечная слава. Бессмертная слава.

– Ты хочешь убить их всех, – сказала она глухо. А потом стать королём. Навсегда.

– Совсем нет. И мне не нужно их убивать. Изгнания было бы достаточно. Пусть их примет Безумная Королева, она их так любит.

– Ты отвратителен, – сказала она, встретившись с ним взглядом. – Ты совсем не похож на меня.

– Неужели? – он изобразил удивление. – Можете пояснить?

– Я не жажду власти, – сказала Крайер. – Я не за этим хотела стать членом Красного Совета. Я не стремлюсь к личному могуществу. Я хочу, чтобы все жили лучше. Хочу создать более добрый мир, – её руки дрожали, но в голове было ясно. – Твоя мечта чудовищна. Тебе всё равно, сколько людей умрёт и кого ты раздавишь ногами. Я никогда не присоединюсь к тебе. Я буду сражаться с тобой до своего последнего вздоха.

Кинок долго смотрел на неё.

– Леди Крайер, меня интересует не ваш последний вздох. Меня интересует всё, что ему будет предшествовать.

Он обнажил меч, висевший у него на бедре, тускло блеснув сталью в красноватом свете, и взмахнул им по дуге. Крайер напряглась, но сдержалась.

Но на конце клинка Кинока была не Крайер.

Там была Эйла.

Острие меча упёрлось во впадинку у её горла. Крови не было.

– Нет… – сказала Крайер.

Собственный голос показался ей чужим, ровным и безжизненным. Она не могла отвести взгляд от острия меча, холодного металла на нежной коже шеи Эйлы. Эйла неглубоко дышала, автоматически замерев.

– Скир, давай договоримся.

– Жаль, что всё так просто, – сказал Кинок. Он смотрел поверх лезвия на Эйлу, полуприкрыв глаза, такой невыносимо спокойный. – Очень жаль. Вот что происходит, когда... общаешься с людьми. Вы стали такой слабой, леди Крайер. Даже из-за пятого Столпа вы не стали бы столь же слабой.

– Нет у меня никакого пятого Столпа, – сказала Крайер. – Ты подделал эскизы, чтобы шантажировать меня.

– И всё же результат тот же. Вы слабы.

В воздухе запахло кровью. Он поцарапал Эйле кожу – неглубоко, всего несколько капель крови, красной и человеческой.

– Знаете что? – тихо, почти про себя, проговорил Кинок. – Наверное, я вырежу ей сердце.

– Нет! – сказала Крайер и дёрнулась на цепях. – Нет, возьми меня. Можешь… можешь шантажировать мной правителя, отца.

– Крайер, нет, – сказала Эйла, едва шевеля губами.

Кинок даже не взглянул на Крайер:

– Думаете, отец рискнёт чем угодно, чтобы спасти вас? Вы выставили его дураком.

– Я... я по-прежнему его дочь.

– Что? Нет, уже не совсем. Он уже готовит вам замену. Эскизы некой леди Ярроу разрабатываются прямо сейчас. Он не стал ждать ни дня после того, как вы сбежали, леди Крайер. Он сразу же послал за акушерками, – Кинок провёл кончиком меча по ключицам Эйлы, слегка постучал по грудине, поверх рубашки. Крови не было. Он играл с ней. Наслаждался её страхом. – Правитель Эзод никогда не любил вас, леди Крайер. Он создал вас с конкретной целью, но вы её провалили. Какая ему от вас польза? Как вы можете на него повлиять?

Несмотря ни на что, это было больно. Крайер думала, что порвала с отцом, полностью отреклась от него, но в глубине души по-прежнему оставалась долговязым новорождённым ребёнком, который повсюду ходит за ним по залам из белого мрамора и золота, задаёт вопросы, просит у него чернил и пергамента, расспрашивает о Красном Совете, сидит в его кабинете со стопкой книг, предвкушая медленные прогулки вместе по цветущим и солнечным яблоневым садам. Она никогда не переставала жаждать его одобрения, доверия, уважения. Этого не вычеркнуть из души.

– Никчёмная девчонка, – сказал ей Кинок. – Мягкая, испорченная, никчёмная девчонка. Я вырежу сердце твоей служанки из её тела, а ты будешь смотреть.

– Нет! – Крайер с трудом выдавила из себя это слово.

Она бросилась вперёд, всем весом тела, всем, что у неё было, натянув цепи. Кинок поднял меч, готовясь нанести удар. Этого не может произойти. Этого не может случиться; Крайер не допустит этого. Её разум уступил место единственной цели: вырвать цепи из каменной стены. Она напряглась, пытаясь освободиться от них. Казалось, руки вот-вот вывихнутся, их вырвет из суставов. Она тянула – он улыбался. Он собирался вырезать Эйле сердце и улыбался.

Она услышала звук раскалывающегося камня. Крошечные трещинки в яичной скорлупе, они росли...

Затем, в тысячу раз громче, раздался пронзительный звук.

Крайер и Кинок замерли одновременно. Звук был таким громким, что Крайер ахнула, жалея, что не может заткнуть уши; он эхом отдавался в голове. Это был высокий, тошнотворный звук, похожий на скрежет ногтей по грифельной доске, такой громкий, что, казалось, сотрясались стены. Затем раздались шаги в коридоре за пределами камеры. Сколько – дюжина? Панически быстрые шаги.

Дверь в камеру распахнулась со скрежетом железа по камню. В дверном проёме появился Хранитель.

– Что происходит? – прорычал Кинок. Выражение его лица было искажено холодной, недоверчивой яростью.

– Побег, скир, – сказал Хранитель, съёжившись перед лицом ярости Кинока. – Заключённые бежали. Сердце в опасности.

17

– Что? – Кинок зарычал, и Эйла сжала губы, чтобы не издать ни звука, когда его рука дёрнулась, а кончик меча скользнул сбоку по её ключице. – Какой побег? О чём ты говоришь?