Энчантра (ЛП) - Смит Кейли

— А я кто? — поддел он.

— Если мы партнёры, — сказала она, — значит, и твоя пушистая заноза тоже идёт в комплекте.

Она бросила взгляд на Умбру, которая сидела рядом и смотрела на неё, не моргая, с таким обожанием, будто Женевьева сотворила целую вселенную.

Прекрасно.

Роуин усмехнулся Умбре и мягко отстранил её в сторону, а затем снова посмотрел на Женевьеву, глаза его потемнели:

— Ладно. Благодарить словами не буду. Но можно я хотя бы покажу, насколько я признателен?

У неё перехватило дыхание. По телу пронеслась дрожь предвкушения, но он всё ещё не двигался. Только ждал. Смотрел.

— Да, — прошептала она. — Пожалуйста.

Он не заставил её ждать. Плавным движением уложил её на спину, нависая сверху, и прижался поцелуем к чувствительной коже под её челюстью, оставляя горячий след на пути к шее. Женевьева увидела, как его тени вновь начинают расползаться по постели, и едва сдержала стон, предчувствуя, как они коснутся её кожи. Он усмехнулся, когда они начали скользить по её телу и под рубашку, вызвав у неё сладкий всхлип. Сердце гремело в груди, когда его руки пошли выше, поднимая ткань всё выше и выше, пока та не оголила изгиб её груди. Его взгляд потемнел, в нём плеснулась такая голодная жажда, какой она никогда не видела ни в чьих глазах.

Он говорил, что сердце не поддаётся логике, что ему нельзя верить. И всё же ей было плевать. Она хотела его до безумия. И если её сердце приведёт её в огонь — пусть так, лишь бы он не переставал прикасаться.

Он резко наклонился и провёл языком по одному из её напряжённых сосков, и разряд удовольствия метнулся между её бёдер, заставив её вцепиться в простыни, чтобы не выгнуться навстречу ему.

— Ты же говорил, что не будешь нежным, — выдохнула она, пока он осыпал её грудь горячими поцелуями, переходя ко второму соску.

— Я долго нежным не буду, шалунья, — пообещал он хрипло.

— Потому что мы просто трахаемся, верно? — бросила она с вызовом.

Он поднял взгляд, задержался. На мгновение — и только тогда в её груди вспыхнула робкая искра надежды.

— Верно, — наконец ответил он.

И волна разочарования накрыла её с головой. Она сама пообещала себе, что справится, что не будет привязываться. Но в эту секунду поняла — солгала. Она могла остановить его прямо сейчас. Но тогда лишилась бы того, что он собирался ей подарить. А это казалось ещё больнее.

Прежде чем разочарование успело захлестнуть её полностью, он склонился и нежно прикусил её сосок. Её тело выгнулось от удовольствия, вырвался сдавленный стон. Его тени обвили запястья и лодыжки, натягивая её тело, пока она не оказалась полностью в его власти.

Он посмотрел ей в глаза:

— Ты умеешь щёлкать пальцами?

— Что? Да, — удивилась она. — Зачем?

— Покажи.

Она щёлкнула. Тени не ослабли.

— Если не сможешь говорить — щёлкни, понятно? В любой момент. Я остановлюсь.

Интересно, чем он таким собирается заняться, что нужна такая предосторожность?..

Будто услышав её мысли, он пояснил:

— Ковин — большой поклонник этого. У него вкусы куда более садистские, чем у меня. Но запасные сигналы — никогда не лишние, особенно когда рот… занят.

Женевьеве пришлось сглотнуть очередной стон. Только от его слов по телу разлилось тепло. Он снова склонился к её груди, языком лаская чувствительные соски, заставляя их напрячься почти до боли, пока влага под ней не стала предательски пропитывать простыни. Он держал вес на предплечьях, не давая ей того трения, которого она жаждала.

— Прикоснись ко мне, — прохрипела она.

— Я уже прикасаюсь, — лениво обвёл он языком её сосок.

— Тогда трахни меня, — вырвалось у неё с хрипом.

Он опустил руку между их телами, едва касаясь её самого чувствительного места. Она попыталась потянуться к нему, но тени только сильнее натянули её руки и ноги, полностью распластав. Он хмыкнул и выпрямился, вставая на колени между её разведённых ног, и с наслаждением окинул взглядом её измождённое тело.

— Я не собираюсь тебя трахать, — сказал он, проводя рукой по округлостям её живота. — Пока нет.

— Но…

— Я же сказал: это моя благодарность. Позволь мне показать, что значит быть объектом моей признательности, шалунья.

Он опустил ладонь ниже, медленно, мучительно, пока его палец не скользнул по её пульсирующему клитору.

— Если ты думала, что я упрям в бою — подожди, пока узнаешь меня в постели.

Она едва понимала, что он говорит — разум размывался, как и всё вокруг. Он давил на её клитор, массируя медленно, но с точностью, от которой её извивы становились всё яростнее, а тени — всё крепче. Не отрывая большого пальца, он ввёл в неё два пальца, и она закричала от облегчения, когда он начал двигаться — медленно, глубоко, без пощады, каждый раз нащупывая ту точку, от которой у неё темнело в глазах.

— Пожалуйста, — задыхалась она. — Мне нужно…

— Что тебе нужно? — пробормотал он, глядя, как она корчится. — Говори чётко.

— Хочу, чтобы ты меня попробовал, — сказала она. Голос, прозвучавший из её уст, был чужой — низкий, хриплый, наполненный похотью. — Хочу, чтобы ты… обожал меня.

Он усмехнулся.

— Я из Ада. Поклонение не в моей природе.

И тут же опустился между её ног, коснувшись языком её самой горячей, пульсирующей точки.

— Но пока ты в моей постели — я сделаю из неё святилище.

— Чёрт, — выдохнула Женевьева, задыхаясь от экстаза.

Несколько новых отростков теней отделились от остальных, скользя по её коже, обвиваясь вокруг сосков, запутываясь в волосах, пока Роуин продолжал неумолимо ласкать её языком. Он был мастер своего дела — кончиком языка он водил медленные круги по её клитору, доводя её до грани. Но как только она почти достигала разрядки, тени сжимались чуть сильнее — до боли, перехватывая дыхание, лишая её кульминации и отбрасывая назад. Она чувствовала, как он улыбается, когда опускался ниже, к самому её входу, и снова начинал доводить её до безумия.

Он пожирал её так долго и без пощады, как и обещал, что Женевьева уже начала опасаться, что просто не выдержит. А когда волна оргазма вновь нависла над ней, он снова отступил — тени удержали её от вершины.

— Клянусь, я тебя убью, — прорычала она сквозь зубы.

Он лишь рассмеялся и отстранился.

— Глубокий вдох, шалунья, — сказал он с хрипотцой, голосом, пропитанным желанием. — Он тебе пригодится.

Его тени скользнули по её телу вниз — все, кроме тех, что удерживали её запястья и лодыжки, — и добрались до её самого сердца. Роуин наблюдал за ней, опираясь на колени, полуприкрыв глаза, в то время как его магия ласкала её, доводя до нового предела. А когда тени вошли в неё, заполняя её до краёв — ровно так, как она мечтала, — Женевьева закричала.

Оргазм захлестнул её волнами — одна за другой, вновь и вновь, пока она не потеряла остатки дыхания, пока из неё не вытянули всё. И только тогда, когда она начала приходить в себя, тени рассеялись, словно дым, а Роуин бережно коснулся её щиколоток, массируя покрасневшую от давления кожу. Она тяжело дышала, силясь хоть как-то собрать мысли в голове.

Он лёг рядом, всё ещё в одежде, но она сразу ощутила его возбуждение, прижимающееся к её бедру, когда он протянул руку, чтобы теперь заняться её запястьями.

— Ты в порядке? — спросил он.

Она повернула к нему лицо, взгляд всё ещё затуманенный.

Он улыбнулся с самодовольной ухмылкой. Она только фыркнула в ответ:

— Ты слишком собой гордишься.

— А ты слишком довольна, чтобы жаловаться, — парировал он.

Она отвела взгляд. Он был прав. Слишком довольна для чего-то, что, по словам обоих, должно было быть просто сексом. Он мог легко переключаться — здесь он был её любовником, за дверью снова будет кем-то другим. Но она внезапно осознала: никто другой, ни один человек, не сможет заставить её чувствовать то же самое. И это было страшно.

Я не позволю ему сломать меня.

— Мне нужно в ванну, — пробормотала она и, сев, проигнорировала тот факт, что ноги у неё были, как вата. Натянув рубашку, она направилась к ванной, но услышала, как Роуин тоже встал с кровати.