Королева разрушенных империй (ЛП) - Уивер Бринн

— Да, — отвечает Давина, и хотя голос ее спокоен, глаза выдают волнение. Они перебегают с одного человека на другого, пока не останавливаются на мне.

— Тебе не обязательно это делать, Давина, — говорю я.

Тысяча тревог обрушивается на мои плечи. Может, она не готова. Она уже через столько прошла. Вне зависимости от моих чувств к Давине и ее истории с Ашеном, это слишком большая просьба. Что, если она думает, что не может отказать? Но Давина поворачивается ко мне и улыбается, и мне кажется, что под нервозностью я вижу в ней немного азарта.

— Знаю. Но я хочу.

С последней мимолетной улыбкой она расправляет плечи и переводит внимание на Уинтер.

— Я готова.

— Я кивну, когда нужно будет выпить жидкость. Тебе захочется лечь, но ты должна оставаться в сознании и принять порошок, когда я скажу, — Уинтер передает Давине флакон с жидкостью, а затем поворачивается ко мне и вручает ампулу с порошком. — Твоя задача - не дать ей отключиться до тех пор, пока она его не примет.

— Поняла.

— Хорошо. Поехали.

Уинтер обращается к книге в руках Эдии. Начинается напев. Воздух вокруг словно меняется, как будто в нем танцуют пылинки в солнечном свете. Жидкость во флаконе покрывает стекло вязким блеском, пока Давина перекатывает его между пальцами. Уинтер заканчивает первую страницу текста и кивает Давине.

Давина выдергивает пробку. Аромат сахара и дыма доносится до меня. Моя спина выпрямляется, когда что-то неуловимое оседает в мыслях — что-то знакомое, скрытое в этом запахе.

Давина опрокидывает флакон в рот. Время словно замедляется. Ритм сердцебиений, дыхания, движение мышц и костей. Лед звенит в стакане Ашена, когда он наклоняется вперед в кресле. Но мои глаза встречаются с глазами Романа через всю комнату. Он, как и я, чувствует нюансы тайн, плывущие по воздуху. И по его взгляду я понимаю, что не одна ощущаю: что-то не так.

— Лу?.. — Ашен зовет меня из кресла, а мои брови сходятся.

Но уже слишком поздно отвечать. Давина обмякает, ее плечи опускаются. Позвонки будто разъединяются под моей рукой, которую я кладу ей на спину. Ее веки дрожат и начинают закрываться.

— Не дай ей уснуть! — резко говорит Уинтер.

Я делаю единственное, что приходит в голову. То, что странным образом приносит облегчение.

Я бью Давину по лицу. Сильно. Возможно, даже сильнее, чем нужно.

Ее глаза проясняются от дурмана, и она успевает бросить на меня недоуменный взгляд, прежде чем я бью ее снова. Ну, знаете, для верности. Чисто в целях ритуала Воскрешения, а не из-за какой-то остаточной ревности. Такое поведение было бы совсем не королевским, в конце концов...

Она начинает выглядеть немного остекленевшей.

Я бью ее еще раз.

— Думаю, хватит, — шипит Эдия.

Я пожимаю плечами, тыча Давину в бок.

— Что? Уинтер сказала не давать ей уснуть.

— Все в порядке, — бормочет Давина, отмахиваясь от моей руки, когда я собираюсь нанести еще пару ласковых шлепков по щекам.

Уинтер неодобрительно качает головой и возвращается к книге, продолжая напев. Я слежу за Давиной, подталкивая ее каждый раз, когда ее веки начинают опускаться, и шлепаю всего один раз, когда она начинает клониться. Ладно, может, два. Или три.

Когда Уинтер наконец подает сигнал, я открываю вторую ампулу и подношу ее к носу, прежде чем передать Давине. Там легкий оттенок корицы, намек на серу. И другие запахи: отбеленная кость, опаленный мех, белый шалфей и магия звезд, черная кровь и туман, путешествующий сквозь тень.

— Что это за штука? Для чего она? — спрашиваю я, помогая Давине поднести ампулу к губам.

— Это называется ушгада. Завеса. Она защищает ее от границ жизни и смерти.

— Я бы взяла парочку для себя и друзей, — говорю я, лишь наполовину шутя.

— В каждом духовном царстве может быть только один практикующий Воскреситель, так что теоретически мы могли бы привезти больше, но для других это не сработает. Если бы у нас было больше, конечно. Это невероятно редкий ингредиент, и Хранитель выдает его только с одобрения как минимум двух членов совета Гильдии.

Давина высыпает порошок на язык, а я подношу стакан воды к ее губам. Как только она глотает, ее тело обмякает, и она падает без сознания на меня.

А я бью ее.

— Все в порядке, теперь она может спать.

— Какая досада. Это был полезный терапевтический опыт, — бормочу я.

Мое вечно тлеющее желание стереть ее в порошок немного поутихло. Пока что.

Я беру пустые ампулы и подношу их к носу, анализируя оттенки запахов. В той, что была с жидкостью, улавливается легкий намек на мирру, в другой - на чернила.

— Откуда эта ушгада? Из чего ее делают?

— Это очень редкий ингредиент, дистиллированный и хранящийся у Гильдии Гильгамеша в здании Энир в Каире.

Это... уклончивый ответ. Я выпрямляюсь, и Роман зеркалит мое напряжение, отталкиваясь от стены.

— Что именно за редкий ингредиент? И если ты скажешь «немного того, немного сего», я начну шлепать тебя вместо нее, — киваю я на Давину, не отводя глаз от Уинтер и отвешиваю Воскресительнице еще один легкий шлепок по щеке.

— Честно, Лу... — она начинает, но Ашен прерывает ее покашливанием, — ...королева Лу, я не совсем уверена. Вряд ли многие аптекари знают его состав, ведь он заперт и используется крайне редко. Все, что я знаю точно - для добычи ингредиентов нужна Коса, так что, предполагаю, там есть что-то человеческое или от существа. Но что именно — не знаю.

— Человеческое или от существа, — повторяю я, и мой взгляд сталкивается с взглядом Ашена.

Я ставлю ампулы на кофейный столик и поднимаюсь, направляясь к обеденному столу, где стоят флаконы рядом с весами, которые Уинтер использовала для дозировки. Я беру тот, что с порошком, и подношу к носу, вдыхая остаточный запах на пробке.

— Ты знаешь, кто создал эту ушгаду? Есть записи о том, кто передал ее Гильдии или откуда ее взяли? — спрашивает Ашен, вставая.

Взгляд Уинтер мечется между нами, на мгновение останавливаясь на Романе.

— Откуда она взялась? — Ашен приближается к Уинтер, стараясь не выглядеть слишком давящим, но безуспешно. Роман делает шаг вперед, вставая между Жнецом и аптекаршей, но предупреждающий взгляд Ашена его не останавливает.

— Я не знаю, — Уинтер качает головой. Ее брови сдвигаются, когда она смотрит то на меня, то на Ашена. — Она старая и редкая. Ее создали до моего времени.

— Я спросил не «кто», а «когда».

Я переворачиваю флакон с порошком в пальцах, чтобы прочитать выведенный на этикетке текст.

— Эвора⁵, — говорю я, поворачиваясь к группе и встречаясь взглядом с Ашеном.

Мне не нужно видеть его лицо, чтобы понять, что кровь отхлынула от его кожи. Я слышу, как она приливает к его сердцу, пульсирует в венах, пока его глаза приковываются к спящей Давине.

— Там была Коса, — шепчет он, и я ощущаю горячее пламя его нарастающей ярости.

Поворачиваю флакон в пальцах, наблюдая, как крупинки порошка прилипают к стеклу и двигаются, словно живые.

— И полубог.

ГЛАВА 26

Давина спит неподвижно под тяжестью наших пристальных взглядов, не подозревая, что первый призрак, которого ей предстоит воскресить — ее собственное прошлое.

— Мы только что заставили ее съесть кого-то? Я чувствую себя ужасно.

Ашен приподнимает бровь.

— Немного. Я чувствую себя немного ужасно.

Ашен смотрит на меня с сомнением, прежде чем перевести пронзительный подозрительный взгляд на аптекаршу.

— Как Гильдия получила это в свое распоряжение?

— Я не знаю, — Уинтер качает головой, бросая взгляд на Романа. — Я даже не уверена, знал ли Аммон что-то о ее происхождении.

— Франка Дуарте, — вставляю я, оглядывая их. — Когда Эмбер забрала ее душу, Гильдия, должно быть, конфисковала все ее вещи. Возможно, это было среди ее материалов. Или, если Франка знала, что ее клиентку Давину забрал Жнец, она могла избавиться от этого.

Ашен хмыкает в знак согласия, прежде чем снова обратиться к ошеломленной аптекарше.