Особенности преддипломной практики (СИ) - Азарцева Анна

— Не волнуйтесь, госпожа ведьма, — в очередной раз обернулся ко мне Варрик, — к тому дому проще зайти с задней стороны. Сами понимаете, особняк давно заброшен, дверь главного входа уже не открывается. Задворками будет удобней.

— Не сказать, что я беспокоюсь, — хотя это было совсем не так, — но вы сами слышали, что меня ждут к обеду.

— Успеете, госпожа ведьма, — Варрик снова расплылся в сладкой улыбочке, мазнул по мне масляным взглядом и нырнул между домами.

Я недовольно нахмурилась, но двинулась за ним. Поворот, еще поворот, там зайти в калитку, затем в проулок, еще раз повернуть. Не думала, что задворки Шайнвилля окажутся такими петляющими. Неудивительно, что местному криминалу раз за разом удается скрываться здесь от стражи.

Наконец, Варрик остановился перед мрачным полуразрушенным зданием, черным от сажи.

— Это ваша будущая таверна? — растерянно уточнила я.

— Да, — он восторженно обозревал два этажа без крыши и почти без стен.

Когда-то дом сильно горел и пожар оставил от передней части высокого красивого особняка лишь остов и обугленные перекрытия. На фоне вполне себе добротных домиков по соседству, с ухоженными двориками и огородиками, черный обугленный скелет смотрелся особенно контрастно. Дальние комнаты сохранились, но время их тоже не пощадило: прожаренные до состояния трухи стены казалось упадут от малейшего дуновения ветерка.

— И вот это вы называете “старый и требует ремонта”?

— Ну согласитесь, ремонт здесь нужен, да и сам дом построили еще при батюшке покойного мужа госпожи Михал, — он ласково погладил горелые доски остова, — А Марта Михал уже давно не...

— Не девочка, — задумчиво повторила я за Варриком, — Я помню.

Мда, работы здесь море. И самое печальное — к обеду я точно не успею. Изначально усадьба была довольно большой: два этажа плюс несколько пристроек по бокам. Чтобы пройти в каждое и проверить на наличие скрытых панелей и потайных шкафчиков, придется восстанавливать общий контур сначала дома, а затем каждой комнаты.

— Деньги вперед, — я требовательно протянула руку и Варрик безоговорочно вложил в ладонь кожаный кошелек.

Пальцами я прощупала монеты, убрала кошелек в карман и приступила к работе. Осторожно шагнула на обгорелые крыльцо и тремя рунами подняла аркан восстановления. Магия высветила очертания стен, украшенных израсцами и тонкой резьбой по дереву, окна с расписными наличниками и черепичную крышу. Это был не дом, а целый замок. Наверно, батюшке мужа Марты Михал не давали покоя лавры архитектора. На второй этаж вела внешняя лестница с балюстрадой, а венчали его две маленькие башенки, соединенные небольшим балконом. Ожидаемо, в кухне на первом этаже оказался вход в подвал, заваленный мусором и горелыми досками. Чтобы побыстрее добраться до него, я очертила светящийся круг и сбросила в него пару магических искр. Вступила в круг, Варрик догадался верно и встал рядом со мной, и пошла вперед. По мере моего продвижения все, что валялось на полу в границах этого круга: доски, камни, осколки плитки и останки мебели, поднималось вверх и зависало в воздухе. Варрик восхищенно присвистнул.

— А скажите, так можно и обычную стеночку приподнять?

Я лишь фыркнула в ответ.

— Ах, какая полезная штука эта ваша магия, госпожа ведьма!

— Чародейка.

— Да, чародейка, — исправился он, — госпожа ведьма.

Но я поспешила его огорчить:

— Аркан действует недолго, господин Варрик, максимум пять минут. Так что, ручками все равно придется поработать.

Добравшись до кухни, будущий хозяин горелого заведения бросился разгребать завалы хлама. Его, казалось, совсем не волновало, что он пачкал одежду сажой и пылью, а я тоскливо рассматривала свою теперь уже серую обувь. Грязь на ней сидела плотным слоем и распознать родной шоколадно-коричневый цвет туфель можно было только по ремешку. Что ж, я знала, куда шла, но туфли все равно было жаль.

Мыском я аккуратно отбросила пару камешков с напольной дверцы в подвал. Не без помощи Варрика и вслух упомянутой чьей-то матери, подняла ее за железное кольцо. С пальцев слетела одна руна поиска, затем вдогонку ей вторая и я стала дожидаться ответа.

— Не знал, что вы умеете ругаться, — восхищенно пропыхтел мой заказчик, поднимая на плечо очередную гору досок. Он складывал их в отдельную кучу неподалеку и она на мой взгляд уже начала опасно крениться.

— Поверьте, господин Варрик, я и не так умею, — нехотя ответила, любуясь темнотой подвала, — особенно, когда меня доводят до белого каления.

— Если вы о господине Верренсе…

— С чего вы взяли?

— Ну, я видел немного в окошко, да и братец его на улице трясся, аж зуб на зуб не попадал.

Я выпрямилась:

— Что, тоже испугались?

— Я? — он широко улыбнулся. На его носу темнело пятно грязи, волосы были всклокочены, но он все еще умудрялся быть очень обаятельным, особенно с этой своей улыбочкой в тридцать два белоснежных зуба. — Ну что вы?! Бояться женщин глупо!

— Даже ведьм? — я иронично подняла бровь.

— Ведьм — тем более. С ними надо дружить, а еще лучше — любить! Особенно, если они так очаровательны, как вы! — и он эффектно отбросил со лба пару прядок челки.

Я только хотела ему ответить, что очень не люблю открытую лесть, как обе руны вернулись обратно. Они ярко сияли голубым и это означало, что:

— Пусто, — повернулась я было к Варрику. — Подвал чист...

В этот же миг меня с силой ударило доской по голове. Оглушенная, я на пару мгновений застыла на краю подвала, а затем рухнула вниз, в темноту. Что-то хрустнуло и порвалось, а в следующий миг меня пронзила острая нестерпимая боль и я потеряла сознание.

Глава 17

Лавка портного находилась не так уж и далеко от дома чародейки, но Таэлю захотелось прогуляться. Благо погодка располагала: в синем небе парили легкие облачка, яркое солнце тепло грело, но не жарило, красивые, словно пряничные, чистые домики местных горожан напоминали о детских сказках.

Тауриэль и правда чувствовал себя намного лучше. Не то сказывался целебный эффект зелья, которое ему спаивала Моргана, не то его же на редкость отвратительный вкус. Даже Мэльст, унюхав «аромат» местного лекарства по восстановлению сил, еле сдерживался, чтобы не отправить завтрак в туалет. Впрочем, как нехотя признавался Таэль, эта удивительная гадость давала ему очень весомый повод поскорее восстанавливаться. Чем быстрее принц придет в себя, тем меньше выпьет этой дряни.

Вдоль дороги росли сливовые деревья и высочество, ловко подпрыгнув, сорвал одну ягоду.

— Как в детстве, — по-доброму усмехнулся Мэльст, — снова тащишь в рот, что попало. Мало тебя местра ди Ирвада наказывала.

— Мало, — сощурился принц, тщательно пережевывая сливу. Та оказалась сочной, но кислой. — Некоторые вещи неискоренимы!

— И неисправимы!

Принц с деланным возмущением уставился на друга:

— Ты смеешь критиковать мое высочество, наглый клисс?!

Мэльст по примеру Таэля дотянулся до ближайшей ветки и сорвал ягоду для себя:

— А я не критикую высочество, — он тут же скривился от кислоты и выплюнул гадость, — Я указываю на недостатки лучшего друга.

— Лучше бы указал на мои достоинства!

Мэльст остановился, сложил руки на груди и высоко задрал подбородок:

— Ваше высочество! — прогнусавил он фальцетом, — Вы представляете один из самых благородных Домов отечества! Вам не пристало вести себя неподобающе!

Сравнение с дамой ди Ирвада, воспитательницей Таэля, было настолько точным, что оба друга прыснули со смеху. Успокоившись, хотя и продолжая улыбаться, высочество поинтересовался:

— Ну, и где тут достоинства?

— А благородного Дома тебе мало?

Таэль мгновенно переменился в лице. Взгляд потух, словно разом выключили внутренний свет, кончики губ предательски опустились вниз. Высочество глубоко вздохнул и горько выговорил:

— В последнее время этого достоинства стало слишком много!

Мэльст сочувствующе сжал его плечо. Он знал, насколько претило Тауриэлю становиться прямым наследником престола. Но другого выбора у нынешнего императора Мартэлла Пятого и впрямь не было. Два родных сына, хоть и занимали высокие посты в правительстве, но были в том возрасте, когда мечтаешь не о троне, а о домашнем уютном кресле с теплым пледом.