По ту сторону тьмы (ЛП) - Болдт Р. С.

Изо всех сил стараюсь собраться с духом и подобрать нужные слова.

— Нет. Впервые.

В его глазах вспыхивает нечто смахивающее на удивление. Наверняка ожидал, что я солгу. Но я здесь не за этим. Мне просто нужно поделиться своим мнением и пойти своей дорогой.

Он поджимает губы, словно обдумывая мой ответ, а глазами окидывает меня с ног до головы. Наклонив голову набок, он буравит своим пронзительным взглядом.

— Что думаешь?

Обдумываю его вопрос, и понеслось, начинается моё бормотание — что является следующим доказательством того, почему мне лучше иметь дело с мертвецами.

— Что я думаю? Ну, думаю, что сегодняшняя влажность — абсурдна, здешний бекон и кофе, — подношу кончики пальцев к губам и изображаю «поцелуй шеф-повара», — безупречны, и думаю, что всегда буду считать физически невозможным не подпевать песне Бритни Спирс «Toxic», всякий раз, когда слышу её. Но…

Неожиданно он придвигается ближе ко мне, и я замираю на полуслове — меня тошнит. Не могу устоять и делаю глубокий вдох; почему он ещё и потрясно пахнет?

Его брови резко сходятся вместе, неверие окрашивает его мрачное выражение.

— Ты только что понюхала меня?

— Хорошо пахнешь, — бросаю на него высокомерный взгляд. — В последний раз, когда я проверяла, это не было преступлением — нюхать кого-то.

Мои глаза расширяются, и я съёживаюсь. Божечки, я просто не могла сказать это. Что такого в этом мужчине, что мгновенно подталкивает меня к моей разглагольствующей позорной версии?

— Ты только что произнесла это вслух, — одна бровь слегка приподнимается, и в его взгляде мелькает искорка, похожая на веселье, прежде чем исчезнуть. — Привычка озвучивать свои мысли?

— Нет. Да, — морщусь, — мы можем отмотать назад и забыть о случившемся?

— Боюсь, что нет.

Роюсь в бумажнике, достаю деньги, чтобы оплатить завтрак и оставить чаевых, и кладу их на стойку. Повернувшись на стуле лицом к нему, я вдруг замечаю, что наши колени столкнулись.

— Упс! Извиняюсь.

На его красивом лице мелькает удивление, но прежде чем он успевает сформулировать ответ, мои слова поспешно вырываются:

— Просто хотела упомянуть кое-что о, эм, двух людях — Наоми и Лео, — которые погибли во время пожара в доме на твоей территории.

Пытаюсь соскользнуть со стула, дабы покончить со своей болтовнёй, но его цепкие пальцы обхватывают мою руку, останавливая. Его хватка крепкая, не болезненная, но производит стойкое ощущение, что такое, определённо, может быть.

Может его голос и сдержан, но он рассекает меня словно ледяной шип. Его пальцы сжимают мою руку.

— Откуда, блядь, ты знаешь Наоми и Лео?

Дерьмо. Сейчас предстоит самое сложное.

— Я работаю в морге, и знаю, что это может прозвучать странно, но мне показалось, что что-то не сходится, — медлю, так как не могу рассказать правду. — Кое-что не имело никакого смысла, хотя выглядело так, будто они умерли от отравления дымом. Во всяком случае, я просто хотела, на всякий пожарный, сообщить тебе, чтобы ты был осторожен.

Хватка на моей руке ослабевает, и я пользуюсь преимуществом, соскальзывая со стула. Сланцы шлёпают по кафельному полу, пока я шагаю к выходу. Только когда дверь закрывается за мной, а маленький колокольчик звякает напоследок, я наконец выдыхаю.

Флоридское солнце и «визитная карточка» — влажность, обрушиваются на меня интенсивнее, поскольку мегера во плоти не получила памятку — сейчас начало октября, и людям наверняка понравится, если она немного уменьшится.

Концентрируюсь на своём автомобиле. Он сияет, как маяк свободы и безопасности, а не как банальное условное обозначение белого надёжного транспорта.

Меня охватывает паника при звуке приближающихся шагов. Ускорившись, готовлюсь пробежать оставшееся расстояние до машины, как вдруг меня хватают за запястье и разворачивают лицом к мужчине, которого я только что бросила в закусочной.

Стоит мне взглянуть на его лицо, всё снова повторяется. Словесный понос.

— Ох-х, ты злишься, — наклоняю голову в сторону, недоумённо гляжу на него. — Почему ты злишься? Откровенно говоря, не могу представить, как кто-то может быть зол, особенно после здешних потрясающих кофе и еды.

Он нависает надо мной; от него исходит злоба тяжёлыми гнетущими волнами.

— Думаешь, это круто — исчезать после того, как наговорила столько дерьма?

Прикладываю усилия, чтобы мой голос не дрогнул.

— Слушай, я просто подумала, что было бы правильным сообщить тебе, — поднимаю руки в знак капитуляции. — Вот и всё. Ничего больше.

Его глаза буравят мои, он выглядит так, будто хочет содрать с меня кожу.

— Пытаешься сказать мне, что двое из моих людей, — наклоняется ближе, в его голосе звучат угрожающие нотки, — которые мертвы, могли быть убиты?

— Пожалуй? — уклоняясь от ответа. — Не знаю. Всё, что я знаю, кое-что просто… не имело смысла.

Стальной взгляд изучает мои черты, прежде чем он откидывается назад и складывает руки на груди.

— Объясни.

Чертовщина. Ты осознавала во что потенциально ввязываешься, напоминаю себе. Теперь передо мной стоит человек, который может запросто помешать уехать. Или даже жить, судя по тому, что я читала в интернете.

Пока я рыщу в своём мозге ответ, который удовлетворит его, от нервного возбуждения я выпаливаю:

— В их лёгких что-то было, но образец был незначительным, чтобы выявить что-либо конкретно.

Делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю, прежде чем произнести то, что прокручивала в голове по дороге сюда.

— Так или иначе, я подумала, что ты захочешь узнать на случай, если угроза всё ещё существует, и они действительно были убиты.

Мои плечи немного расслабляются после того, как я сказала всё, что хотела.

— Ита-ак… было миленько, — указываю в сторону закусочной. — У вас тут отличное местечко. Поздравляю. Теперь мне лучше уехать.

Делаю шаг к своей машине, когда он говорит:

— Не так быстро, рыжая.

Повторяя его позу, я скрещиваю руки и одариваю его мрачным взглядом.

— Вау. Как оригинально. Не слышала этого, ох, знаешь, около миллиона, а то и больше, раз в своей жизни.

Мои волосы, казалось, всегда наводили людей на мысль, что меня можно окрестить прозвищем по цвету.

Спойлер: нет.

— Говоришь, что Наоми и Лео могли быть убиты? И я могу быть в опасности?

Раздражённо фыркаю.

— Да! Может сменим тему?

Его выражение лица становится непреклонным, а тон ледяным.

— Откуда, на хрен, мне знать, что ты не работаешь с полицией, чтобы попытаться уличить меня?

— Я не работаю с полицией, — стремлюсь к сдержанному тону. — Работаю в морге. Вот и всё.

Предпринимаю попытку отойти от него.

— Не работаешь с полицией, и думаешь, что Наоми и Лео были убиты. — Он озвучивает это как утверждение, а не вопрос.

Я пялюсь на него.

— Ты собираешься повторить всё сказанное мною?

Напряжённые линии очерчивают его губы.

— В тебе есть некоторое нахальство.

Наклоняю голову и прищуриваюсь.

— Хотя это не прозвучало, как комплимент, я сочту за таковой.

Мужчина завораживающе прищуривает глаза и излучает явную угрозу.

— Ты пришла побеседовать со мной о двух погибших людях. — Он подходит ближе, наседая. — Явилась прямо на территорию Скорпионов.

Вздёргиваю подбородок, принуждая себя сохранять спокойствие, выдерживая его взгляд. Полная решимости не поддаваться запугиванию, я прибегаю к своей надёжной черте — сарказму, дабы сориентироваться в напряжённых условиях.

— Неужели этот пересказ необходим? Чувствую, что ты можешь вести этот разговор целиком в одиночку.

— Если тебе достанет мозгов, ты не вернёшься. — Проницательные карие глаза сверлят меня, а губы сжимаются в тонкую жёсткую линию. — Тебе здесь не место, рыжая.

Тебе здесь не место… Его реплика эхом отдаётся в моём сознании, но память воспроизводит её иным голосом, в котором значительно больше яда, чем в его.