Вера Чиркова - Поверить в мечту
— Остальные подарки прибудут с обозом, — чуть виновато развел руками хариф, — сами знаете, зеркало ничего, кроме личных амулетов и брачных браслетов не пропускает.
— Прекрати, босс, — возмутился Тин, — ты сам, как черепаха, лучший подарок! Проходите, устраивайтесь поудобнее, у нас сегодня обширная программа.
В тот миг Ярославу не насторожили эти слова, а зря, как она поняла примерно через час, когда уже отдарились все гости, и пришла очередь ее детей. Вернее, отряда Стана.
К этому времени молодожены порядком разбогатели. После того, как один из соправителей подарил поместье, а вторая — дом в Дилле, знатным гостям показалось неудобно отделаться теми коробками и свертками, что они принесли с собой. И первый же гость, преподнося набор столового серебра, сообщил, что это не все, основной подарок, шестерку молодых пангов он доставит завтра же в то самое поместье. В результате вскоре оказалось, что новой семье принадлежит небольшое парусное прогулочное судно, хотомар вместе с дрифоном и его водителем, новенькая дорожная карета, загон с овцами, плодоносящий сад в окрестностях столицы… всего Слава не запомнила.
Она вообще была ошеломлена таким поворотом дела и чувствовала себя едва ли не самозванкой. Хорошо, что Васт, вовремя заметивший смятение жены, сумел его правильно расшифровать, и, склонившись к ее лицу, чтобы оставить на виске легкое прикосновение губ, едва слышно велел взглянуть на Линел.
Где Линел? — едва не спросила вслух новобрачная, проследила за подсказкой зеленых глаз и обнаружила моряну удобно устроившейся за длинным столом, на который слуги относили пакеты и коробки, и с самым деловым видом записывавшей что-то в длинный свиток.
Ярославе вмиг полегчало, теперь она точно знала, что ей не придется ломать голову над тем, чем кормить овец, куда ставить на время шторма парусник и что делать с урожаем фруктов.
— Мы не будем дарить маме ложек и овец, — заявил Стан, выйдя на середину зала, когда отдарились все, кроме них, — нет у нас ни того, и ни другого. Мы от всей души хотим подарить ей праздник… и, по обычаю нашего мира, он начнется с цветов, музыки и вальса. Разрешите, леди?
Он вытянулся перед матерью, такой высокий, стройный и уверенный в ставшем для них фишкой костюме Зорро, подмигнул ей едва заметно и, натянув на глаза бархатную полумаску, протянул руку.
И в тот же миг над залом поплыли первые, чарующе щемящие аккорды вальса Дога. Слава мгновенно нашла взглядом источник музыки, сидящий на галерее оркестр из местных музыкантов. Но вели неведомую этому миру прозрачную мелодию стоящие впереди всех Конс и Тин, один с трубой, второй с гитарой, такие похожие, серьезные и важные, что сердце матери сжалось от умиления и гордости.
Вот ведь точно же знали, мошенники, перед чем Славе никогда не устоять, перед любимой мелодией и не менее любимым танцем! Она осторожно высвободилась из рук чуть растерявшегося мужа, всучив взамен себя букет, и, присев в легком реверансе, положила руку на плечо сына.
И в следующий момент они уже летели по залу в вальсе, а с галерей верхнего этажа на них и на гостей, медленно кружась, опускались белые, душистые лепестки каких-то местных цветов.
Ярослава вдруг почувствовала себя необычайно легко, словно окончательно спали с души все тревоги, заботы и потери, всё то, что копилось много лет, не давая ни на миг по-настоящему забыться и расправить усталые плечи.
— Щиты сними, — уводя мать в танце подальше от Васта, тихо посоветовал сын, — но не сейчас, а как подойдем… нельзя же так издеваться над ушастым, он уже весь испереживался.
— Все такие умные, — счастливо улыбаясь мелодии, ощущению полета и душевного комфорта, безобидно огрызнулась новобрачная, — одной — поставь щиты, другому — сними… А мне вот кажется, что он и так слишком много понимает.
— Знаешь… мы все так рады, — туманно признался Стан и предупредил, — подходим, вот… сейчас, давай!
Да, пожалуйста! Великодушно ухмыльнулась Ярослава, обнаружив себя стоящей перед заметно нервничающим блондином. Мысленно потянула за невидимые крючки, освобождая концы воображаемого шарфа, и ослепительно улыбнулась мужу.
— Вручаем тебе нашу маму и верим, что ты всегда будешь её любить и беречь, — строго изрек старший, и, словно не замечая, как расплывается в счастливой улыбке лицо анлезийца, объявил, — танцуют молодожены!
Ярослава на миг встревожилась новой выходкой сына, но вскоре с облегчением осознала, или все ваальты — прирожденные танцоры, или это Васт настолько хорошо предугадывает её движения, но запутаться в юбках и упасть среди зала ей не грозит. А успокоившись, женщина с давно забытой легкомысленностью отдалась на волю сильных рук и музыки, самозабвенно наслаждаясь всей этой, как ей казалось много последних лет, навсегда потерянной для нее роскошью.
Танцевать вальс с мужчиной, который так откровенно обожает её, и так явно начинает нравиться самой Славе… хотя признаваться в такой глупости она пока не решилась бы даже самой себе.
Вальс кончился, но как оказалось, сюрпризы детей на этом еще не иссякли. Музыка сменилась на тягуче-однотонную, тревожащую душу обещающими тайну тоскливыми нотками. Слава бросила взгляд на оркестр, но клонов среди оркестрантов уже не было.
Васт спешно отвел жену на маленький диванчик, стоящий возле стола с подарками, бережно усадил и сел рядом, а затем мягко повернул ей голову, подсказывая, куда нужно смотреть.
Зал резко притих, гости замерли, устремив взгляды куда-то вверх, и вдруг дружно ахнуло несколько женских голосов.
Ярослава и сама чудом удержалась, чтоб не охнуть, вцепилась пальцами в руку мужа и с замиранием сердца глядела, как на почти невидимый снизу трос, натянутый через весь зал, шагает с галереи хрупкая черноволосая девичья фигурка в костюме щамаханской царицы.
— Убью паршивцев, — прошептала Слава с чувством, — как им только в голову пришло забросить Майку на такую высоту?
— Что ты ругаешься, — тихо буркнул сзади обиженный голос Тина, — у нее на поясе лонжа и хумили втроем держат. Думаешь, Конс так просто согласился?
— Представляю, как вы его уговаривали, — фыркнула не желавшая успокаиваться Слава, наблюдая за грациозными движениями невестки, словно не замечавшей, что под ней не пол, а тонкая и такая ненадежная на вид веревка.
Постепенно медленные и изящные движения, гибкие развороты, свойственные только ассарам, и помахивания ярким веером затягивали, заставляли забыть все опасения и просто наслаждаться грацией танцовщицы на канате.
Но в тот миг, когда она достигла середины зала, с двух сторон вдруг встали на галереях одинаково затянутые в черные костюмы фигуры, и мать с тревогой узнала в одной из них Юну, а в другой Стана.
