Марина Суржевская - Отражение не меня. Сердце Оххарона
Оххаронец взревел, почуяв другого самца, и рванул на магистра уже всерьез, оскалив ужасающую пасть.
— Сеть, — сказал Ник, и на зверя упала полупрозрачная, словно паутинка, сеть, и тут же обвилась вокруг мощного тела, лишая движения, пеленая, словно младенца в колыбельке. Оххаронец свалился, а магистр шагнул ближе и кинул в оскаленную пасть красный порошок. Рык прервался, перейдя в… храп.
— Вы его усыпили? — я без сил опустилась на землю. Туман рассеялся, пока я махала плетью, и стали четко видны чужеземные деревья и кустарники. Меня трясло, и я не знала, от чего больше — злости или усталости. — Он точно больше не кинется на нас?
— Нет, проспит сутки, — Райден присел рядом и внимательно осмотрел меня, ища повреждения.
— Все в порядке, — буркнула я, отворачиваясь от него.
Маг кивнул и протянул руку, помогая подняться.
— Вы его не убьете? — голос предательски дрогнул. Кажется, до меня начало доходить произошедшее.
— Нет, не убью. Если он разумен, то нам не помешают… некоторые сведения об Оххароне. — Он помолчал, и я лишь сейчас заметила, какие темные у магистра стали глаза из–за расширившихся зрачков. — Хорошо… что с вами все в порядке, Лея.
Райден медленно убрал ладонь, которой придерживал меня.
— Это все Ник, — голова слегка кружилась от эйфории победы и пережитого страха. — Он говорил, откуда будет нападение, и это помогало мне продержаться! Ник, — обратилась я к бледному и растерянному парню. — Почему не сказал, что ты прорицатель?
— Потому что я хочу быть исследователем–травником! — хмуро отозвался лохматый парень. С его привычкой запускать руки в волосы ему никакой гребень не поможет! — Толку от моих видений, если ничего не изменить! Не хочу их видеть, не хочу ничего знать!
— Но твои видения только что спасли нам жизнь! — воскликнула я. И от радости крепко обняла растерявшегося парня и звонко чмокнула его в щеку. — Если бы ты не предупреждал меня, я не смогла бы выстоять и защитить нас! Ты просто умница, Ник! Я готова перенюхать все твои листочки, только где–нибудь в безопасном месте!
— Правда? — он так изумился, что открыл рот. — Я правда тебя предупреждал? Не помню…
— Он был в трансе, — пояснил магистр. — Вы, конечно, оба молодцы, но разве я не запретил ученикам приближаться к кускам Оххарона? Мы что, зря тратим силу на изолирование этих участков, устанавливаем барьер, чтобы ничто постороннее не могло оттуда выйти? А оказывается, надо потратить еще больше света, чтобы чрезмерно любопытные не могли туда войти?
— Простите, магистр Райден, — Ник покаянно опустил голову, я тоже смутилась. Ведь действительно, был запрет. Только я оставила его без внимания.
— Вам повезло, что я был недалеко, — хмуро бросил магистр. — И услышал вас. Иначе…
Он окинул меня выразительным взглядом, и я содрогнулась, представив это иначе.
— Вы оба наказаны, — мрачно «обрадовал» Райден. — А сейчас живо на завтрак. Лея, после я жду тебя в центральном здании, я перенес туда кабинет.
— Но… — попыталась возразить я.
— Я сказал — живо. И молча, — оборвал магистр. — И не задерживайся. Заодно расскажешь, что должен был сделать медведь. — Я слегка смутилась, вспомнив, что орала в азарте битвы. А маг приподнял бровь: — Вы все еще здесь?
Ник дернул меня за руку и потащил в сторону замка.
— А что там про медведя? — заинтересовался он. — Я не понял…
Я застонала и припустила быстрее, пока настырный лохматый не начал приставать с этим вопросом!
**
Шариссар
При выходе из арки его не окружили привычно стражи, а в нос ударили запахи духов и черных орхидей — любимого цветка королевы, пудры, помады, жаренного на углях мяса, и пота рабов, обслуживающих прием в королевском дворце. Шариссар скривился, зная, что не сможет уйти до самой ночи, и уже желая покинуть празднество, на которое лишь только явился. Парк погружался в Первые Сумерки и выглядел просто невероятно в отблеске бесконечных мерцающих фонариков, что бросали дрожащие искры на огромные ледяные скульптуры, сверкали в фонтанах и переливались на одежде и украшениях придворных. Темный Двор явился почти в полном составе: все представители правящей ветви Оххарона, все законные наследники темной крови.
Даже стражи стояли в парадной черной форме с алыми плащами и привычно приложили ладони к груди, приветствуя паладина. Его наряд был похожим, только плащ отличался багровым оттенком, отделкой из меха красного горного льва и рубинами на пальцах и эполетах.
— Неужели сам дарей–ран Оххарона почтил Темный Двор своим присутствием? — Шариссар обернулся на насмешливый голос и склонил голову. Перед ним стояла стройная красавица в алом и узком платье, высокие разрезы открывали точеные ножки, а низкое декольте — высокую грудь. Ее темные волосы украшала сеть с тысячью драгоценных камней, сверкающих во мраке наступающей ночи, черная краска покрывала губы и веки, а белый мех редчайшей летучей белки укрывал плечи и спадал вниз мантией.
Алый — цвет королевской ветви, и Шариссар склонился перед брюнеткой.
— Риара Валантта, ваша красота расцветает с каждой ночью.
— Незамысловатый комплимент, но такой приятный из ваших уст, дарей–ран.
— Я не часто упражняюсь в красноречии, — усмехнулся паладин.
— О, у вас другие таланты, — улыбнулась красавица. — Хотя и ваше красноречие на высоте. Проводите меня к лестнице?
— Разве я могу отказаться от подобной… чести? — Шариссар протянул Валантте руку и сжал ее пальцы. Щеки девушки слегка покраснели, или это на ее лицо упал отблеск пульсирующего на башне сердца Оххарона.
В арках, расставленных по всему парку, продолжали появляться Темные, и около хрустальной лестницы их уже было несколько десятков. Шариссар вел риару, рассеянно слушая ее речь о погоде и привезенных ящерах — рабах, которые не желали оборачиваться на потеху Двору. При этих словах паладин слегка напрягся, но его рука сжимала узкую ладонь рианты по–прежнему несильно, почти не касаясь.
— Темнейшая еще не появилась, — обронила Валантта, когда они вошли в огромный хрустальный зал, — интересно, в каком виде она явится сегодня?
В голосе риары прозвучала легкая нотка зависти, но лишь тренированный слух паладина смог ее уловить. Он промолчал. Ему не было дела ни до женской зависти Валантты, ни до очередного эффектного появления темнейшей. Он видел так много ее образов, что его ни капли не волновал очередной. Он привычно осмотрел зал, отмечая выходы и расположение стражей, и довольно кивнул командующему, одобряя его действия.
И вместе со всеми повернулся к постаменту, на котором стоял трон. Огромный и будто бы обтянутый фиолетовым бархатом, матовым в свете бесконечных светильников.
