Ульяна Соболева - Шели. Слезы из Пепла
Теперь все покатилось к чертям. Эльфы угнали молодняк. Для юных демонов — это страшная участь, попадая к перекупщикам, они обычно идут на тотализатор или каменоломни. Проданные в рабство, они становятся забавой для других демонов. Смертным повезло немного больше — они все же потенциальная еда.
Оставался Нижемай, но туда Эльфы не сунутся — там слишком усилена охрана, так как это стратегически важная точка, как и цитадель. Беспокоиться о Нижемае сейчас не стоило.
Аш придержал коня, и, натянув поводья, посмотрел вверх — Аргон совсем рядом.
Там, в пещерах, они смогут сделать привал без риска быть обнаруженными.
Надежное укрытие, которое было им домом несколько лет.
Когда-то он провел в этом месте самые счастливые годы с Шели. Стиснул челюсти до хруста. Непрошено и некстати. Как и всегда. Она врывалась в его мысли неожиданно и выворачивала всё наизнанку. Заставляя морщиться, как от физической боли. Особенно сейчас, когда не знал, увидит ли её снова.
Аш оставил Шели в лагере под охраной Лама и ему же отдал приказ казнить её, если он не вернется. Эгоистичное решение, не продиктованное местью или ненавистью. Аш знал, что, если останется одна — пойдет по рукам и будет перепродана. Возможно, это был бы для нее шанс выжить, но байстрюк решил, что не отдаст её никому. Его рабыня. Умрет вместе с ним. По всем законам Мендемая.
Она и так была почти мертва после известия о взятии Огнемая. Аш принимал гонца в своем шатре, и Шели всё слышала. Тот сказал, что все дети взяты в плен, среди мертвых он не нашел её сына.
Мальчишку, наверняка, ждет участь раба или шлюхи для таких, как Балмест. Иных способов выжить у пацана не будет. Если, конечно, его не прикончили в дороге.
Аш слышал, как Шели выла, скорчившись на полу, ломая ногти, она истерически кричала и умоляла Аша следовать за воинами Балместа, выкупить ее сына, обменять пусть даже на неё саму. Только спасти мальчишку.
А демон смотрел на нее и понимал, что чем больше она убивается по сыну, тем сильнее становится его ярость и собственная боль. Впрочем, даже если бы он захотел, то не смог бы вернуть ребенка. Такие мелкие быстро погибают и быстро распродаются. Искать Ариса по всему Мендемаю сложнее, чем иголку в стогу сена.
Шели цеплялась за ноги Аша, ползла следом, тянула к нему руки. Он никогда не видел её такой сломленной, раздавленной. Ради их отношений она ни разу не умоляла. Даже не пыталась просить его о прощении, дать им шанс. А сейчас ползала на коленях, обливаясь слезами. Аш оттолкнул ее и сказал, что ради сына Фиена рисковать своими воинами никогда не станет, и мальчишка, скорее всего, уже мертв. Пусть смирится, у нее это хорошо получается, ведь ей не привыкать хоронить детей и любовников. В этот момент произошел какой-то щелчок. Она словно выключилась. Застыла на полу со сжатыми в кулаки руками, подняв к нему залитое слезами лицо. Из глаз исчезла мольба, они вдруг стали…пустыми. Ашу даже показалось, что Шели смотрит сквозь него. Захотелось поднять ее с пола, тряхнуть, но он просто стоял над ней и смотрел сверху вниз. Думая о том, что запомнит её такой навсегда. Униженной, сломленной, но не ради него, а ради сына своего любовника. С каждым днем между ними растет стена из отчуждения и потерь. Аш не в силах остановить эту волну разрушения. Механизм запущен и не поддается контролю. Огромный ком грязи набирает обороты и вес, он скоро похоронит под собой их обоих. Этой ночью Аш жадно вбирал в себя ее образ, который больше всего напоминал другую Шели. Ту, которая раньше была рядом с ним, не чужую. Иллюзия. Короткая, фальшивая.
А правда слишком уродлива, но она и запоминается ярче всего. Только какой в этом толк, если даже сейчас, зная, какая она тварь, Аш продолжал любить ее. Какой-то больной, извращенной любовью, которая походила на болезнь или проклятие.
Наклонился, поднял Шели с пола, удерживая за плечи.
— Скажи мне «прощай», Шели… Как раньше. Как когда-то.
Попросил и сам почувствовал, как в горле начало драть от понимания, что это последнее «прощай» между ними. Последняя потеря.
А она вдруг посмотрела ему в глаза, и Аш дернулся, как от удара:
«Я никогда тебе не прощу Ариса».
Его пальцы разжались. Простить? Его? А ему и не нужно ее прощение. Пусть себя простит за Габриэля и Марианну. Оттолкнул и вышел из шатра. Шели позволила Ламу увести себя и даже не обернулась, чтобы посмотреть на Аша. Зато он, прежде чем уехать, долго смотрел на неё, сидящую у шатра наложниц, неподвижную, как каменное изваяние. Ветер трепал её волосы, бросал в лицо комья снега, а она даже не чувствовала, и в этот момент Аш вдруг понял, что совсем её не знает и не знал никогда. Каждый раз, когда ему казалось, что он достаточно изучил её, порвал в этой особенной книге все страницы — появлялись новые, на неизвестном языке, нечитабельные. Он физически ощутил, как она сломлена. Это был конец. Нет, он не чувствовала жалости. Это было полное опустошение, тот самый финал, к которому они пришли оба, а, точнее, доползли на коленях. Он больше не хочет продлевать эту агонию. И нет наслаждения местью. Его не было с первой секунды. Нахмурил брови, чувствуя, как начинает болеть в груди, как покрывается лоб холодным потом и дрожат пальцы. Не выдержал, направил вниз коня и сам же осадил. Ему нечего ей сказать, а ей нечего ему ответить.
Они слишком много отобрали друг у друга. Осталась только пустота. Черное и беспросветное «ничего». Одни мертвецы и могилы, а между ними, как призрак, все еще бродит любовь. Нищая шлюха-оборванка, в истлевшей одежде, с окровавленным, осквернённым телом. Со следами былой красоты, но уже покрытая трупным смрадом. Она давно не протягивает руку для подати и не зазывает клиентов. Голодная, дикая, сумасшедшая — она жаждет боли или смерти. Самое жуткое, что Аш понимал — этого может не случиться никогда. Агония растянется на вечность, даже если ко всем этим могилам добавится могила Шели, проклятая, полудохлая продажная сука будет бродить всё так же и истязать его. Она неубиваема.
Пришпорив коня, обернулся еще раз и стиснул до хруста челюсти.
«Вот и всё, Шели. Тебя больше нет, как и меня не стало несколько лет назад. И я не могу сказать, что мы в расчете, потому что ты умрешь, а я все еще буду гореть в адском пламени ненависти и воспоминаний. Я бы предпочел запомнить тебя другой, но ты не оставила мне выбора».
* * *После взятия Огнемая прошли сутки. Нужно окружать Тартос и брать их, пока они не набрались сил для обороны.
Отряд поднялся вверх по узкой, кривой тропинке, через густые заросли мертвого леса к вершине Аргона. К тем самым пещерам. Ураган набрал силу ближе к полуночи, выкорчевывая деревья и закрывая видимость вихрями снега и ледяными комьями, летящими с небесной бездны.
