Запечатленные (СИ) - Матрикс Велл

— И что дает цельный узор, кроме счастливой супружеской жизни? — ровным тоном спросил Тео.

Потому что ему хотелось кричать, обвиняя Михаила во лжи. Ведь тот заявил, что узор на руке Кассандры означает, что она… любит Тео? Но это невозможно!

Тео покосился на девушку. Та сидела, делая вид, что увлечена книгой и совершенно не слушает разговор. А на ее обнаженной руке предательски темнел цельный узор…

— А что, этого мало? — развеселился Михаил. — Еще цельный узор стабилизирует броню при критических повреждениях. Ты знаешь, наверное, в тяжелых случаях броня идет вразнос, рассеивая энергию вокруг повреждения, тем самым увеличивая его еще больше. Узор стабилизирует процесс, направляя энергию в нужное русло, что позволяет броне затянуть повреждение.

— Но… почему тогда все кадхаи не стремятся к цельному узору? — потрясенно уставился на него Тео.

Кассандра была права — дело в узоре! Их узор стал цельным и помог Теодору справиться с критическим повреждением…

— Потому что вне пограничья критические повреждения бывают редко, — пожал плечами Михаил. — И ваши кадхаи выбирают самое простое решение. Ведь чтобы получить цельный узор, нужно пройти долгий путь, и гарантии, что все получится, никто не дает. К тому же обычно первая реакция на запечатление — это злость, даже если идешь на это сознательно. Никому не нравятся ограничения… так что большинство кадхаи даже не пытаются наладить отношения со своими запечатленными. Предпочитают к ним относиться, как к функции, и детям передают такое же отношение. Вот вы и забыли, что такое цельный узор и как его получить.

— И никаким другим способом цельный узор появиться не может?

— Нет. Для того, чтобы узор стал цельным, запечатленные должны полюбить друг друга. И признаться в этом хотя бы себе.

— Спасибо, Михаил. Ты мне очень помог, — Тео надеялся, что его голос звучит ровно.

— Не за что. Если еще будут вопросы — обращайся!

Тео кивнул и попрощался с разговорчивым кадхаи. А затем посмотрел на Кассандру.

Она старалась выглядеть спокойной, но Тео чувствовал, как она напряжена. Он подошел к ней, оперся руками о подлокотники ее кресла и приблизился к ее лицу.

— Это ведь неправда? — он попытался поймать ее взгляд. — Ты не можешь меня любить!

Глава 18

Когда Теодор сказал Кэсси, что находится при смерти, она не поверила. Да, он выглядел больным — бледный, с обескровленными губами, едва стоящий на ногах — но не умирающим! Он просто не мог умереть — это же Теодор Вайнхаи! Ему всего восемнадцать, и он бессмертен.

Но позднее, увидев страшную черноту, затягивающую его тело, Кэсси испугалась. Теодор действительно умирал.

Это было неправильно, несправедливо, нечестно! Почему — он? Почему — сейчас, когда у них наконец все наладилось? Она не готова потерять его, он нужен ей!

Страх за него вылился истерикой, закончившейся слезами. Кэсси прижималась к его груди и не сдерживала слез.

Только в этот момент она окончательно признала то, от чего так долго отмахивалась. Кассандра с первого дня знакомства с Теодором Вайнхаи убеждала себя, что этого парня нельзя любить. И все время знакомства ей приходилось напоминать себе об этом, потому что она влюбилась в него с первого взгляда. Ей почти удалось усыпить это чувство, но здесь, в этом лесном домишке, где они провели вместе несколько недель, мирно сосуществуя, все «нельзя» забылись. И любовь, зародившаяся так давно, расцвела, вопреки всем стараниям Кэсси.

И сейчас, теряя его, Кэсси наконец честно призналась самой себе, что чувствует к Теодору.

— Я люблю тебя, Теодор Вайнхаи, — прошептала она едва слышно.

Всегда любила, что бы между ними не происходило.

И, стоило утихнуть ее шепоту, как Кэсси почувствовала незнакомое тепло, охватившее правое предплечье. Она взглянула на руку и в изумлении приподнялась: уже привычный узор на коже не только добрался до локтя, но и сиял мягким белым светом. И не только у нее — у Теодора тоже!

Кэсси отерла слезы, мешающие рассмотреть происходящее, и круглыми глазами смотрела, как сияние усиливается, постепенно охватывая все тело кадхаи, к этому моменту потерявшего сознание.

Девушка встала, отступив на шаг. Сияние не выглядело опасным, но от этого не становилось менее странным. За свечением проглядывало очертание мужского тела, поэтому Кэсси видела, как в какой-то момент Теодора выгнуло дугой. А затем он расслаблено обмяк — и сияние погасло.

Она смотрела испуганно, не решаясь сделать шаг, чтобы проверить, жив ли он. Вдруг кадхаи умирают именно так? Но в следующий момент она заметила, как вздымается его грудь, и в ней родилась надежда.

Она неуверенно позвала его, и Теодор рывком сел в кровати. Взглянул на нее, на себя — даже рубашку скинул, чтобы убедиться, что с кожи исчезла чернота.

Кэсси никогда не видела брони кадхаи и тем более, как в нее облачаются. Вот только перед ней человек — а в следующий миг на его месте уже стальная скульптура. Она настолько не ожидала подобного, что вскрикнула от удивления, отпрыгнув от кадхаи. Но уже в следующий момент с в ней проснулось любопытство, с которым она принялась рассматривать броню.

Та действительно выглядела как доспех. Цельнометаллический, гибкий, без единого сочленения. Залитый сталью силуэт человека с гладкой маской вместо лица. Даже отверстий для глаз не было.

Никаких повреждений в броне Кэсси не увидела. А судя по реакции Теодора, их и не было.

Как сумела, она рассказала парню, что произошло, а затем до нее наконец дошло.

Теодор будет жить! Он выздоровел, он не оставит ее!

Переход от горя к радости был таким резким, что она снова разрыдалась, крепко обняв его. И от его неуклюжих попыток успокоить ее на сердце становилось так спокойно…

Но она все же не удержалась, стукнула его, вымещая на нем пережитый страх.

Конечно, Теодор только посмеялся над ее беспомощным ударом, и это было так замечательно, что вот он, здесь, может смеяться и удивляться, обнимать и утешать. Кэсси была счастлива, о чем ему и сказала.

А Теодор вдруг встревожился и убежал. Хорошо еще, предупредил, что сейчас вернется. Плохо, что не предупредил, что вернется не один. Конечно, она успела немного привести себя в порядок, но доктор Лестин наверняка заметил следы слез. Но, когда Теодор отказался озвучивать причины экстренного вызова, настаивать на ответе не стал. Кэсси стало интересно, какое объяснение тот себе придумает, потому что ей вообще ничего в голову не пришло. Из-за чего Теодор так всполошился?

А оказалось, он беспокоился о ней. И это было так трогательно, так… заботливо, что Кэсси в очередной раз за это долгое утро дала волю чувствам.

Ничего удивительного, что поцелуй закончился постелью. Но Кэсси и сама изумилась, как же сильно она соскучилась. Она ласкала его, отдавалась ему, избавляясь от жуткой мысли, что могла больше никогда не испытать этой обжигающе-чувственной страсти.

Ее удивило, что Теодор вспомнил об отце. Конечно, он упоминал, что попросил его позаботиться о Кэсси, но девушка уже привыкла считать, что в семье Теодора до парня никому нет дела. Должно быть, едва не потеряв наследника, отец Теодора вспомнил, что у него в принципе есть родной сын. Но до теплых семейных отношений там было еще далеко.

А когда первая эйфория схлынула, Теодор задумался о том, почему выжил. Кэсси полагала, что его спас узор, но, разумеется, не могла объяснить, каким образом. Поэтому парень все-таки решил обратиться к тому, кто знает. Тем более, что среди Таринхаи у него появился новый знакомый.

Разумеется, Кэсси прислушивалась к разговору. Ведь ее это тоже касалось. Но когда собеседник Теодора начал объяснять, как узор становится цельным, она обомлела. Это было невозможно! Теодор не мог полюбить ее, если он и любит кого-то, то только Оливию. Когда бы он успел разлюбить свою змеищу? Такие чувства не проходят в одночасье. Да и на осколках разбитого сердца новым чувствам не вырасти.