Эшли Дьюал - Смертельно прекрасна
— Я милосерднее вашего Бога! — С пренебрежением шипит Люцифер и резко на меня взгляд переводит, едва не откинув им к стене. — Потому даю вам шанс: жить или умереть. Я даю вам возможность не только ощутить силу, но и оказаться абсолютно беспомощным! Я знаю цену твоей силе, потому наделяю тебя не только способностями, но и проклятием.
— Проклятием?
— Это моя любимая часть. — Внезапно в комнате появляется широкое, обитое черным бархатом, кресло. Люцифер стремительно присаживается, достает из внутреннего кармана пиджака свернутый черный лист и щелкает пальцами. Тут же в его руке появляется ручка.
Я ошеломленно хлопаю ресницами. Лишь бы не упасть в обморок.
— Итак, Ариадна Мари Монфор-л'Амори. Твоя способность заключается в умении не просто контролировать разум людей, но и контролировать их жизнь.
— Жизнь? — Глухо переспрашиваю я.
— Насколько мне известно, сегодня по твоей вине мог умереть человек.
— Это вышло случайно.
— Из случайностей складывается ваша жизнь, Ариадна. Потому стоит быть предельно осторожной, когда делаешь что-то «случайно».
— Но я не хотела.
— Не надо лгать. — Звенящим голосом рычит Люцифер, наклонившись вперед. Глаза у него становятся мрачнее. — Сила твоих способностей в твоем желании, чтобы слова твои исполнились. Не будь они истинной жаждой, в них не было бы никакого смысла.
— Но я сделала это со злости! В этом не было чистого намерения.
— Пусть эти мысли успокаивают тебя, когда каждый месяц по определенным дням ты будешь меняться местами с людьми. — Люцифер неторопливо откидывается на спинку его широкого кресла и проникает красным взглядом в мою голову. Становится так страшно и пусто, что сжимается все тело. — Восемь раз в году, во время языческих праздников, ты не будешь в состоянии управлять разумом людей. Но они смогут управлять твоим.
— Что? Не понимаю.
— Какой прок от твоих способностей, если ты ни разу не испытала их на себе? Теперь ты будешь знать, что случайные просьбы вполне могут обернуться трагедией.
Неожиданно усмехаюсь. Хватаюсь пальцами за талию и спрашиваю:
— Праведный Люцифер? Наказываете меня за мои грехи?
Кресло исчезает так же неожиданно, как и мужчина оказывается прямо передо мной.
— Не стоит недооценивать глубину моей черной души, Ариадна. — Он грубо хватается пальцами за мой подбородок и дергает его на себя. — Вы не осуждаете справедливость, но в ней столько же греха, сколько и в расплате. Считаешь это благодетель? Не буду спорить, я взгляну на тебя, когда ты придешь, чтобы признать, что в моих словах истина. Ничто так не уничтожает людей, как сами люди. Вы находите себе сотни оправданий, но никогда не находите оправданий для других. Ты, Ариадна, ощутишь себя на месте тех, кого пленишь своей красотой, звуком своего голоса. А потом придешь к Хозяину, потому что он открыл свет для тебя. Я открою для тебя истину. И никто другой.
Люцифер резко отталкивает меня назад, и я с силой ударяюсь спиной о стену. Гляжу на падшего ангела и тяжело дышу. Сейчас мне как никогда страшно, ведь в словах его так много смысла, что собственная правда блекнет и исчезает, втянувшись в черную дыру.
— Ты заключаешь сделку с Дьяволом, Ариадна Мари Монфор-л'Амори… — Люцифер вкладывает мне в руку черный пергамент, на котором светлыми чернилами написано, что моя жизнь, как и мой дар, принадлежат ему. — Я дарую тебе силы, ты мне — свою верность.
В моих пальцах появляется ручка. Я сглатываю и смотрю в красные глаза Дьявола. Я вдруг думаю, что умереть было куда безопаснее.
— Я не хочу служить вам. — В очередной раз рычу я.
— Никто не хотел. — Его лицо озаряет животный оскал. — У тебя есть выбор. Смерть?
«Или жизнь», — думаю я и крепко зажмуриваюсь.
Грудь ошпаривают кипяток и, подавшись вперед, ставлю подпись внизу пергамента. Пальцы дрожат, даже когда кончик ручки парит в воздухе, а не упирается в листок. Меня пробирает холод, но затем вдруг шея вспыхивает неистовым пожаром! Хватаюсь рукой за раны, морщусь и поднимаю взгляд на Люцифера. Он складывает листок обратно в задний карман угольного пиджака. Встречается со мной красными глазами и говорит:
— Мы скоро увидимся, Ари. — Его губы растягиваются в ленивой ухмылке. — Передай Норин, что я скоро вернусь. Я знаю, она меня ждет, пусть и боится это признать.
Стискиваю зубы. Отворачиваюсь, но боковым зрением замечаю, как мужчина резко испаряется, оставив после себя лишь чувство полного опустошения. Осматриваю спальню и больше не вижу здесь родного места. Гляжу на окровавленный пол. Треснувшую раму.
Я грубо ударяюсь головой о стену и зажмуриваюсь. Что я натворила?
Прикасаюсь ладонью к горящей шее и понимаю, что теперь и у меня выведена ниже мочки уха черная татуировка перевернутого треугольника. Теперь и я угодила в клетку.
ГЛАВА 13. ПОСЛЕДСТВИЯ
Я медленно спускаюсь по лестнице, касаясь пальцами стены. Ноги слегка дрожат, но в целом я нормально себя чувствую. Слабости больше нет, да и в ушах не звенит.
В гостиной прохладно. Все окна открыты нараспашку. Хэйдан лежит на диване, нога у него перебинтована каким-то полотенцем. Мэттью сидит рядом, сцепив в замок пальцы. Он смотрит вниз, возможно, изучая ворсистый ковер, а, возможно, думая о том, что попал в огромные неприятности. Я понимаю его. Я чувствую то же самое.
Делаю шаг к ребятам и случайно ступаю на старую половицу. Проносится скрип, и в ту же секунду Мэтт поднимает голову. Мы встречаемся взглядами. Он встает, решительно идет на меня, а я неуклюже назад отхожу, словно боюсь, что он не оставит от меня живого места. Странное ощущение. Оказывается, даже Мэтт Нортон может выглядеть достаточно устрашающе, и при этом у него никаких преимуществ, кроме пронизывающего взгляда.
— Почему так долго? — Ледяным голосом спрашивает он.
— Сделки с Дьяволом быстро не заключаются. — Отшучиваюсь, а улыбнуться у меня не получается. Так и гляжу на парня уставшим взглядом. — Где тетушки?
— Готовят.
— Готовят лекарство Хэйдану?
— Готовят еду. Сказали, никто не отменял ужин.
— Вот как. — Я неуверенно киваю и дергаю уголками губ. — У них есть чувство юмора.
— Да уж. Тут собрались одни шутники. — Отрезает Мэттью и осуждающе смотрит мне в глаза, словно это я во всем виновата, словно по моей вине он застрял здесь, что, как бы и не хотелось мне признавать, является абсолютной правдой.
— Как Хэрри? — Слабым голосом интересуюсь я.
— Раны почти затянулись.
— Серьезно?
— Да. Видимо, твоя тетя знает толк в том, что сделала.
