Запечатленные (СИ) - Матрикс Велл

— Отдохни, Тео, — голос отца прозвучал так незнакомо.

Ласково. Отец никогда с ним так не говорил. Не поэтому ли он попытался продлить сыну жизнь — чтобы хотя бы напоследок показать, что все же любил его, пусть никогда этого не показывал?

Тео провалился в сон, не дожидаясь ухода отца. А когда проснулся, то с удивлением обнаружил, что чувствует себя значительно лучше. Он даже сел в постели и, откинув одеяло, которым его заботливо укрыли, посмотрел на поврежденный бок.

Тот был черным. Чернота заволокла половину торса, лезла на грудь, сползала к бедру. Тео осторожно коснулся почерневшей кожи — и ничего не почувствовал. Словно этой части тела просто не было. Пальцы упирались в неощутимую преграду, хотя, казалось вот-вот провалятся во мрак.

Выглядело страшно, и Тео натянул одеяло, по-детски прячась от проблемы.

— Проснулся? — отец вошел в спальню совершенно неслышно.

— Я чувствую себя лучше, — признался Тео.

— К сожалению, это временный эффект. Приступы слабости будут повторяться, сменяясь относительно нормальным самочувствием… Это действие лекарств.

Парень помолчал, понимая то, что не было произнесено вслух — так будет до самого конца, уже близкого. Сколько прошло времени от отмерянных ему дней? Тео не хотел знать.

— Отец, у меня есть одна просьба.

— Все, что угодно.

— Моя запечатленная… позаботься о ней. Я хочу, чтобы она пережила роды. Чтобы воспитывала сына. Обещай, что сделаешь все возможное.

— Обещаю, — он посмотрел на руку сына, обвитую узором: — Ты ведь не хотел привязываться к ней.

— Я был глупцом, — тихо признался Тео. — Кассандра — лучшее, что случилось в моей жизни.

Рэнд коротко вздохнул. Возможно, он и не одобрял выбор сына, но сейчас это уже не имело значения. И в этот момент Тео как никогда остро почувствовал, что действительно умирает. Отец никогда не пренебрегал возможностью выразить недовольство его действиями.

— Я бы так хотел, чтобы ты прожил счастливую жизнь, сын, — с горечью произнес Рэнд.

Теодор улыбнулся:

— Я проживу, отец. Сколько мне осталось — я буду счастлив. Спасибо, что дал мне это время.

Он поднялся с кровати, пошатнулся, но не упал. Торопливо натянул первые попавшиеся брюки и рубашку.

— Куда ты? — обеспокоился Рэнд.

— Туда, где хотел бы провести последние мгновения жизни, — беспечно ответил Тео.

— Если ты покинешь комнату, действие лекарства прекратится, — растерянно сообщил ему отец.

— Это уже не имеет значения, — он помедлил немного и все же подошел к отцу, крепко обняв: — Прости. Я тоже был плохим сыном. Но я просто хотел, чтобы ты заметил меня.

Не дожидаясь ответа, он разжал объятья и направился к Двери. И уже возле нее обернулся:

— Ты найдешь меня у нее. Дай нам время попрощаться.

Рэнд лишь кивнул. Впервые Теодор видел, как тот беспокоится о нем. И умирать уже не было так страшно.

Расстояние от Двери до ворот лесного домика Тео преодолел с трудом. Стоило оказаться вне спальни — и начала возвращаться слабость. Он открыл ворота и остановился, прислонившись к опоре. Странно, но раньше он не замечал, как далеко от ворот до дома. Дойти бы…

Собаки бросились к нему с громким лаем, но подойти не посмели, словно чувствуя близость смерти. Но их лай привлек Кассандру, которая выбежала ему навстречу. Такая родная, такая красивая… неужели она беспокоилась о нем? Конечно же, нет, но как же сладок самообман.

Тео, поздоровавшись, долго вглядывался в ее лицо, не зная, как ей сказать. Огорчится ли она? Или вздохнет с облегчением? Может, даже обрадуется, что освободилась от него?

— Прости меня, — Тео не знал, нужны ли ей его извинения. — Я пришел попрощаться. Я умираю, Кассандра.

Она моргнула недоумевающе, словно не поняла смысла сказанных им слов.

— Ты… что? — недоверчиво спросила девушка. — Это шутка? Не смешно, вообще-то!

Она сердилась, но Тео видел, как она испугана. И отказывалась верить услышанному.

— Я бы не стал так шутить, — тихо ответил он.

Кассандра прикусила губу, зажмурилась и тряхнула головой:

— Давай… давай зайдем в дом, а то ты еле на ногах стоишь. И ты мне все объяснишь.

Парень кивнул и тяжело оперся о подставленное ею плечо. С долей удивления отметил, что его запечатленная — довольно сильная девушка, раз в состоянии тащить его на себе. А раньше он и не замечал.

С ее помощью Тео добрался до дома, и Кассандра довела его до кровати, куда он, совершенно обессиленный, рухнул. Он даже не чувствовал стыда за собственную слабость, настолько устал.

— А теперь рассказывай, — строго велела Кассандра.

Но Тео видел, как дрожат ее пальцы, как часто она моргает и кривит губы, словно в попытке сдержать рыдания.

— Я был ранен, — просто ответил он. — Смертельно.

— Ты же кадхаи! Разве вы не бессмертны?!

— Даже нас можно убить, — устало вздохнул он.

— Тогда почему ты не в больнице? Вы же умеете исцелять!

— Мою рану невозможно исцелить, — ему приходилось прикладывать усилия, чтобы держать глаза открытыми.

Но Тео хотел смотреть на Кассандру. Хотел, чтобы она стала последним, что он видит.

— Но ты же не ранен… — растерянно она обвела его взглядом.

Тео потянул рубашку, обнажая разъеденное чернотой тело:

— Мне повредили броню, и она продолжает разрушаться. Когда она разрушится окончательно, я умру. Этот процесс остановить невозможно.

В глазах Кассандры отразился ужас.

— Теодор… — прошептала она, прижав ладонь к губам, а затем замотала головой, словно отказываясь принять правду: — Нет. Нет-нет-нет-нет-нет! Это не правда! Ты не можешь умереть, ты же обещал, что все будет хорошо! Что вернешься! Ты же обещал, что останешься со мной… ты не можешь меня бросить! Теодор! Не смей оставлять меня одну!

— Тебе не о чем беспокоиться, — он слабо улыбнулся. — Отец позаботится о тебе. Ты будешь жить и сможешь вырастить нашего сына…

— Ты… ты ведь тоже хотел его растить… — она разрыдалась, упираясь лбом ему в грудь.

— Ты… плачешь? — не поверил Тео.

Он ожидал чего угодно, даже радости — но не слез. Почему она расстроена? Тео вовсе не хотел, чтобы она плакала.

— Тео, не умирай, — услышал он полный отчаяния шепот. — Я хочу, чтобы ты жил!

И почти неразличимый шепот, разобрать который он уже не мог.

Тео закрыл глаза. Он исчерпал все силы и даже не мог утешить Кассандру. Ведь ей не о чем плакать. Род Вайнхаи позаботится о ней, свободной от запечатленного кадхаи. Любая на ее месте была бы счастлива такому исходу. Она будет отомщена… и Тео хотел бы сказать ей об этом, но у него не осталось сил. Слабость накрыла его, и Тео понимал, что уже не отпустит. Его время стремительно утекало. А он так и не успел сказать ей, что любит.

Может, и к лучшему.

Сознание начало туманиться, когда Тео вдруг ощутил странное тепло. До этого момента он и сам не понимал, насколько ему холодно. Но определить источник тепла не получалось.

А оно нарастало, в какой-то момент превратившись в нестерпимый жар, опаливший тело, заставивший все мышцы сжаться в спазме, отчего Теодора выгнуло дугой.

А когда жар схлынул, Тео открыл глаза.

Усталость больше не давила, во всем теле чувствовалась легкость, его словно наполняли сила и бурлящая энергия.

Тео чувствовал себя совершенно здоровым.

И этого не могло быть. Здесь нет лекарства, способного на время отогнать слабость, но и только. Оно не возвращало здоровья даже на время!

— Теодор? — голос Кассандры прозвучал неуверенно.

Только в этот момент он сообразил, что девушка больше не лежит у него на груди. Она стояла рядом с кроватью и смотрела на него с изумлением — и надеждой. Даже заплаканное, ее лицо казалось ему невероятно милым.

Тео рывком сел на кровати и задрал рубашку. А после и вовсе скинул ее, не в силах поверить собственным глазам.

На его теле больше не было следов разрушения брони. Чернота исчезла, к коже вернулись нормальный вид и чувствительность.