Дженнифер Арментроут - Холодные объятия
Возникло стойкое ощущение присутствия зла, чистого зла. Иначе не скажешь.
Когда Рот открыл дверь, даже не потрудившись постучать, это ощущение усилилось. Страж во мне стремился поскорее вырваться из этого кошмара или уничтожить его, а что же демон? Он изнывал от любопытства.
Оба моих спутника остановились на пороге, загораживая мне вид на комнату. Мне пришлось выглянуть из-за спины Зейна, чтобы хоть что-то рассмотреть. Комната представляла собой одно гигантское противоречие. Половина ее выглядела опрятной. Книги аккуратно расставлены на полках, бумаги подшиты в скоросшиватели, старательно надписанные каким-то свихнувшимся педантом. Небольшая табуретка стояла перед телескопом, направленным в сторону окна. Другая половина комнаты выглядела так, будто по ней пронесся ураган. Одежда разбросана по полу. Коробки с недоеденной китайской стряпней валялись как попало в полукруглом кресле. Гора бутылок из-под «Маунтин дью»[19] доросла почти до края кровати.
И на кровати распластался Дин Макдэниел.
Он, раскинувшись, лежал на спине, в широких голубых трусах и простых носках. В наушниках, он ногой отбивал ритм, неслышный нам.
Дин знал, что мы здесь. Его тяжелый взгляд из-под опущенных век скользнул в нашу сторону и вновь устремился к потолку. Он явно давал понять, что ему все по барабану. Я проследила за его взглядом и ахнула.
Там, на потолке… о, господи, маркером были нарисованы круги со звездами в середине. Прямые линии, пересекающие их, создавали формы – точь-в-точь как в «Малом ключе Соломона».
Рот внимательно оглядел потолок и, подойдя к кровати, сорвал наушники с головы Дина.
– Игнорировать нас нехорошо.
Парень, который всегда слыл тихоней, придерживая дверь для других ребят при входе в класс, ухмыльнулся, закидывая руки за голову:
– По мне разве не видно, что плевать я на вас хотел?
– А по мне не видно, что я сейчас оторву тебе башку? – парировал Рот.
– Стоп, – сказала я, бросая на него выразительный взгляд. – Это не поможет.
Дин посмотрел на меня и сел на кровати. Он просунул руку между ног и проделал то, от чего у меня загорелись уши.
– Ты можешь остаться, детка. А эти два олуха пусть мотают отсюда.
У меня отвисла челюсть.
– Ладно. Начинай отрывать башку.
Рот ухмыльнулся.
– Мы с тобой не знакомы. – Зейн шагнул вперед, видимо, пытаясь предстать голосом разума. – Меня зовут…
– Я знаю, кто ты. – Дин плюхнулся на спину. – Magnam де cњlo, et tu super despectus[20].
– Теперь он говорит на латыни? – Мы стремительно двигались в никуда. – Что он сказал?
Рот хмыкнул.
– Боюсь, Каменного это не обрадует.
– Я знаю, зачем вы приперлись. Вы, парни, ни черта от меня не получите. Где дверь – сами знаете. – Он посмотрел на меня. – Ну, а ты, как я уже сказал…
– Еще одно слово – и будешь хромать всю оставшуюся жизнь, – предупредила я, и Зейн улыбнулся. Вглядываясь в Дина, я все пыталась увидеть безобидного мальчишку из нашего класса, но он щерился, как идиот, и смотрел на меня мутными глазами сорокапятилетнего пьяницы. – Ты в себе, Дин?
– Я думаю, мы и так знаем ответ, – сказал Рот, опускаясь на колени возле кровати. Дин переключил внимание на него. – Сколько бы человеческого в нем ни осталось, я ни хрена не вижу.
Я не могла в это поверить. При мысли о том, что из этого мальчика постепенно уходит душа, мне стало тошно. Может, потому, что меня это задело за живое. Неужели он безнадежен? Я вышла из-за спины Зейна.
– Ты знаешь, кто это сделал с тобой?
Дин замер на мгновение, а потом вдруг спрыгнул с кровати, да так быстро, что показался мне размытым пятном. Я не видела, бросился он ко мне или нет, но Зейн перехватил его, поймав за плечо. Один мощный пинок – и Дин отлетел обратно на кровать, приземлившись на задницу.
– Еще раз так рыпнешься, пеняй на себя.
Дин сделал рваный вздох, и в следующее мгновение мощная судорога сотрясла его хлипкое тело. Он повалился на бок, подтянув колени под подбородок. Его тело ходило ходуном, будто кто-то раскачивал кровать.
– Это происходит постоянно, – простонал он, закрывая уши руками.
Мой пульс резко подскочил.
– Что постоянно?
– Это. Я все время слышу это. – Его пальцы зарылись в волосы. – Оно никогда не останавливается. Не дает мне передохнуть.
– Что это? – спросил Зейн.
Лицо Дина сморщилось, щеки побледнели.
– Это не останавливается.
– Ему больно. – Я посмотрела на Зейна, рассчитывая на его помощь. – Что мы можем сделать?
Зейн вскинул брови.
– Он не одержимый. Это видно по глазам.
– Похоже, у него забрали приличный кусок души, и это как пулевое ранение. – Качая головой, Рот плавно поднялся с колен. – Дин, нам нужно знать, что с тобой произошло.
– Я не понимаю, – простонал он.
Он все раскачивался взад-вперед и выглядел таким несчастным, что мне захотелось обнять его и держать в руках, невзирая на его мерзкое поведение. Рот снова задал ему тот же вопрос, а потом его повторил и Зейн. Ни один из них не получил внятного ответа.
Я приблизилась к кровати.
– Когда это началось, Дин?
Дин поначалу не ответил, а потом произнес:
– Много дней назад.
Рот взглянул на меня и кивнул, чтобы я продолжила.
– Где это началось? В школе?
– Да, – прохрипел Дин. – Все началось там.
Зейн подошел и встал рядом со мной.
– Кто это начал? – спросила я.
Раскачивание замедлилось, когда Дин опустил руки, мрачно уставившись в мою сторону. Я переминалась с ноги на ногу, чувствуя себя неуютно под его тяжелым взглядом. Он смотрел на меня так, будто я и сама все знаю, но я решительно ничего не понимала.
Не дождавшись от него ответа, Рот положил руку на его голое плечо. Дин дернулся, как если бы его клеймили раскаленной кочергой. Он открыл рот и громко завыл, как раненый зверь.
– Что ты сделал? – спросил Зейн.
Рот убрал руку.
– Ничего я не делал.
Я повернула голову, когда распахнулась дверь. В комнату вошла его мама, очевидно, очнувшаяся после транса, в который ее ввел Рот.
– Что тут происходит? Что вы сделали с моим сыном?
– Черт, – пробормотал Рот и направился к ней. Обхватив женщину за щеки, он прервал ее тираду. – Ш-ш, все хорошо. С вашим сыном все в порядке.
Миссис Макдэниел задрожала.
– Нет, не в порядке, – прошептала она, и у меня сжалось сердце. – Дин хороший мальчик, но он не в порядке. Совсем не в порядке.
– Мы здесь, чтобы помочь ему, – сказала я, с облегчением обнаружив, что Дин прекратил выть.
