Запечатленные (СИ) - Матрикс Велл
Теодор как раз пытался приготовить завтрак, когда ему позвонили. Этот звук в их доме был таким непривычным, что ни Теодор, ни Кэсси сначала не поняли, откуда он доносится.
— Что-то случилось, — нахмурился парень и принял звонок.
— Теодор Вайнхаи? — раздалось с той стороны экрана и в ответ на кивок кадхаи прозвучало: — Меня зовут Михаил Таринхаи, я являюсь куратором провинции Вайн. Объявлен общий сбор, вам необходимо прибыть в седьмой гарнизон в течение часа.
Звонок оборвался.
Кэсси испуганно посмотрела на Теодора:
— Что это?.. — прошептала она, хотя уже все поняла.
— Массовый прорыв хаотов, — совершенно спокойно ответил он. — Я должен идти.
— А как же я? — еще тише спросила девушка.
Теодор уходил воевать. Защищать Таншу от хаотов — его прямая обязанность, но… это ведь война. А если он погибнет? Как же она — без него?
Теодор улыбнулся ласково, осторожно погладив ее по щеке:
— Не беспокойся. Связь устойчивая, здесь все насыщенно моей энергией, ничего не случится, если я отлучусь на какое-то время.
— На какое? — жалобно спросила Кэсси.
— Я скоро вернусь. Не беспокойся, со мной ничего не случится.
Она только кивнула, слабо улыбнувшись. Конечно, он вернется. Кадхаи редко умирают, а он молодой, сильный, ловкий. С ним все будет хорошо. И она его дождется, сколько бы времени это ни заняло.
Собрался Теодор быстро, куда больше времени ушло на прощальные поцелуи. Кэсси никак не хотела его отпускать. Уверяла себя, что ведет себя глупо, но ничего не могла с собой поделать. И все, на что ее хватило, это промолчать, когда из самой глубины ее существа рвалось наружу отчаянное: «Останься!».
Ведь она — тоже его долг, и нечестно заставлять его выбирать.
Ворота за Теодором закрылись, и потянулись долгие часы ожидания. В новостях ни о каком прорыве не говорилось — такие вещи в прессе никогда не освещались. И Кэсси сходила с ума от беспокойства, надеясь, что он скоро вернется.
Но день прошел, миновал вечер и наступила ночь, а Теодор так и не объявился. Не было его и на следующий день, и еще целый день после. А на заре четвертого дня измученная беспокойством и тревогой Кэсси выбежала из дома на лай собак и увидела его, прислонившегося к воротам.
— Теодор! — она бросилась к нему.
Но не успела она обрадоваться его возвращению, как поняла, что с ним что-то не так.
— Здравствуй, — улыбнулся он белыми, словно обескровленными губами.
— Что с тобой? — ахнула она.
— Прости меня. Я пришел попрощаться… Я умираю, Кассандра.
Глава 17
Тео никогда прежде не чувствовал себя так умиротворенно, как в лесном домике Кассандры. Здесь никто от него ничего не требовал; здесь не нужно было казаться сильным или стараться держать лицо. Кассандра не устраивала истерик, не капризничала, не демонстрировала дурное настроение — если у нее такое вообще бывало. Она оказалась неожиданно позитивным человеком, хотя никогда не упускала возможности беззлобно подколоть его. Впрочем, ему и самому нравились их пикировки, чьей целью были не попытки как можно сильнее задеть собеседника, а возможность поупражняться в остроумии.
А еще с ней оказалось очень уютно. Спать, говорить, молчать. Просто быть рядом.
Так странно. Они были уже так давно знакомы, а он никогда прежде не замечал, что рядом с ним есть та, с кем ему может быть по-настоящему хорошо. У них оказалось так много общего, а еще она умела слушать и сочувствовать… без лишней жалости и скрытого злорадства.
За неприметной внешностью Кассандры прятался характер, идеально ему подходящий.
И от мысли, что он мог убить ее, так этого и не узнав, становилось тошно.
А Кассандра точно следовала договору, ни словом, ни делом не упоминая, в чем он перед ней виноват. И единственный упрек, который он слышал от нее — что Тео не помогает ей с уборкой.
Но это его только веселило.
Тео никогда не занимался чем-то вроде уборки, для этого в доме работали специально обученные люди. У него просто никогда не возникало такой необходимости. Но это не значило, что он не смог бы себя обслужить самостоятельно. Просто Тео не понимал этой привычки Кассандры убираться каждый день. О чем ей постоянно говорил в ответ на ворчание. Тео был готов помочь ей — но не взваливать на себя бессмысленную работу, к которой она пыталась его привлечь.
И это было чуть ли не единственным их разногласием. Иногда Теодора даже пугало то, насколько Кассандра разделяет его вкусы и увлечения. Но у нее просто не было возможности настолько хорошо его изучить, чтобы сейчас так притворяться.
С Кассандрой ему было хорошо не только в постели, хотя дай он себе волю, из постели бы ее не выпускал. И Тео все яснее понимал, что она не просто запечатленная — идеальная женщина для рождения его ребенка. Кассандра была словно специально создана для него. А разглядывая девушку, он с удивлением отмечал, что ее внешность, хоть и неяркая, некрасивой вовсе не была. Неприметная, она была полна скрытого очарования, с ее живой мимикой и естественностью. Тео все чаще ловил себя на мысли, что любуется своей запечатленной.
Но он боялся заглядывать в их будущее. Тео причинил Кассандре вред, который мог оказаться непоправимым. И всех его стараний могло не хватить на то, чтобы спасти ее. Поэтому он нервничал, ожидая визита доктора Лестина, который должен был подтвердить или опровергнуть приговор Кассандре. И ему стоило огромных трудов сохранять видимость спокойствия, пока доктор обследовал девушку.
Но каким же облегчением было узнать, что его усилия принесли плоды! Кассандра будет жить — и он не стал сдерживать свою радость. Теперь можно было задуматься о будущем, строить планы, мечтать… Пока — только мечтать. Но у него теперь есть время убедить Кассандру, что он не настолько плох, как успел ей продемонстрировать. Конечно, не стоит рассчитывать, что она однажды сможет простить его настолько, чтобы полюбить. Но, возможно, она привыкнет к нему достаточно, чтобы перестать ненавидеть.
Иногда Теодору казалось, что она действительно не испытывает к нему ненависти. Но он запрещал себе глупые надежды, прекрасно понимая, что после всего, что он с ней сделал, чудо уже то, что она вообще с ним разговаривает. И любит его ребенка… Собственно, только ради ребенка она и мирится с присутствием Тео. Потому что искренне желает своему сыну счастья.
А Тео хотел этого для нее. Потому что здесь, рядом с ней, в глуши и одиночестве, чувствовал себя иррационально счастливым.
Даже с Оливией он не ощущал ничего подобного, хотя тогда и полагал, будто счастлив. Но с Оливией все было лишь видимостью: и ее любовь, и его влюбленность. Он думал, что встретил ту, кто вытащит его из бездны одиночества, кому он будет по-настоящему нужен. Оглядываясь назад, Тео поражался собственной слепоте. Но следовало признать, что Оливия была прекрасной актрисой и знала, на каких его чувствах нужно играть.
А здесь и сейчас не было никакой фальши. Казалось, Кассандра в принципе не умеет притворяться. И Тео все сильнее привязывался к своей запечатленной, наблюдая, как растет его узор. И замечая, что ее узор не отстает, объяснения чему он так и не нашел.
Тео никогда не думал, что для счастья нужно так мало. Он даже пошел навстречу Кассандре с уборкой, предложив компромисс. И Кассандра согласилась ради его помощи сократить ее частоту. Единственное их разногласие сошло на нет. Впрочем, когда живот девушки начал округляться, Тео уже был готов помогать ей безо всяких компромиссов. Собственно, именно поэтому он решил во что бы то ни стало выучиться готовить. Да, сейчас ей еще не тяжело, но позднее ей точно понадобится в этом помощь.
Тео видел, что ее забавляет его настойчивость, но к чести девушки, она не смеялась над ним в открытую, уважая его целеустремленность. И за это он был готов любить ее еще сильнее — если бы уже не любил больше жизни.
В какой момент это произошло? Когда симпатия и приязнь переросли в чувство куда более глубокое и искреннее, чем все, что он испытывал до этого? Тео не знал. Просто однажды, прижимая к себе спящую девушку, он вдруг осознал, что любит ее. Что не представляет свою жизнь без нее, что не может ее потерять. Это было словно вспышка, озарение, что зрело в нем долгие-долгие дни, когда он был рядом с ней, узнавая ее все лучше и постепенно влюбляясь. И больше Тео не пытался это отрицать.
